В самый темный час над старым болотом расстелилась мертвая тишина. Холодный октябрьский воздух отяжелел от сырости, пропитался запахами стоялой ледяной воды, мха и гнилых елок. Из леса к краю топи выбрался молодой медведь. Уткнув темную морду в землю, он обшарил носом ближайший клюквенный куст и облизнулся. Ягоды в этом месте всегда росли отменные.
Хозяин болота давно не появлялся в этих местах, и косолапый, осмелев, забрался глубже, осторожно выискивая тропу к ягодной полянке, которую приметил еще в начале августа. Кислые крупные ягоды приятно ложились на язык, медведь довольно засопел, зарываясь мордой в кусты.
Пока он чавкал, над болотом начало светать. Пополз от воды стылый осенний туман. Сумерки очертили силуэты редких деревьев и круглую поляну с огромной корягой в середине. Сразу за ней черным стоячим зеркалом блеснула топь.
Медведь дернул ухом, поднял морду и огляделся. Болото вокруг не изменилось, но обострённое шестое чувство подсказало - пора оставить поляну. Откуда-то с севера, с подветренной стороны, возвращалось в болото то, что не тревожило эти места уже много лет. Хозяин топи ступал без единого шороха, плавно плыл между деревьями и через бурелом, словно не имел физического тела. И вместе с его мягкой поступью стихали те немногие звуки жизни, оставшиеся в лесу в эту пору.
Медведь мотнул тяжёлой головой и бодрой рысью почесал прочь, не оглядываясь проломился сквозь кусты, цепляясь жесткой шкурой за сучья, обогнул густо разросшиеся кривые елки, миновал овраг и выскочил к узкой лесной реке. И только миновав ее, косолапый перевел дух.
Тем временем Хозяин уже шагнул на поляну. Ему не было дела до испугавшегося медведя и поеденной клюквы. В сером осеннем рассвете стала, наконец, видна вся поляна целиком. Разлапистая коряга растопырила поломанные облезшие ветки над старым корытом, служившим когда-то колыбелью. Так и не разгулявшийся рассвет начал тускнеть - яркий свет не нравился Хозяину и мог разбудить того, кого он принес.
Лихо вернулось в топи не одно и не для того, чтобы снова уснуть.
