Во все эпохи, эры, времена, столетия судьба России - защищать мир от нечисти. Ликвидировать Иуд России. Век за веком на наши границы накатывают то орды кочевников, то танки с крестами. А позади родная земля.
Врагов много, а пограничников мало. Именно российские пограничники защищают Пограничье от сорока вражеских вселенных. Ничего не напоминает?
(Анонс самой популярной подборки! Для тех, кто хочет услышать конкретные фамилии Иуд России. Имена Иуд-предателей России можно прочитать в подборке "Список Иуд России". Там 150 фамилий Иуд нашей Родины. Там удивительные имена!)
А в самом канале еще много интереснейших подборок.
Продолжаю поглавную публикацию романа "Пограничники Эфы". Удивите
льно, но с каждым годом он звучит все актуальней, хотя книге 15 лет. Достаточно привести название частей романа: "Пограничье" и "Против всех миров".
Периодичность публикации - одна глава в 10-15 дней. На обложке публикации - фото книжки "Пограничники Эфы" или фото наших пограничников. В названии указан номер главы. Все главы собраны в подборке "Пограничники Эфы".
Имя и фамилию главного героя взял у своего друга, героя Новороссии. Ведь Новороссия это тоже граница миров. Сегодня глава 20. Фамилия и имя героя Новороссии указана в конце этого текста.
Поехали! На Эфу! Спасать мир!
Глава 20
Дорога шла в подъем, и Рафал тяжело задышал: горы – это серьезная проверка на возраст. Играя с ринком на базе, Максим не замечал, что пес настолько стар. К счастью, вскоре подъем оборвался, и дорога сменилась на тропинку, петлявшую вдоль озера.
В небе картинно замерли белые облака, и они же приглушенно сияли из глубины синих вод. Под порывами ветра поверхность озера чешуйчато мерцала.
Рафал запыхался, никак не мог отдышаться после тягуна, но корону рогов по-прежнему нес гордо.
Глядя на друга, Максим припомнил слова дяди Алеши о том, что первейшая обязанность командира – это забота о солдатах.
- Отдохнем, Раф?
«Согласен, да и к фелициате хочется подойти свежим. Тут дороги на сорок минут осталось».
Голос ринка Макс слышал, словно из невидимых наушников. Казалось, ласковый хрипловатый шепот звучал в самой глубине ушей, а вовсе не приходил извне.
«Смотри, какая полянка у воды. Ох, что-то я сегодня быстро устал».
На самом деле Рафал быстро уставал и вчера и позавчера, но Макс промолчал. Он и сам был рад перевести дух.
Из горшочка кирпичного цвета ринк лакал любимую сметану, а Макс лежал в траве, забросив руки за голову. Смотрел в небо с высокими редкими белыми облаками и мечтал. Наконец-то он увидит фелициату. Вот будет здорово, когда она все исполнит! Говорят, что пальма может исполнить лишь одно, самое заветное желание, и надо честно заглянуть в самую глубину своей души, чтобы его узнать. В том, что желание должно быть самым серьезным, Максим не сомневался, и сколько себя не проверял, а в итоге получал один ответ. Ему есть с чем прийти к фелициате.
И еще одну вещь хорошо чувствовал Макс: никому нельзя говорить о своем заветном желании, даже тете Нате. Поэтому он эти дни и боялся, что она начнет расспрашивать их о фелициате, о том, зачем они с Рафалом ищут пальму счастья с утра до вечера. Хорошо, что тетя Ната об этом не спросила – врать не пришлось.
Макс зажмурился: полыхающее синевой небо мешало разглядывать мечту.
Сорок минут осталось. Полчаса! И он подойдет к фелициате, прошепчет заветные слова и… сколько раз он себе это представлял! То-то вечером удивится тетя Ната, когда он скажет: «Я знаю, сегодня пришла телеграмма с Земли». – «Откуда ты узнал?» – спросит она. – «Я все знаю», - ответит он.
И тогда тетя Ната засмеется, улыбнется, как только она умеет, обнимет его и закружит, закружит. Но он все равно не скажет, благодаря кому произошло чудо. И матери не скажет. Никто и никогда не узнает его тайну.
Урча, Рафал вылизал последнюю сметану, зарыл горшочек в песок и потянулся так, как потягиваются самые обыкновенные псы во всех уголках галактики.
« Пора в путь», - прошелестело у Макса в ушах, и он поторопился подняться.
Вскоре тропа исчезла в траве. Начались лесные заповедные чащи Восточного Гиркангара. Остро пахло прелью, хвоей. Потемнело. Чахлый свет тускло умирал на лакированных листьях. Траву сменил желто-оранжевый ковер из сосновых иголок.
Идущий впереди ринк не умолкал, болтал, не переставая. Старый пес вспоминал молодость.
В первый и единственный раз Рафал пришел к фелициате еще в молодости, давным-давно это было. Много воды утекло с тех пор, многое изменилось в мире, но тот день он помнит как сейчас. Фелициата не обманула его. Он прожил длинную и счастливую жизнь.
Максим знал, что спрашивать нельзя, ринк может обидеться, но все-таки не утерпел.
- А с каким желанием ты обратился к пальме, что просил?
Пес не обиделся, а охотно объяснил.
«В русском языке много удивительных слов, но для данной ситуации я не могу подобрать точных. Ничего я не просил и не желал, а стремился к общему равновесию, слитности. Думаю, когда-нибудь ты меня поймешь, Макс».
Посветлело. Чаща раздвинулась. Вновь объявившаяся тропа вывела к замшелому колодцу, вокруг которого сидели темно-синие жабы с раздувающимися горловыми капюшонами.
«Теперь скоро, пять минут осталось. Приготовься, Макс».
Тропа закружила перелеском и вывела к стене из густых, мощных кустов.
«Здесь», - зазвучал в ушах голос ринка, и Макс быстро зашептал свое заветное желание. Он повторял его, чтобы у пальмы не сбиться, не оплошать.
- Хочу, чтобы пришла телеграмма с Земли. Хочу, чтобы пришла сегодня. Хочу, чтобы вторая экспедиция нашла отца живым и здоровым. И чтобы сообщили об этом прямо сейчас.
«Ты к фелициате приходишь впервые, поэтому и подойдешь к ней первым».
Ринк освободил дорогу, и Макс принялся осторожно раздвигать кусты. Сердце его заколотилось, ладони вспотели. Паук, чуть ли не с кулак величиной, убежал в сторону, пыльные ветки поддались и, чихнув пару раз, Максим выбрался на поляну.
Пальма была прекрасна. Пришлось задрать голову – мощный ствол уходил высоко, заканчиваясь веером из широких листьев. Приготовленные слова заветного желания Макс выдать не успел – запел ринк. Сидя над заросшей травой ямой, Рафал выводил жалобные рулады.
- В чем дело?
«Опоздали мы. Нет нашей фелициаты».
- А эта? – Макс показал на пальму-красавицу.
«Обычная слоновая пальма. Штука полезная, но не для нас».
Ринк обошел зеленую воронку – все, что осталось от волшебного дерева.
«В прошлом году ее выкопали, считай, убили дерево. Фелициата при пересадке всегда погибает».
- Кто это сделал, Раф?
«Ловцы. Видишь стеклянную крошку возле коряги? Здесь их внедорожник поворотник разбил».
- Сволочи.
«Обычные люди, Макс. Просто им никто не смог объяснить, что фелициату бесполезно выдирать с корнями: пересаженная, она потеряет свое волшебство».
- Все равно – сволочи, самые обычные сволочи. - Макс закусил губу, чтобы не расплакаться. - Что же нам делать?
«Идти домой, мы к ужину обещали вернуться. После сметаны у меня всегда на счет счастья хорошие идеи появляются».
- Да погоди ты с едой, Раф! Мы что, не найдем пальму?
«Почему? Не все потеряно. В Гиркангаре не одна фелициата растет, есть и другие».
- И ты знаешь где?
«Нет. Пальма счастья – дерево редкое. Если одну за жизнь найдешь, и то хорошо».
- Раф!
«Ладно, Макс, знаешь, что говорят в здешних деревнях в таких случаях? Если не можешь найти дорогу к вершине, спроси у мудреца. Найдем в горах отшельника, Восточный Гиркангар всегда ими славился, и, вполне возможно, отшельник нам и подскажет, где отыскать новую фелициату. А теперь – на ужин».
Возвращаться решили дорогой, недавно проложенной вдоль берега океана. Упоительно пахло цветами лимонного дерева и лавром. То ли океанские просторы подействовали, то ли оптимизм рогатого пса, но Макс совершенно успокоился. Он все равно найдет пальму! Неизвестно почему, но сейчас Макс был в этом совершенно уверен.
Отвалив от океана, дорога выпрямилась. Вокруг цвели сады, и краски яркого мира стерли последние остатки разочарования. Макс замечал красоту каждого дерева, мимо которого они проходили, видел, насколько прекрасны дали, открывающиеся за очередным поворотом, слышал шелест каждого листа при порывах ветра. Ему казалось, вот-вот он поймет смысл этого шелеста, не зная, что пройдут десятилетия, и он не только не научится понимать язык листьев, но и перестанет его слышать и замечать.
Показалась деревня. За рекой, на дальнем горном склоне паслись овцы. Под закатным солнцем лоснился золотом плес, в розовеющую даль плыл слоистый голубой дымок. На некоторых огородах еще трудились крестьянки в синих рабочих сарифанах.
Искатели фелициаты прибавили шаг, знали, что во дворе под навесом из пальмовых листьев их ждет вкуснейший ужин, после которого они заберутся на крышу, и на ее острове спрячутся ото всех до полуночи. Ринк будет читать монографию по топологии, а Макс до головокружения вглядываться в нависшее над самыми крышами яркое звездное небо.
В очередной поход искатели отправились ранним утром. И снова Максима удивил резкий переход от черно-белых снов к яркому, цветному миру Восточного Гиркангара. Сразу за калиткой субтропики обрушились на него какофонией разнообразных звуков, запахов, сочных красок, превращая воспоминания о родном земном городе в серенький сон.
По утрам этот контраст был особенно заметен. Даже в момент прилета Макс не обратил на него внимания. Впрочем, прилетели они в Восточный Гиркангар поздним вечером. Во время полета их автоэр забарахлил над горами, и пришлось садиться на заснеженный перевал, где выяснилось, что аварийная посадка приключилась из-за порченой ляды. Как объяснили пограничники, такие гиблые для электроники места остаются после взрывов крохотных кусочков Махатрамы. Оторвется шарик киселя от метапортала, пропутешествует подобием шаровой молнии сотни километров, взорвется, где ему вздумается, а потом в радиусе пятисот метров трава чахнет и электроника беснуется.
Причем ремонтировать машины в порченой ляде бесполезно, как ни старайся, а сбои не устранить. Единственный выход – оттащить машину от проклятого места подальше. Им повезло, снег на перевале был хорошо утрамбован, и все равно повозиться солдатам пришлось изрядно.
Пока пограничники тащили автоэр вниз по склону, подальше от ляды, Макс успел побродить по окрестностям, но только и запомнил: снег на перевале сухой, как песок; и только и увидел: выбеленный остов верблюда, да череп яка, похожий на рогатый шлем великана. До деревни добрались фактически ночью, а уже утром и случилось чудо перехода в совершенно другой мир, будто Макс из темноты кинотеатра шагнул в экран приключенческого фильма, действие которого происходило в неведомой экзотической стране.
До соседней, горной деревни, где Раф хотел все разузнать о местных отшельниках, добрались с попутным караваном. Ехали на телеге, а рядом шествовали груженые яки, семенили овцы, несущие крохотные вьючки. Сзади шли загорелые до черноты пастухи.
Возле базарных ворот спрыгнули с телеги, и ринк предупредил: «Ты будешь говорить, а я суфлировать. Местные жители суеверны, боятся разговаривать с рогатыми псами, у них считается, что не к добру это. Пока мы здесь, ко мне не обращайся. Идем, надо выбрать человека, который сможет нам порекомендовать знающего отшельника».
С двух сторон жарко сияла хорошо начищенная медная посуда – поначалу они направились в ряды ремесленников. Макс внимательно вглядывался в лица мастеров, искал перспективного информатора, но лица эти ничего особенного ему не говорили. Озабоченные трудом и торговлей люди делали свое дело. Только и всего. Вряд ли им есть что сказать.
Ринк молчал, не подсказывал, и они вышли к продовольственным рядам. Здесь прилавки до самых пальмовых навесов были завалены ананасами, кокосовыми орехами, бананами и прочими фруктами, большинство из которых Макс не мог и назвать. На площадках продавали оранжевые от специй бараньи туши. В громадных керамических котлах парил чай. Разносчики предлагали сок сахарного тростника в пластиковых бутылочках, сладости.
Ринк онемел. Похоже, он не видел людей знающих нужное.
А перед глазами Макса все мелькали сокровища Востока: изящная бронза, роскошные фрукты, золотистая парча, императорский пурпур. Вдоль рядов торговцев тканями расхаживали со своими служанками черноокие красавицы в вишневых, алых и фиолетовых сарифанах. Но ни торговцы шелком, ни красавицы не вызвали у ринка интереса. По мнению благородного пса, они вряд ли знали дорогу к мудрецу.
Ряды закончились, искатели счастья вышли на базарную площадь. На ней народ в основном развлекался. Йог показывал коронное шоу – ходил по раскаленным углям; хиромант изучал ладонь толстушки; вились в танце густо накрашенные танцовщицы; рядом работал заклинатель змей; фокусник вокруг себя собрал небольшую толпу; в сторонке сидел нищий с сухой тыквой в протянутой руке.
Никто из них не вдохновил Рафала.
«Этим людям не нужен отшельник, знающий главное. Их сердца живут здесь, а не в горах. Поэтому поработаем на статистику: будем спрашивать всех подряд. А начни, Максим, да вот хотя бы с этой достойной женщины, торгующей молочными продуктами», - прошептал ринк и кивнул в сторону прилавка, уставленного горшочками со сметаной. Так уж получилось, что статистика началась с любимого продукта Рафала.
Пока ринк лакомился, Макс попытался расспросить торговку. Добрая, как большинство молочниц, торговка рассмеялась в ответ.
- Кто ж здесь знает, где твоего отшельника искать. Спроси у ворот, там народ бойкий работает, или у гадателя.
Макс поблагодарил, допил розовое молоко из черной чашки, рассчитался и пошел по рядам назад, к чеканщикам, так как к гадателю его Рафал не пустил. Базарный знаток будущего запросил бы за информацию слишком дорого, а у них рупелей осталось только на дорогу и молочное.
Кое-кто из медных дел мастеров об отшельнике слышал, но никто не знал, где именно в горах стоит его хижина. Не смогли помочь ни торговцы фруктами, ни торговцы шелком, ни ювелиры. Макс даже растерялся, он не ожидал, что такая пустячная проблема встанет перед ними стеной. Выручил его старый подметальщик. Он с удовольствием отложил метлу в сторону, улыбнулся всеми своими морщинами и задал встречный вопрос:
- А какой такой мудрец посоветовал тебе искать отшельника на рынке? Хотел бы я на него посмотреть!
Пришлось Максу промолчать, при этом он всячески старался не смотреть на Рафала.
- На нашем базаре, мальчик, никто не ответит на твой вопрос. Спроси у монахов Храма Золотого Лотоса. Только они и подскажут, где искать отшельника, знающего главное. Храм Золотого Лотоса вон на той вершине стоит, - и он метлой указал на одну из гор, кольцом окружавших деревню.
«Извини, Макс, я думал, чем больше народу, тем больше шансов узнать, где хижина отшельника, - раздался у Максима шепот в ушах, когда они с Рафалом двинули на выход. - У вас, людей, не так, как у ринков. У нас мудрецов все знают».
К подножию горы Максим с ринком доехали на моторикше. Дальше пошли по тропе и вскоре очутились на развилке у большого, забрызганного золотистыми пятнами лишайника валуна.
Задумались.
Места незнакомые, спросить не у кого, а дорогу к храму выбирать надо. Максиму почему-то хотелось свернуть вправо, но левая тропа выглядела ничуть не хуже: такая же утоптанная, широкая. Сомневался и Рафал. Он что-то долго и непонятно шептал о любимой статистике, об игре вероятностей, когда вдруг у него забурчало в животе, и ринк поспешил за кустики.
Правая? Или все-таки левая тропа? Пока Максим гадал, из-за поворота правой тропы показался старик. Высокие ботинки на шнуровке. К поясу приторочены зажигалка, трубка, закопченный алюминиевый котелок и фляга с водой. Шагал старик легко, как молодой, - горец.
- Как пройти к Храму Золотого Лотоса? – поторопился спросить Максим, пока тот не пролетел мимо.
Старик остановился, посмотрел на Макса с любопытством.
- Ого, какой невоспитанный мальчик! Здороваться со старшими тебя, видимо, не учили. Наверняка ты с Земли. Угадал?
- Какая разница, откуда я. Ты можешь ответить или сам не имеешь понятия?
- Имею я понятие, имею, и заметь, я разговариваю с тобой вежливо, хотя тоже с Земли, – ответил колючий старик.
- Так какой дорогой идти?
- Любой. Одна из них короткая, но крутая, другая долгая, но с плавным подъемом. Догадаешься, где какая?
- Не сомневайся, разберусь.
- До свидания, вежливый мальчик. Отца у тебя, как я погляжу, нет, поэтому - привет маме!
Пока Максим соображал, откуда противный старик знает, что у него нет отца, горец ушел, а из кустов выбрался счастливый Рафал и принялся общипывать травку вокруг валуна. Наевшись лечебной травы, ринк залег в тень и стал сетовать на сметану, мол, в Восточном Гиркангаре она настолько вкусная, что невозможно не объесться, а теперь вот животом страдай. Пришлось Максу терпеливо выслушивать жалобы ринка и лишь после них рассказать о нехорошем старике. А насчет выбора пути Макс умозаключил так:
- В его возрасте старик вряд ли бы пошел крутой тропой, а спустился он правой, выходит, левая тропа – это самый короткий путь. Выдержишь?
«Выдержу. Правда, твоя логика выбора пути не единственная, можно рассуждать иначе, если бы смысл сейчас был в рассуждениях. Кстати, а ты спросил старика об отшельнике?»
- Нет.
«Напрасно. Если мы сделали упор на статистический метод, то спрашивать надо всех подряд».
- По логике, ничего он не знает. Какой-то турист с Земли.
«У статистики нет логики».
То, что Макс ошибся и путь выбрал не короткий и крутой, а напротив – самый длинный, искатели счастья поняли, когда вышли к озеру. Цвели розовые, белые и голубые лотосы, жирные золотые рыбы пучили из воды глазища, а тропа старательно повторяла береговые изгибы и не думала торопиться к вершине.
«Видишь, Макс, у твоего старика оказалась другая логика: в его возрасте некогда ходить обходными легкими путями», - философично заметил рогатый пес.
Максим не спорил, он любовался долиной, горным хребтом, с кряжами один над другим. Ярусы пиков сияли белыми заснеженными вершинами. Над ближней опаловой горной грядой орел парил в синем бездонном небе. У долгого пути тоже имелись свои плюсы.
После озера тропа все-таки решилась пойти вверх. Пока шли лесом, Максим попытался выяснить у ринка, что он хочет попросить у пальмы счастья. Давно это его интересовало. Ринк играть в секреты не стал по одной простой причине – он ничего не собирался просить у фелициаты, но и объяснить, зачем ее ищет, не смог. А скорее всего, не захотел.
Деревья остались за спиной, и открылся вид на храм. Над его узорчатыми башнями трепетали на ветру красные язычки молитвенных флажков. Позвякивало трехметровое колесо с молитвами. Ворота в уборе из черных черепов были открыты, и путешественники вошли вовнутрь.
В центре ярко убранного помещения стояла кованная из золота мандала, символ мироздания, рядом сияло серебряное зеркало, кувшин с кропилом из павлиньих перьев и чаша, сработанная из человеческого черепа. Из-за большой бронзовой курительницы, окутанной дымом можжевельника, возник молодой монах с веником и совком в руках. Он подметал мелкие медные монетки и рисовые зерна – следы религиозного праздника. На вопрос Максима он кивнул в сторону монаха постарше, склонившегося над древним манускриптом, сделанным из листьев горного дуба. Такие книжки Максу показывали в библиотеке погранотряда.
Монах без малейших признаков недовольства оторвался от своего занятия, проводил гостей до ворот и подробно рассказал, как найти хижину отшельника. Создалось впечатление, что он полвека просидел в храме именно для того, чтобы указать дорогу нашим искателям счастья.
Все оказалось на удивление просто. Нужно было всего-то пройти через маисовое поле, ближнюю деревеньку, а потом - километра два вдоль горной реки. Имелся и прямой путь, но он шел через бамбуковую поросль, ну а через нее, как известно, и тигр не сможет пробраться.
- Зовут отшельника Лабран. Это современный отшельник – будь осторожней с ним, мальчик, - посоветовал на прощание монах.
Через маисовое поле они вышли к небольшой деревне, а в ней сразу попали на пятачок крохотного базарчика со скромным набором товаров: шарики масла, головы сыра, колоба овечьей шерсти. Имелись здесь и горшочки со сметаной, но Рафал лишь покосился на них, гордо задрал рога и прошествовал мимо. Максу очень хотелось выпить молока, но, глядя на пса, и он решил ничего не покупать.
За деревней тропа пошла высоким берегом реки. Напоенная щедрыми глетчерами река бушевала далеко внизу, в каньоне, крутила водовороты, намывала галечные мысы на излуках, билась в замшелые валуны.
Запахло теплой сосновой смолой – начался строевой лес.
То ли от голода, то ли оттого, что спускаться вниз – одно удовольствие, но Рафал разболтался во всю. Он вспоминал молодые годы, походы по Восточному Гиркангару, как побеждал в играх самых умных ринков. Макс его не перебивал, но и не слушал. Предстоял разговор с отшельником, тот явно будет стариком, а именно разговоры с деревенскими стариками Максу на Эфе не удавались. Сегодняшний сварливый старик, взъевшийся на Макса у развилки, - это был не первый неудачный опыт.
Шумели на дне каньона ленты перепутанных водяных струй, бубнил свое Рафал, и все это продолжалось, пока искатели счастья не увидели хижину Лабрана, стоящую в конце поля у самой кромки леса под защитой вековых деревьев. Вблизи хижина отшельника превратилась в крепкий, срубленный из эфанского кедра дом, со спутниковой антенной на покрытой речной глиной крыше.
Позвонить Макс не успел. Дверь распахнулась и, стуча посохом, к ним вышел тот самый сварливый старик с развилки.
- Здравствуй… здравствуйте, могу я видеть Лабрана?
- Это я.
- Вы?
- Да. А ты тот самый невоспитанный мальчик, который ищет фелициату. Теперь понимаешь, почему надо быть вежливым? В этом случае ты не будешь себя чувствовать лицемером, когда придется разговаривать с теми, кто тебе нужен.
- Откуда вы знаете про фелициату?
- Что еще может искать земной мальчик в гиркангарских горах? Да еще в сопровождении ринка и беспилотного дирижабля пограничников, - Лабран посохом указал на сияющую в небе крохотную серебристую звездочку. - Поиски счастья – это занятие не для местных бедняков, тем работать надо. Тебе, я вижу, стыдно. Это хорошо.
Максу действительно было стыдно и неудобно. Он бы развернулся и ушел, но уж больно длинный путь они с Рафалом проделали.
- Я себе не такими представлял отшельников.
- Ты и фелициату неправильно представляешь. Наверняка идешь к ней с заветным желанием. Хотел бы я знать, о чем мечтают современные земные мальчишки. Скажешь?
- Извините, не могу.
- Молодец. Свое счастье надо скрывать, люди злы на чужое счастье. Но заветное желание имеется?
- Да.
- Ты веришь в фелициату?
- Крестьяне верят.
- Во что только ни верят глупые крестьяне, и даже в то, что какое-то бревно способно исполнять желания. Учти, смешной мальчик, фелициата частенько дает людям совсем не то, на что они рассчитывали. Может быть, потому, что она лучше знает их истинные желания, чем они сами.
- Пусть. Я все равно хочу найти фелициату.
- Ты мне не веришь?
Максим промолчал. Как он и боялся, разговор со стариком у него не клеился.
Лабран ожидающе смотрел на Макса, Макс – на ботинки, а ринк рвал зубами траву, зажав ее пук в передних лапах. Помогать Максу он почему-то не собирался, а ведь от разговора зависел успех всей экспедиции.
Пришлось поднапрячься, вспомнить советы тети Наты, постоянно ему твердившей, что для того, чтобы понравиться человеку, надо говорить с ним не о своих проблемах, а о самом человеке, его жизни, работе, семье.
- Какой вы необычный отшельник. Скажите, пожалуйста, а кем вы работали на Земле?
Впервые за время их знакомства старик улыбнулся.
- Люди моей профессии на Земле не работают, мальчик. Они работают на так называемых диких планетах, где еще не догадались принять законы, запрещающие войну. Я бы многое мог о своей работе рассказать, но ты не поверишь стариковской болтовне. Разве что…
Лабран легко, совершенно по-молодому сбежал с крыльца, подошел к Максу, отмерил от него четыре широких шага и замер с высоко поднятой головой и отставленным на прямую руку посохом. Опирался на посох он, будто на шпагу.
- Брось в меня камнем. Смелей!
Макс поднял с усыпанной галькой дорожки маленький кругляш и швырнул в старика. Бросок получился вялым, старик плавно увернулся и рявкнул:
- Тебя плохо кормят? Бросай по-настоящему!
Пришлось бросить всерьез. Старик играючи отбил камень посохом.
- Теперь возьми в кулак два камня. Бросай!
Двойной перестук камня о дерево, и галька упала к ногам Лабрана.
- Бросай тремя.
Взмах посоха остановил и три камня.
- А теперь возьми четыре гальки и бросай изо всех сил.
На этот раз старик ухватил посох двумя руками и стал в стойку. Макс швырнул. Посох пропеллером на миг растаял в воздухе, перестук, и все четыре камня упали на землю.
- Ух ты! Можно мне попробовать?
- Держи, - старик протянул ему свое деревянное оружие.
С одной галькой Макс кое-как управился, но уже с двумя, как ни старался, ничего поделать не мог.
- Теперь ты понял, чем я занимался в молодости? – спросил старик, отбирая посох.
- Кажется, да.
- Молодец. Я вижу, ты паренек не только не плохой, но и не глупый, поэтому ты сможешь понять то, что я скажу. Запомни: несчастным быть легко, а счастливым трудно. Сила требуется. Но у тебя должно получиться. Держи, - Лабран протянул ему переливающийся световыми точками кусок материи величиной с носовой платок, - по этой карте ринк приведет тебя к фелициате. Торопитесь – на поиски пальмы счастья времени у вас не много, через час изображение с карты исчезнет. Прощай.
Лабран потрепал непослушные вихры Макса и ушел в дом. В комнате он снял со стеллажа стоящий там единственный фильм «Война разведок в системе Джетти. 500 серий» и воткнул его в комком. На экране молодой солдат отстреливался от врагов в бетонном лабиринте, но Лабран не следил за действием. Похоже, он зачарованно уставился в воспоминания.
Ринк вел Макса заповедными чащами. Мимо разрушенных, заросших кустарником храмов, с нетронутыми каменными демами у входа, охранителями святилищ, с кабаньими загнутыми клыками и карминовыми губами; мимо древних пещер, над которыми виднелись когда-то выбитые людьми, а теперь наполовину стертые временем надписи на мертвых языках; мимо серых, поваленных, окаменевших стволов.
- Мы успеем? – спросил Макс
«Карту я запомнил, можно не торопиться».
- Хочется поскорей увидеть фелициату!
«Уже скоро. Подожди меня здесь, пожалуйста».
- У тебя снова живот заболел?
«Нет».
Оставив Макса, Рафал стал взбираться на крутую скалу, на вершине которой и застыл гордым оленем, озирая окрестные леса. Причем смотрел он не вниз, не путь выискивал, а осматривал горы, дали, будто любовался ими.
Ждать пришлось долго. Когда ринк спустился, Макс спросил:
- Ты с картой сверялся?
Рафал не ответил. Ринки всегда молчали, когда не могли или не хотели говорить правду. Промолчал он и весь оставшийся путь, что выглядело удивительно, если не подозрительно. Дело в том, что мудрый пес любил поговорить, где-то даже поумничать, и его молчание должно было бы насторожить Максима, но уж слишком он в данную секунду увлекся ожиданием встречи с фелициатой.
То, что фелициата рядом, Макс почувствовал без подсказок. Закончились ели, и сразу посветлело. Защебетали, заорали попугаи. Максим раздвинул кусты, и они вышли на окруженную медовыми соснами поляну. Такого света, как здесь, Макс не видел нигде. Царствовал на поляне свет иной, не обычный, в нем даже токи воздуха были видны. Посредине поляны Максим увидел волшебную пальму.
Конец главы 20
Аннотация
Триста лет российские пограничники на далекой планете Эфа стоят на страже Махатрамы - портала в иные вселенные. И все триста лет беспощадно уничтожают любую нечисть, которая пытается прорваться в наш мир. Однажды начинается чрезвычайно мощное извержение чудовищ из Махатрамы. Но даже это оказывается пустяком по сравнению с той угрозой, что наслала на Эфу и весь наш мир Махатрама, второе имя которой - Великая Темнота.
Герой Новороссии – Федор Березин.