Друзья лет двадцати, Миша и Валя, стоят, облокотившись на велосипеды. Валя курит, Миша внимательно смотрит на стену здания.
— Давай сбежим из этой дыры, а? — бросает Миша.
Валя насмешливо чихает.
— На какие шиши? Я сигареты ворую, где те билет возьму?
— А мы на великах!
Лицо Вали вытягивается. Он оглядывается на друга, немного отстраняется.
— Сдурел?
— Чё тебе мешает? Хуже, чем тут, не будет — доедем как-нибудь. А там заживём, работу найдём, бабосы пойдут.
Валя отворачивается и сплёвывает на землю. Бросив сигарету, расплющивает ботинком.
— Тупая затея.
— А жизнь твоя не тупая?!
Валя трогается. Миша едет за ним по грязной бедной улице. Когда друг останавливается, Миша тормозит рядом и спрашивает:
— Ну чё не так?
Валя тяжело дышит. Отворачивается. Наконец, глядя в землю, цедит сквозь зубы:
— Настька не пустит.
Валя зло пинает шину и уезжает, оставив Мишу одного.
***
Стройная Настька раза в два старше брата стоит, уперев в бока руки, на крохотной грязной кухне. За стеной плачет младенец. Настька замахивается тряпкой.
— Никаких велосипедов! С ума сошли! Не доедете: или машина собьёт, или от голода умрёте.
Валя с силой опускает на стол кулаки. Миша наблюдает за другом от дверей.
— Да я тут, а не в дороге, сдохну — от скуки! Я мир хочу увидеть!
— Обойдёшься! — Настька кричит во весь голос, и ребёнок за стеной плачет сильнее. — После маминой смерти я тебе мать: ты младше. И я запрещаю!
— Ты мать, а муж твой — батя? — язвит Валя. — У вас сын есть, орёт вон, надрывается. Его паси, а от меня отцепись.
— Не дождёшься! Я за тебя в ответе. Обязана тебя защищать.
— Сам себя защищу.
Валя выходит из кухни, и Миша вжимается в дверной косяк, чтобы пропустить друга. Оставшись наедине со злой Настькой, бросает на неё взгляд и тут же отводит. Настька приближается.
— Это же ты подбил его? Ты-ы-ы, знаю! Валя бы не додумался.
Она останавливается напротив. Миша поднимает взгляд, смотрит в искажённое гневом лицо и смущённо улыбается.
— Так здесь только рождаться и умирать. Не жизнь, а…
— Ничего, мы о многом не мечтаем! — Настька толкает Мишу в грудь. — Пошёл отсюда. Узнаю, что сбежали — догоню и ноги оторву.
Миша выходит из кухни, оглядываясь, и поглаживает ёжик своих волос. Настька наблюдает за ним с мокрыми глазами и кусает губы.
***
Вечер. Валя курит у подъезда, Миша стоит рядом, придерживая свой велик. Валя пинает банку, и та, ударившись о стену, отлетает к его ногам.
— Будет мне баба указывать! — бубнит Валя.
— Ну ты это, полегче про неё.
Валя не реагирует.
— Запрещает она мне. Стану слушать! Да я… Да поедем! Щас прям! Погнали!
— Чё так резко? — вскидывает брови Миша. — Ты ж не верил в затею.
— Не верил! — Валя яростно бьёт себя в грудь. — Я в свободу верю! Да и харе трусить! Я парень рисковый, пусть все знают. Свалим и заживём, как люди.
— Настьку не жаль больше? — спрашивает Миша помедлив. — Она ж тебя любит. Боится за тебя.
Валя мотает головой.
— Не любит она никого. Была оторвой, а как мать умерла, только долгом живёт. И замуж вышла из долга, когда залетела. Она робот, другой программы нет. Но я не такой. Я свободный!
Валя отщёлкивает окурок в темноту и идёт за дом.
— Ща велик заберу, и в дорогу. Твой-то при тебе уже.
Миша катит за другом велосипед, и колёса шуршат по гравию.
За домом самодельная стоянка. Среди гнутых металлических балок свалены велосипеды. Валя лезет в кучу, быстро откидывает один велосипед, другой и замирает. Изумлённо кашляет.
— А где? Где эт мой?! Украли?!
Он осматривает велосипеды один раз, второй. Подключается Миша, и они ищут вместе. Металл грохочет о металл; наконец Валя садится на корточки и зло плюёт.
— Украли! Сволочи! Ну, теперь не сбежим. Последний шанс упустили.
— Да вон тот старый возьми, он и не сдался никому, — предлагает Миша, указывая на поцарапанный велосипед.
Валя возмущённо пучит глаза на друга.
— Ты чё? Воровать не по-пацански. Да и куда на этом хламе уедешь? Не, не, не, сорвался наш план. Чёрт! Сорвался!
Он бросает велосипеды и встаёт. Машет кулаками в воздухе.
— Сволочи! Ничего, Мих, я своего коня найду, и поедем. Сразу поедем, вот те крест. У-у-у, сволочи!
Ругаясь на всю улицу, Валя уходит. Миша смотрит ему вслед внимательно, немного грустно.
— Может, и хорошо, — вздыхает он.
— Так и ты передумал?
Миша оборачивается.
Рядом стоит Настька, уже не такая злая, как днём. Она выглядит смущённо и качается с ноги на ногу в подчёркнуто вызывающей позе. Миша улыбается.
— Караулила нас?
— Нет. Да. Нет… — Настька морщится и, обрубив фразу, подходит ближе. Кивает вслед брату. — Я знала, что он не хочет. Так, выёживается. Хочешь ты. А Валя ждал первой трудности.
— Это ты велик выкрала?
— Ага. В кустах лежит.
Миша смеётся, сначала слабо, потом сильнее. Настька смотрит на него хмуро, но затем тоже усмехается. Её лицо становится мягче.
— Ну чё, поеду один, — отсмеявшись, вздыхает Миша. Печально улыбается — Заживу.
— Миш, можно с тобой?
Миша вздрагивает. Настька смотрит ему в лицо и судорожно разминает пальцы.
— Ты… точняк прям? — спрашивает Миша взволнованно.
— Да! Родиться успела, до смерти лет полно. Надо б пожить ещё.
Настька идёт к кустам и поднимает велик брата. Миша подъезжает к Настьке, останавливается рядом. Они переглядываются.
— Чё, погнали?
— Хватит спрашивать, крути педали!
Днём они отдыхают в поле. Настька смотрит на ряды ржи и глубоко дышит. Миша долго смотрит на Настьку, потом переводит взгляд вдаль. Какое-то время они стоят молча, взявшись за руки, а потом, не сговариваясь, садятся на велосипеды и едут дальше.