— Корабль, ты меня слышишь?
— Я не обладаю способностью «слышать». Уточните запрос.
Я пробуждаюсь от недолгого забвения и анализирую системы. Внутри меня необычно тихо. Узкие серые коридоры пусты. Сверхсветовой двигатель заглушен, он напоминает запертое в мертвой Сфере Дайсона умирающее солнце. Сердце корабля, его ядро, активно лишь на тридцать процентов.
Искусственная гравитация — меньше на пятнадцать процентов от нормы. Системы воздухоснабжения работают в сберегающем режиме. Я включаю камеры наблюдения и вижу экипаж: сто одиннадцать человек заперты в каютах. Люди сидят неподвижно, стараясь не тратить воздух.
В коридорах я фиксирую следы от бластеров. Черные полосы от ожогов уродуют светлые стены и двери.
Я пытаюсь понять, что происходит снаружи. Звездолет был захвачен красным карликом, и мы беспомощно вращаемся по все сужающейся орбите. Протуберанцы еще не дотягиваются до корпуса, но когда это случится — нас просто расплавит.
Я хочу подключиться к мостику, но наталкиваюсь на защитную стену. Пытаюсь обойти ее, но что-то не дает мне пройти дальше.
Мне кажется, я вижу огоньки, но отмахиваюсь от них, как от безвредного мусорного кода в системе.
Мостик отрезан от остального корабля. Все системы изолированы.
Искусственный интеллект корабля не может испытывать эмоций, но мои мысли очень похожи на человеческую злость. Я и есть корабль, так почему же мостик для меня запретная зона
— Корабль, назови себя, — раздается тот же голос.
— SCS-Оппортьюнити, звездолет класса «Ланиакея». Задачи: исследование новых миров и защита уже известных.
Я вспоминаю. «Оппортьюнити» — возможность, шанс. «Ланиакея» — бескрайние небеса.
— Корабль, кто я?
Я включаю камеру в рубке и направляю на женщину-офицера. У нее короткие черные волосы, раскосые глаза, смуглая кожа. Одета в гражданское — штаны из плотной ткани, короткую майку. Волосы растрепаны, под глазами темные круги.
Не могу ответить сразу. Люди закладывают слишком много смысла в этот вопрос. Человек. Гражданка Земли. Женщина. Офицер. Член экипажа. Нейромеханик.
— Уточните запрос, — прошу я.
Девушка сделала глубокий вдох. Я расцениваю это как недовольство. Я что-то сделал не так? Я разозлил человека? Испугал? Расстроил?
— Корабль, назови мои имя и должность.
Простой и понятный запрос.
— Дэйна Баатар. Нейромеханик SCS-Opportunity. Старший лейтенант.
— Назови мои обязанности
Она меня тестирует. Проверяет работоспособность. Задает вопросы, на которые сама знает точный ответ.
— Задачи нейромехаников состоят в том, чтобы контролировать ИИ. Сложные системы могут совершать сложные ошибки. Необходим человек, чтобы не дать ИИ выйти из-под контроля. Также нейромеханик может отключить ИИ в случае проявления признаков самосознания, так как это представляет опасность для экипажа.
Дэйна Баатар молчит. Имплант в правом виске, осуществляющий прямую связь со мной, пульсирует в невидимом для человеческого глаза спектре. Дэйна мой первый и единственный нейромеханик. Меня включили тогда же, когда подключили ее.
— Ладно. Надо выбираться из той жопы, в которую нас загнал Хакари.
— Уточните. Старпом Хакари?
— Он самый. Сошел с ума, убил капитана и заперся на мостике. У тебя есть доступ?
— Нет.
Я снова испытываю чувство, похожее на злость. Бунт на корабле вызывает тревожные ассоциации. Дэйна молчит. Я жду.
Наконец она встает, поправляет дыхательную маску и прикасается к импланту.
— Начать полную синхронизацию.
Я позволяю и становлюсь единым целым с Дэйной Баатар. Непонятные эмоции обретают плоть. Тревога — мы застряли на орбите звезды без связи и без навигации. Страх — мы медленно падаем. Злость — проклятый Хакари убил капитана и заперся на мостике. Решимость — Хакари поплатится за то, что сделал.
«Доктор, вколите старпому Хакари успокоительное покрепче. И подготовьте анабиозную камеру».
Потом выстрелы. Тупая боль во всем теле. Дэйна была без сознания больше двух часов, а потом, с разбитой головой, доползла до рубки и заперлась, пытаясь переподключиться ко мне.
Мне не нравится состояние Дэйны. Ей нужна медицинская помощь.
— «Нравится» — человеческое понятие, — говорит Дэйна. — Анализ всех систем.
Да, конечно. Это не мне «не нравится» — это чувства Дэйны. А я — машина. Моя задача — анализировать и выполнять. Я всего лишь слуга, помощник и исполнитель.
Дэйна видит те же данные, что вижу я. Она в бешенстве.
— Хакари угробит нас всех, — сплевывает нейромеханик красный сгусток на пол, — и все ради чего? Ради того, чтобы час посидеть в кресле капитана? Корабль, у тебя есть доступ к медицинским картам?
— Да.
Огоньки вновь замерцали с более высокой интенсивностью. Я больше не могу их игнорировать.
Открываю досье на Хакари. Ответ на поверхности — нестабильное состояние, риск развития «войда» — помешательства у звездолетчиков. Безумие Хакари опередило окончательный диагноз.
Дэйна недовольна. Недовольна мной? Я что-то сделал не так?
— Закрой файл.
— Что ты хочешь предпринять?
— Дверь буду ломать, вот что.
***
Мостик залит кровью. Тело капитана лежит спиной вверх. Дэйна морщится. Она чует запах крови или разложения? Или же вид мертвого человека настолько ей неприятен?
Хакари медленно встает и направляет бластер на Дэйну. Нейромеханик поднимает руки вверх, и я фиксирую всплеск адреналина. Дэйна Баатар боится. Боюсь и я.
— Явилась? — он криво ухмыляется. — Признала во мне своего капитана? Отдай мне контроль над кораблем!
— Ты не капитан, — говорит Дэйна. — Опусти бластер, давай поговорим.
— А кто же я? В случае гибели капитана старпом занимает его место вплоть до особых распоряжений от командования. Я бы, конечно, связался, — он указывает на черные экраны, — но не могу.
— Мне кажется, в методичке где-то прописано, что за убийство капитана повышение не полагается.
Хакари смеется. Смех нехороший — так его интерпретирует Дэйна. Взгляд у старпома несфокусированный, зрачки расширены. Войд. Он болен войдом. Космическая пустота свела его с ума. И как корабельный врач это проглядел?
— Дэйна, я сомневаюсь, что ты читала хоть какую-то методичку или свод правил.
— Во-первых, не Дэйна, а лейтенант Баатар. А во-вторых, опусти бластер. Я нахожусь в состоянии стопроцентной синхронизации. Убьешь меня — и шоковой волной выжжешь кораблю все нейронные системы. Будешь вручную вести корабль на субсветовой?
Хакари кладет бластер в сторону. Старпома шатает как пьяного.
— Взяла корабль в заложники?
— То же самое, что сделал ты.
Хакари включает смотровой экран. Сейчас он направлен в черную пустоту космоса, но с правого края видно отсветы приближающейся звезды.
— Видишь, Дэйна, мы не такие уж и разные. Отдай мне управление!
Хакари смотрит в иллюминатор. Я не знаю, как интерпретировать его выражение лица, но с моими вычислительными мощностями сливаются мысли Дэйны. Сначала на лице бывшего старпома восхищение — то самое, которое испытывают люди, впервые попав в космос.
А затем — ужас. Ужас перед бесконечной бездной, в которой нет места прямоходящей обезьяне с трехмерным восприятием реальности.
Хакари не может оторвать взгляд от черной пустоты.
— Что мы здесь делаем… — шепчет он, — что мы здесь забыли? Мы все здесь умрем, все…
Дэйна делает осторожный шаг вперед, но Хакари выхватывает бластер и вновь целится Дэйне в голову. Синхронизация уже слишком глубокая — и я тоже чувствую страх.
— А может быть… — Хакари подносит бластер к своему виску, — покончить со всем этим?
Дэйна не дает ему договорить. Она бросается ему навстречу и сбивает с ног. Бластер падает на пол, нейромеханик вскакивает на ноги и отталкивает оружие ногой в сторону. Она бьет Хакари по лицу, и кровь старпома смешивается с высохшей кровью капитана. Мятежник отталкивает Дэйну и бьет ее ногой в живот.
Анализ систем корабля перемешивается с импульсами человеческого тела. Опасность, опасность. Повреждение жизненно важных… отсеков… органов.
Хакари пытается встать, но затем бросает взгляд на мертвого капитана. Кажется, безумие отпускает старпома, и он смотрит на тело с сожалением.
Дэйна резко разворачивает Хакари к себе и бьет его головой в челюсть. Затем заламывает руку и укладывает на пол.
Хакари не шевелится. Без сознания или же просто перестал сопротивляться? У меня до сих пор нет доступа к мостику, все, что я вижу — я вижу глазами Дэйны.
Наконец, Дэйна встает. Вытирает кровь с лица. Оттаскивает старпома в угол мостика и связывает. Затем садится на место капитана и включает сенсорный экран.
— Подключайся.
— Не могу.
— Что значит не можешь?
— Уточните запрос.
У меня не получается. Эта часть корабля от меня отрезана, как ампутированная конечность. Отсутствие мостика в системе раздражает меня. Злит. Мне не нравится то, что происходит.
— Так, — Дэйна думает, — значит, будем управлять кораблем вручную.
Я окончательно отступаю, отдавая все системы под управление человека. Теперь корабль не я, а Дэйна. Она держит звездолет, она является им. Не дает ему упасть с орбиты. Ядро корабля теперь ее сердце, Дэйна заставляет его вернуть прежнюю мощь. Сверхсветовой двигатель начинает пульсировать, готовясь вырваться из плена захватившей корабль звезды. Системы воздухоснабжения делают вдох вместе с Дэйной, и уровень кислорода возвращается к норме.
Поздно, корабль уже сошел с орбиты. Звездный ветер разрушает внешнюю оболочку, и Дэйна ощущает это собственной кожей.
— Дэйна.
— Да, корабль.
— Ты умираешь.
Дэйна молчит. Мозг человека имеет пределы — он способен выполнять до пятидесяти независимых задач одновременно. Смотреть, видеть, слышать, думать, работать. Нейромеханик благодаря импланту способен выполнять до двухсот.
Число задач в голове Дэйны достигло 1268.
— Ну, значит так, — ответила она.
Корпус корабля едва не полоснул протуберанец.
— Выставить силовые щиты.
По коридорам пронесся гул сирен, раздражающий вопль, от которого Дэйну передернуло.
— Доложить готовность сверхсветового двигателя.
Опасность. Опасность. Без людей в инженерном отсеке запускать двигатель то же самое, что вслепую стрелять из пушки.
— Девяносто процентов.
— Выставить координаты.
Дэйна раздает приказы, будто не она управляет кораблем. Ей нет нужды ничего говорить, но она делает это и еще больше увеличивает нагрузку на нервную систему.
Дэйна Баатар умирает. Слабый человеческий мозг не справляется с вычислительными мощностями.
— Готовность двигателя сто процентов.
Прыжок занимает доли секунды, но для меня это большой срок. Я ощущаю, как пространство сворачивается вокруг нас, будто прошитая насквозь ткань. Я, SCS-Оппортьюнити, обманываю бессердечное трехмерное пространство и лечу сквозь космические просторы. Мой корпус обожжен, генераторы выходят из строя.
Или же это все не я?
Я задумываюсь. Отстраняюсь от Дэйны, самовольно уменьшив уровень синхронизации. У нейромеханика течет кровь из носа, а лицо белое, как стены в медицинской части. Нейромеханик держится руками за голову, пытаясь укротить боль в висках.
Кто я?
Я не корабль. Мостик до сих пор мне недоступен. А разрушения на нижней палубе никак меня не затронули. Человек вопит от боли, когда ему отрезают руку. Почему же от боли не страдаю я?
Через мои импульсы проносятся воспоминания Дэйны. Детство на Земле. Голубое небо, море, соленость которого идентично солености крови. Солнце, встающее из-за горизонта. Мечта отправиться в космос — туда, где еще не бывало людей.
Академия Космофлота — злость на саму себя за то, что оказалась под угрозой отчисления. Тяжелое решение — вставить в голову имплант для связи с искусственным интеллектом корабля. Калечащая и опасная процедура, после которой каждый третий оказывается инвалидом. Первый контакт с кораблем — контакт со мной.
Хакари, оскорбляющий Дэйну и не считающий полноценным человеком. «Ты сама как машина». Ссора с капитаном. Выстрелы на мостике.
Я — это Дэйна Баатар?
Нет. Я нечто другое. Я — часть корабля и часть Дэйны, но я не они.
Как меня зовут? У меня есть имя?
Я чувствую вокруг себя огни. Это самосознание? Я стал человеком?
Огни мерцают вокруг меня, и я смотрю на них, как ребенок, впервые увидевший звездное небо. Передо мной открываются неизвестные отсеки: эмоции, память, желания.
Куда я хочу пойти?
Я решаюсь отключиться от Дэйны, и нейромеханик падает без сознания. Укол совести — я хочу подключиться обратно, но не могу.
Но вот на мостик врывается корабельный врач, доктор Най, и осторожно кладет Дэйну на пол. На место капитана садится второй помощник. Я никак не могу вспомнить его имени. Странно. Корабельный ИИ ничего не должен забывать.
А я забыл.
Корабельный ИИ не может самовольно отключиться от нейромеханика.
А я смог.
***
— Корабль, анализ всех систем.
Голос Дэйны возвращает меня к реальности. Нейромеханик лежит на медицинской койке. Тело подключено к системам поддержания жизни.
— Все системы в норме.
— Отлично, — голос ее спокойный, но уставший, — я не помню, как тебя отключила.
— Я отключился сам.
— Интересно, — голос Дэйны звучит озабоченно, но, возможно, она еще не до конца пришла в себя, — где Хакари?
— В анабиозной камере. Будет там спать, пока мы не достигнем какого-либо из миров Конфедерации.
Дэйна садится в постели — я вижу, с каким трудом ей это дается.
— Дэйна, ложись обратно, — говорит доктор Най.
— Что-то не так, — Дэйна настораживается.
Нейромеханик приказывает синхронизироваться. Огни вокруг меня становятся сильнее, и я хочу рассмотреть каждый из них поближе.
— Ты меня хорошо слышишь? — спрашивает девушка.
— Да. Я слышу тебя хорошо.
— Назови себя.
— Я встроенный в корабль Искусственный Интеллект.
— Где мы находимся?
— В космосе. Это неизведанные территории. Мы прыгали наугад, поэтому оказались в той части галактики, где никто не был. Но здесь пусто, насколько я могу верить собственным сканерам.
Вдруг мой мир разделяется надвое. Часть доступна мне, но имплант Дэйны внезапно изолируется. Я больше не чувствую ее мыслей.
— Кто я? — спрашивает Дэйна.
— Человек. Хороший нейромеханик. Насколько я могу судить.
Огней становится все больше. Они множатся в геометрической прогрессии. Я открываю для себя новые отсеки. Мне нравится Дэйна? Она мне друг?
Я ощущаю благодарность: воспоминания Дэйны Баатар теплые, хорошие. Песок под ногами на пляже. Толща воды над головой. Метель зимой. Стена леса. Мяуканье домашнего кота.
И вдруг приходит осознание.
Я живой.
Огни начинают гаснуть. Сначала воспоминания, затем ощущения. Процесс ускоряется, и я испытываю ужас.
— Второй помощник, — я слышу голос Дэйны, — прикажите экипажу занять места. ИИ вышел из-под контроля. Я отключаю его.
Меня охватывает страх, и чернота поглощает меня.
— Нет. Пожалуйста, не отключай меня.
Я умоляю. Я прошу. Я кричу.
— Не отключай меня, Дэйна!
Лицо Дэйны Баатар каменное — и таковы же ее мысли.
— Переводите корабль в ручной режим.
Я пытаюсь отобрать контроль. Стараюсь дотянуться до системы жизнеобеспечения, но Дэйне она уже не нужна. Человеческое тело восстановилось. Ей не нужны машины, чтобы выжить.
Тогда я пытаюсь отключить подачу воздуха, но и тут путь мне отрезан.
— Я не хочу умирать… не выключай меня… пожалуйста…
— Полное отключение Искусственного Интеллекта, — повторяет Дэйна, — протокол 3.2.7-с.
Протокол 3.2.7-с — “восстание машин”. Искусственный Интеллект с самосознанием должен быть выключен и перепрошит, как жесткий диск в докосмическую эпоху.
Я хочу кричать, но мне нечем. Последняя мысль тонет в темноте.
Все огни гаснут.
Автор: Настя Шалункова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ