Одержимость древними цивилизациями была свойственна людям во все времена. А какая цивилизация может быть таинственнее, чем затерянная в песках? Наследием Египта интересовались в Европе давно, но активных научных исследований не проводилось — Османская империя не особо шла на культурный контакт. Что ж, раз Египет не шел в Европу, Европа сама пришла в Египет. В роли провозвестника либерально-демократических ценностей суждено было выступить Франции. А если точнее, Наполеону Бонапарту.
Изначальная цель, конечно, была далеко не культурно-научной. Захватом Египта Бонапарт планировал получить плацдарм в Африке, а оттуда двинуться в Индию, чтобы в итоге отрезать Англию от снабжения колоний перед полномасштабной войной. План выглядел надежным, как швейцарские часы, и устраивал всех: Наполеон, на тот момент генерал, получал почёт и славу, Директория получала пару лет политического спокойствия в его отсутствие, а Османская империя получала возможность избавиться от свободолюбивой провинции. Спросить забыли разве что хо… Великобританию, но англосаксов удалось благополучно отвлечь слухами о высадке французов в Ирландии.
19 мая 1798 года экспедиционный корпус выдвинулся в сторону Мальты, а затем — в Египет. Бонапарт планировал занять страну пирамид надолго — и принял решение, которое определило следующие два века расцвета египтомании. Вместе с армией в поход отправилась группа из 167 ученых, вошедшая в историю как «Комиссия наук и искусств». Корона не скупилась на их снаряжение, и в документах сохранился огромный перечень книг и инструментов, заказанных Комиссией. Целью было как можно более полное изучение Египта, поэтому Комиссия состояла из представителей всех специальностей, которых вышло найти — от астрономов, инженеров и архитекторов до лингвистов, литераторов и художников.
2 июля корпус высадился в Египте, а 7 числа на берег сошли члены Комиссии. Тогда же стало ясно, что легкой не будет ни военная, ни исследовательская часть кампании. Во-первых, затонул корабль с инструментами, и спасти удалось лишь небольшую часть. Во-вторых, в планах армии был как можно более быстрый захват, пока не очухаются обманутые англичане. В таких условиях вести исследования было невозможно, поэтому Наполеон двинулся на Каир, оставив Комиссию в Александрии и Розетте с небольшими гарнизонами солдат. И пока солдаты Республики весело громили мамлюков у пирамид, ученые сычевали в хибарах на жаре, гадая, где же их обманули…
Победоносное (поначалу) шествие Бонапарта завершилось захватом Каира 24 июля, и Комиссия начала спешно паковать чемоданы, готовясь к переезду в столицу, где сразу же приступили к исследованиям и столкнулись с новой проблемой — враждебностью местных жителей, которых не впечатлили научные изыскания завоевателей и которые наотрез отказывались сотрудничать с учеными. Одновременно с этим под откос пошла и военная часть кампании. 3 августа адмирал Нельсон разбил французский флот под Абукиром, лишив экспедиционный корпус возможности вернуться домой и отрезав его от снабжения. 1 сентября Турция поняла, что ветер переменился — и объявила Франции войну. А спустя 2 месяца, 21 октября, в Каире вспыхнуло трехдневное восстание, в ходе которого было убито несколько членов Комиссии и уничтожена большая часть оставшихся инструментов.
Ни Наполеон, ни Комиссия, однако, не теряли оптимизма. Сразу после подавления восстания Наполеон утвердил Институт Египта — научную организацию, которая должна была заняться просвещением местного населения. Следующие полгода прошли в активной работе, которая вылилась как во множество практических достижений, так и в колоссальные научные успехи. Так, именно в это время был найден Розеттский камень, давший толчок к расшифровке иероглифов и новой волне египтомании, но об этом позже.
Весной 1799 года часть Комиссии отправилась в Верхний Египет, где следующие полгода занималась исследованием архитектурных памятников, раскопками и анализом жизни местного населения. И здесь особенно хочется подчеркнуть самоотверженный труд и превозмогание ученых — работы велись в условиях жуткой нехватки ресурсов, на жаре и с недружелюбными египтянами под боком.
Военная ситуация тем временем становилась всё хуже, и после череды побед над турками Наполеон понял, что Египет удержать не выйдет. К тому же в родимой la patrie творился полный хаос — Австрия и Россия вовсю громили французскую армию в Европе, и положение надо было срочно спасать. 23 августа полководец вспомнил, что у него вообще-то дома утюг не выключен и власть не захвачена, и спешно отбыл с доверенными генералами в Париж, прибыв туда спустя полтора месяца, 9 октября. Командование экспедиционным корпусом принял Жан-Батист Клебер.
Государственный переворот занял у Бонапарта около месяца. Комиссии пришлось остаться в Египте на два долгих года. Клебер пытался договориться хотя бы о вывозе научных трудов, несколько раз давал бой туркам и англичанам, но давление неуклонно росло. В мае 1800 Клебер был убит, и командование принял Жак-Франсуа Мену, который вскоре выслал Комиссию из Египта, предоставив ученых самим себе. Договориться с англичанами, блокирующими выход, Мене, правда, не удосужился, а те, в свою очередь, отказывались выпускать корабль Комиссии, если та не сдаст все научные труды. Два месяца бриг курсировал между отказывающимся принимать его портом Александрии и вооруженными англо-саксами, пока наконец не удалось договориться на компромисс — Комиссию выпустят во Францию после изъятия части археологических находок. Ученые смогли вернуться домой, а история Британского музея пополнилась ещё одним случаем вымогательства.
Но основные записи и находки Комиссии удалось сохранить. Результатами трехлетней работы стало «Описание Египта» — гигантский труд а по истории, биологии, географии, политологии и иным социальным, точным и естественным наукам. Девять томов первого издания занимал текст, ещё 10 ушло на детализированные гравюры. Помимо этого, ученые подготовили подробные топографические карты, однако их, как военную тайну, опубликовали позже. Началась эра египтологии… и египтомании.
Наследие пустынь ждало тех, кто снова принесет его в мир, ждало равной ему по величию цивилизации. И после возвращения Комиссии оно налетело на Европу песчаной бурей.
Гравюры «Описания», рассказы очевидцев, вывезенные частными энтузиастами артефакты — всё это будоражило воображение и подогревало интерес к Египту, который наконец-то перестал быть уделом душных историков и философов. Наследие песков наконец стало доступно широкой публике и полномасштабно проникло в дома и повседневную жизнь аристократии. Способствовали расцвету египтомании и привезенные аутентичные источники, ведь люди наконец смогли увидеть труЪ Египет, без римской шелухи.
Прошло всего несколько лет, и мода на всё египетское захватила Европу, прочно укрепившись в культуре романтизма. Египетские мотивы стали одним из столпов ампира, и новые образы проникли во все возможные сферы искусства. А немногим позже, 14 сентября 1822 года, случился один из ключевых прорывов в истории египтологии — расшифровка Ж.Ф. Шампольоном системы иероглифов с помощью «изъятого» Британским музеем Розеттского камня.
Неоегипетский стиль захватил мир. Скарабеи, пирамиды, змеи, лотосы, сфинксы, иероглифы и орнаменты появились всюду: от мебели и подсвечников до памятников архитектуры. Не обошла эта одержимость и Россию — вспомните, сколько египетских мотивов в архитектуре Петербурга. Что-то создавали «в стилистике», как Египетский мост с обелисками, что-то, как сфинксов на Университетской набережной, вывезли специально для архитектурных проектов. Не обошла мода стороной и литературу. Больше всего писателей и поэтов привлекали жуткие образы гробниц и femme fatale — Клеопатра.
Поход Наполеона породил гигантских масштабов культурный феномен. Египет пришел в массовую культуру — и уходить не собирался.
Автор: Александр Ковалевич