Вот все, что мы знаем о нем, – и вряд ли когда-либо узнаем больше: смерть всегда была единственной его мечтой. Смерть представала перед ним, прикрывая свой лик многообразными масками. И он срывал их одну за другой – срывал и примерял на себя. Юкио Мисима
Похоже, что в Японии писатель больше, чем писатель. И складывается впечатление, что даже больше, чем поэт в России. Сложно привести примеры не только из отечественной, но и мировой как литературы, так и истории. Но думается, что мало кому вообще приходилось захватывать в качестве заложников Командующего Армией и его штаб. При этом держать целую воинскую часть в качестве зрителей. Представления, состоящего из двух актов: пафосной речи и ритуального самоубийства.
В 11 часов утра 25 ноября 1970 года трижды номинант Нобелевской премии по литературе, театральный и кинорежиссер, актер, основатель и лидер Общества Щита Юкио Мисима в сопровождении четырех единомышленников и двух репортеров прибыл на военную базу Итигай. Что в районе Нерима, города Токио.
Пятеро молодых людей, одетых в строгие двубортные френчи, галифе, высокие сапоги и в белых перчатках проследовали к зданию штаба Восточной Армии Сил Самообороны Японии. Двое журналистов следом за ними. Их никто не останавливал. Несмотря на "Восходящее Солнце" и лозунг камикадзе на лбу каждого.
“Все жизни — на алтарь Отечества!” - черной тушью на белых повязках кричало миру о намерениях визитеров. А еще никто не обратил особого внимания на катану в руках Юкио Мисимы. Их ждали. Ждали, как дорогих гостей. На самом высоком уровне.
Они поднялись на второй этаж. Невозмутимо проследовали к кабинету Командующего. Адъютанты не только не пытались их остановить. Но приветствовали визитеров одзиги. То есть традиционным поклоном. Да еще отворили перед ними двери. Вошли все. Вместе с катаной и журналистами. И ничего не объясняли. Да и вопросов не возникало.
После традиционных приветствий генералу Кенра Масита стало любопытно, не возникают ли у полиции претензии к ношению катаны на улицах современной Японии. Сами понимаете. Времена не те. Истинных самураев днем с огнем не сыскать. С собаками и без.
Юкио Мисима поведал, что меч XVI века. Изготовлен почтенным мастером и с момента создания принадлежит его древнему роду. Передавался от отца к сыну. От самурая к самураю. И вот попал к прозаику. Да к тому же, нынешние власти выдали разрешение на его ношение. Чего прежние воины и не подумали бы испрашивать. Жить им или не жить, поинтересовались бы. А носить катану или нет — не стали бы. Ни почем не стали бы.
В определенный момент Юкио Мисима подал сигнал. И его сообщники быстро подошли к генералу. Тоби-Кога, Огава и Фуру-Кога завели руки Кенры Маситы назад и привязали к стулу. Журналисты фиксировали все происходящее, не вмешиваясь в сам процесс. Мятеж, вошедший в историю как Инцидент Мисимы, начался.
Он родился 14 января 1925 года Кимитакэ Хираокой. В семье знатной, но далеко не богатой. А Юкио Мисима - и псевдоним, и маска, и судьба. Вообще, большая часть его творчества посвящена размышлениям о смерти и о личинах, которые примеряют и человек, и его кончина.
Отец Кимитакэ Адзуса Хираока был государственным служащим и занимал довольно высокие посты в Министерстве Сельского хозяйства. Что для аристократа такого уровня было не то чтобы оскорблением. Но никак не соответствовало уровню знатности. Мать, как и положено, занималась домом. Должна была еще и сыном. Но как-то не пошло.
Ранее детство Кимитакэ провел у бабушки Нацуко. Она была внучкой Мацудайры Еритаки. Знаменитого дайме Сисидо. Ныне это часть префектуры Ибараки. Кроме того, ее воспитанник был наследником основателя Сегуната Токугава, Токугавы Иясу.
Какое там сельское хозяйство с такими предками. Бабушка помнила о прошлом величии знатного рода. И сильно тяготилась недостойным его положением в настоящее для них время. Этими мироощущениями она пропитала сознание будущего Юкио Мисимы.
Сама Нацуко воспитана в доме принца Тарухито. Арисугава-но-мия приходились родственниками Хираока и были одной из младших ветвей Синнокэ. То есть Императорской фамилии. Ее детство и юность прошли в доме человека, возглавлявшего Генеральный Штаб Японской армии. Традиции аристократизма были перемешаны с самурайскими. Этим коктейлем она и пропитала сознание своего внука.
Сама бабушка Нацуко была замужем за чиновником довольно высокого ранга. Ее муж в свое время был Генерал-Губернатором префектуры Карафуто. Что составляла значительную часть Сахалина. Утрата этих земель после войны сильно повлияла на самурая-прозаика. Еще большей травмой стало упразднение Вооруженных Сил Японии и формирование из них Сил Самообороны. Для наследника рода Хираока это было личным оскорблением.
Влияние бабушки на детскую психику отмечено неразрешимым противоречием самой Нацуко. Она была для внука и диктатором и восхищалась им одновременно. Он рос затравленным, но горделивым нарциссом. Считается, что вспышки гнева и насилия со стороны властной воспитательницы навсегда поселили в сознание Юкио Мисимы темы смерти и масок.
Странная бабушка запрещала внуку долго находиться при солнечном свете. Ведь загар не к лицу Казоку. То есть японскому аристократу. Ему запрещалось играть с другими мальчиками. Знакомится с теми, чье общество недостойно рода. Заниматься спортом, который может оскорбить память предков. При этом внушалось традиционное для военной аристократии миропонимание. То есть торжество духа и тела.
Но юный самурай и будущий прозаик рос в окружении кузин, платьев и кукол. Поэзии, восхищения властью Микадо и военными подвигами предков. Рос в атмосфере абсолютного обожания и жестокой диктатуры. Мир презирая и мир не видя. И одновременно в поисках красоты в окружающем. Он привык с детства к категоричной уверенности в себе и категоричным же противоречиям во всем.
Внутренние противоречия юного Кимитакэ усилились в двенадцать лет. Когда его забрал для дальнейшего воспитания отец. Адзуса оказался еще более тоталитарным педагогом, чем бабушка. Будущий Юкио оказался практически в казарме. Япония входила в пору наивысшего военного могущества, а юноша - в атмосферу почти религиозного поклонения всему армейскому.
Тяга к литературе и поиску красоты в окружающем, взлелеянная бабушкой, отцом пресекалась жестко. Теперь прекрасное искали только в Хагакурэ и истребителях Зеро. Не в женском теле, а в мужественности. Родитель стал замечать слишком много женственного в своем сыне. Но чем больше Адзуса боролся “нежностями”, тем более надежно он подталкивал будущего Юкио к ощущению себя гомосексуалистом.
В 1937 году Кимитакэ отдают в особо привилегированную школу Гакусюин. Она предназначалась для обучения детей из многочисленных ветвей императорской фамилии. Учреждение он окончит с отличием. За успехи в учебе юноша получит из рук Микадо Сева именные часы.
Особо отметят его литературные успехи. А они начались рано. Еще в 16 лет. Литература проросла в нем сама. И, несмотря на все усилия отца. Прозаик потеснил Самурая. И они договорились о мирном сосуществовании. Хотя бы на время. В 1941 году Кимитакэ надевает маску. Он становится Юкио Мисима.
Юкио с японского означает Снег. А из окон домов селения Мисима открывается чудесный вид на Фудзи. Военно-врачебная комиссия не пустила его на фронт. И он мечтает о филологическом факультете. Но требования отца категоричны. Вплоть до разрыва и изгнания из дома. И в 1942 году юноша поступает на юридический Токийского Университета.
Изучение германского права привело Мисиму не к Уголовному Процессу или Практике Верховного суда, а к Ницше, Шопенгауэру и Вагнеру. Юкио пытается работать в банковском отделе Министерства Финансов. Строит планы на счастливый брак. Но все маски срывает действительность.
Окончание войны и поражение Японии стали трагедией для всех подданных Микадо. В том числе и для Мисимы. Трагедия была и общей, и личной. Череда самоубийств, прокатившаяся по стране, навсегда изменила многих. Юкио поразила смерть от тифа его сестры. Ближе человека у него не было.
Сильное впечатление произвело самоубийство армейского лейтенанта и литературного критика Дземэя Хасуды. Фанатичный националист и монархист не перенес позор поражения. Выбрал сэппуку. В этой трагедии было все, что жило в Мисиме. Самурай, прозаик и смерть. Вдобавок Юкио расстается с невестой. Она ушла к его другу.
Оскорбленный и побитый Самурай затих. Спрятался. Миру явился Прозаик. К 1970 году Юкио Мисима стал самым значимым писателем Японии второй половины XX века. Он трижды номинируется на Нобелевскую премию по литературе. И ищет себя в разных направлениях. Дирижирует оркестром, ставит в театрах свои пьесы. Пробует себя в кинематографе и фотографии. Он модель, артист и режиссер.
Юкио увлекается бодибилдингом, плаванием, карате и кендо. Он идет путем страданий для совершенного себя. Маска безупречности прячет растущие противоречия. Заботливый муж днем, ночью завсегдатай гей-клубов. Самурай, никогда не служивший в армии. Бодибилдер с “белым билетом”. Националист, не замечающий оккупации страны иностранным государством. Он находит красоту во всем, что окружает человека, и одновременно ищет смерти. Красивой смерти. Достойной маски японского воина и аристократа.
В конце 1967 года, уже прижизненно, Великий японский писатель Юкио Мисима серьезно увлекается идеей восстановления Японской Императорской армии. Он проповедует усиление власти Микадо. Она должна стать реальной, а не представительной. Болтуны из парламента должны служить Хризантемовому Трону, а не наоборот.
Как и любого националиста и монархиста, Юкио Мисима пугает рост левых и крайне левых настроений в Японии. Он выступает за жесткие меры борьбы с “красной угрозой”. Но черпает политическое и литературное вдохновение у леваков и анархистов. В 1968 году, 4 ноября, он созывает пресс-конференцию и заявляет о создании военизированной организации “Тате-но Кай”. Или “Общество Щита”.
Целью объявляется организация помощи Силам Самообороны Японии. Он набирает добровольцев. Сначала 10 человек. Потом 20 и далее. Максимальное количество членов доходило до 100. Юкио сам разрабатывает униформу. Летнюю и зимнюю. Все как в армии.
Его подчиненные сведены в практически армейские подразделения. Они постоянно тренируются на военных базах. Он стремится на основе организации сформировать Национальную Гвардию. А уже она должна послужить фундаментом к возрождению Вооруженных Сил. А там и до Абсолютной Монархии, глядишь, рукой подать.
Существуют планы организации мятежа. Общество Щита должно захватить Парламент и потребовать отмены статьи 9 Конституции Японии. Запрещающей иметь Вооруженные Силы. Но ему нужна поддержка существующей армии. Для этого Юкио Мисима постоянно общается с высшими руководителями Сил Самообороны. Он везде свой.
Потому, когда 25 ноября 1970 года в 11 часов утра Командующему Восточной Армии доложили о прибытии Юкио Мисимы с сопровождающими, генерал Кенри Масите не удивился и приказал провести визитеров к нему напрямую. Не задерживаясь. Даже с двумя журналистами. Друг Сил Самообороны и Общество Щита армии не навредят.
Насколько он ошибался, до генерала дошло лишь тогда, когда он оказался связанным в своем кабинете. А люди в коричневых френчах, белых перчатках и белых повязках на головах с Аосходящим Солнцем и лозунгом камикадзе хозяйствовали в кабинете. Журналисты невозмутимо снимали происходящее.
Адъютанты и деружрные офицеры попытались было войти в кабинет командующего. Но Мисима держал оборону, используя катану. Ранив нескольких, он полностью отстоял честь шестого дана по кендо. После он огласил осаждающим требования:
К полудню перед зданием штаба должна быть собрана 1-я дивизия в полном составе;
Солдаты без шума должны выслушать выступление Мисимы и его соратников;
Членам “Общества щита”, собравшимся в расположенном неподалёку зале железнодорожной станции Кайкан, должен быть предоставлен доступ на базу Итигая;
Никто не должен вмешиваться в происходящее до 13:10.
Через десять минут командование базой согласилось с требованиями террористов. Через пятнадцать минут на плацу перед зданием штаба Восточной Армии построили около 800 военнослужащих 32-го полка 1-й дивизии. А полиция полностью блокировала базу Итигая.
Два единомышленника Юкио, Огава и Морита вышли на балкон. Они вывесили лозунги. Исполненные черной тушью на белом полотне. С ними хорошо гармонировали повязки камикадзе на головах мятежников. И начали разбрасывать листовки с воззваниями. Также исполненными черной тушью на белой бумаге.
В 12 часов 00 минут. Мисима вышел на балкон здания штаба Восточной Армии. Он говорил. Он взывал. И провозглашал. Из монолога Юкио следовало, что пора восстановить власть Микадо. Возродить Армию и дух самурайства распространить по стране.
Он сильно жестикулировал руками. Потому белые перчатки витали вокруг него как птицы. “Все жизни — на алтарь Отечества!” освещались солнцем, почти что находящимся в зените. Триумф нарциссизма состоялся полностью. Ну или почти полностью.
Дело в том, что Юкио не предусмотрел громкоговоритель. Он продумал внешние эффекты своего представления. Визуальные. Но никак не технические. Тем более, что над базой Итигай зависли полицейские и армейские вертолеты. Журналисты, которых он привел с собой снимать, снимали. Но не транслировали по телевидению. Его Никто Не слышал.
Через несколько минут солдаты и офицеры, построенные на плацу, стали кричать, чтобы он уходил. Освободил их генерала. И вообще: Хватит играть в героев. Они посчитали, что перед ними сошедший с ума писатель. И ничего более. Такого провала Юкио Мисима не испытывал никогда. Ни прозаиком, ни актером, ни режиссером. Никогда. Самурай пережить этого не мог.
Тем более, что сэппуку было запланировано во втором акте представления. Мисима вышел с балкона. Огава и Морита прокричали: Тенно Хейка Банзай! Что значит: Тысяча лет Императору! Далее Юкиа приказал освободить заложника. А сам встал на колени перед балконной дверью.
Лицо его было направлено в сторону Солнца. Пусть не Восходящего, а прошедшего свой зенит. Но все равно Оно, должно быть, любовалось Его смертью. И Им в смерти. Он обнажил накачанное тело до пояса и короткой катаной совершил харакири.
Стоявший сзади Морита не смог с первого раза прекратить мучения учителя. Он промахнулся фамильной XVI века катаной рода Хираоко. Попал по шее, но ниже. Промахнулся и второй раз ранив плечо. Тогда дело завершил Фуру-Кога. Морита сделал себе харакири рядом. Остальные сдались ворвавшимся в кабинет офицерам.
Представление было окончено. Самурай и Прозаик в соавторстве написали сценарий и поставили пьесу. Вместе ее и сыграли. Вот только названия не представили публике. Зрители расходились в недоумении. Сколько шума. А что сказать то хотел? Их ждала служба.
Красивые должны умереть молодыми, а все остальные должны жить как можно дольше. Юкио Мисима.