История учит нас, что как только народы преодолевали этап прямой демократии в городах-государствах, ей на смену приходили княжества, царства, империи, королевства и другие формы единоличной власти. Время от времени она уступала олигархии в форме семибоярщины или тайных канцелярий при слабых самодержцах. Для большинства государств это были периоды ослабления, военных неудач, отставания от соседей и растраты потенциала, требовавшие после себя резкого рывка вперед, достигавшегося в условиях централизации власти.
Древнегреческий философ Аристотель, первый применивший термин олигархия, уже в те времена прекрасно осознавал всю негативную суть этого явления, относя ее к группе порочных политических режимов. Он отмечал, что богачи, дорвавшись до власти, не заботятся об общественном благе, а их правление чаще всего заканчивается силовым свержением и переходом к монархии (единовластию). То есть наиболее эффективно покончить с олигархией способна политическая сила, связанная отношениями дисциплины и служения, и именно такие структуры, являются первородными врагами олигархии.
Но если еще древним грекам была ясна вся порочность олигархии, то почему просвещенные отцы-основатели США не смогли предусмотреть риска ее формирования? Представляется, что все дело в родовой травме, которую это государство получило в борьбе за независимость от английской короны. Американская конституция и все государственное устройство составлены таким образом, чтобы не допустить возврата ко временам монархии или иной формы концентрации власти в руках одного человека или государственного органа. Это распространяется и на некодифицированные нормы и институты американского общества. Если, к примеру, в находящейся по соседству Латинской Америки свержение коррумпированных правительств путем военного переворота вполне вероятно, то для США представить такой сценарий невозможно. Единовластие, как способ борьбы с олигархией, для США недоступно, пока они не столкнуться с вызовом, который заставит пересмотреть самые основы их общежития.
В тоже время демократические процедуры не являются для олигархии сколько ни будь серьезной преградой. Более того они создают отличный фасад для скрытого управления нацией. В результате, волею истории, богатейший северно-американский континент стал чем-то вроде теплицы, где олигархический режим смог вырасти, укрепиться и обрести настолько впечатляющую власть, что бросил вызов суверенным правительствам в борьбе за контроль над политикой, ресурсами и населением их стран.
Решая задачу по установлению контроля над имеющими стратегическое значение территориями, олигархия стремиться в первую очередь ослабить государственную власть в этой стране. Мягким вариантом является децентрализация полномочий, превращение регионов в самостоятельный уровень власти, находящийся в постоянной борьбе со столицей. К примеру, в Германии это реализовано через порядок формирования так называемого «законосовещательного» собрания – бундесрата, состоящего из глав и членов земельных правительств, что позволяет региональным властям вставлять палки в колеса законотворческого процесса в целях торга с Берлином. И хотя германские исследователи неоднократно отмечали пагубность такого механизма, приводящего к блокированию необходимых стране реформ, попыток его изменить не предпринималось.
Более радикальный способ - раздробить крупное государство на неспособные сопротивляться внешнему влиянию осколки, к чему манипуляторы прибегают весьма активно. Перед Первой мировой войной на планете насчитывалось 59 государств, перед Второй – уже 74, а сейчас в составе ООН состоит аж 193 страны. При этом национальное самоопределение подается как абсолютное благо, даже в случаях, когда дальнейшее территориальное дробление приводит к военным конфликтам и геноциду.
Показательным является пример Советского Союза, после распада которого ранее мирно проживавшие бок о бок народы стали злейшими врагами. Благодаря активным дипломатическим и миротворческим действиям Москвы удалось на время притушить разгоравшиеся на пространстве СНГ кровавые конфликты, но они продолжают тлеть и вспыхивать время от времени, делая их участников более зависимыми от поддержки извне, на чем активно спекулирует Запад, подливая масла в огонь.
Еще одним способом лишения государств части суверенитета, является создание международных организаций и объединений, ярким образцом которых является Евросоюз. Его наднациональные органы власти взяли на себя заметный объем полномочий. Проводя в подобные невыборные наднациональные органы своих ставленников, олигархия получает дополнительные инструменты манипуляции.
Следующим шагом для установления контроля над государством становится захват рычагов воздействия на различные сферы общественной жизни, включая экономику, СМИ и культурную сферу. Чтобы противостоять этому, государство должно либо взять под контроль все экономические и общественные институты, по образцу СССР, либо действовать мягче, создавая госкорпорации, занимающие ключевые высоты в экономике и других сферах. Кстати, сохранение в постсоветской России в государственной собственности естественных монополий, и ряда других крупных компаний стало одним из важнейших факторов, позволивших не допустить консолидации западного контроля над нашей страной. И тот и другой вариант выбивают из рук олигархии активы, которые могли бы позволить ей набрать критическую долю влияния, чтобы перехватить власть.
Данное наблюдение наглядно объясняет зацикленность западной политологической мысли на вопросах тоталитаризма, автократии и демократического перехода. Американское научное сообщество неспроста тратит все свои силы на поиски, а порой и фальсификацию доказательств вредоносности сильной централизованной власти, вмешательства государства в экономику и закрытие общества от влияний из вне. Ведь оно существует на «частные», а не общественные средства, а значит вынуждено отрабатывать заказ, создавая идеологическое оружие против исконного врага олигархии.
Интересно отметить, что шельмование успешных централизованных систем со стороны западных ученых и журналистов как правило начинается с привязки всей совокупности процессов государственного строительства к одной ключевой персоне, на которую навешиваются все мыслимые и немыслимые прегрешения, вне зависимости от того, кем они фактически были совершены или имели ли место вовсе. Такой подход, в частности, применялся для дискредитации лидеров Югославии, Ирака и Ливии.
Думается, что с этим же связана укоренившаяся на Западе ненависть к И.Сталину. Столь эмоциональная реакция на действия одной, пусть и исторической личности, позволяет спрятать за собой как за ширмой чрезвычайно успешный опыт государственного строительства, который разрушает своим примером веками взращиваемые западной олигархией мифы о преимуществе частного капитала и неспособности государства быть эффективным собственником. В итоге вместо честного разбора действий отдельных участников процесса, который, возможно, позволил бы вынести новые рецепты борьбы с нарастающими кризисными явлениями в мировых делах, изучение целого пласта советской истории в западной науке свелось к обвинению во всех грехах одного человека.
Занимательно, что американские академики совсем не задаются вопросом, почему ни один западный политик не в силах исполнить свои предвыборные обещания. Почему парламентские партии на Западе, даже добившись большинства в обеих палатах и возглавив правительство, оказываются не в силах провести в жизнь и малую долю той программы, за которую проголосовали избиратели. Ведь это, казалось бы, намного важнее степени авторитарности ближневосточных режимов. Но на изучение данного вопроса не выделяют грантов. Более того, за попытку дать на него честный ответ выгоняют из профессии, ведь он приоткрывает завесу тайны над степенью влияния олигархии, которая руководствуется только собственными интересами, оставляя выборным должностным лицам искать оправдания, почему они не смогли поступить так, как обещали. У кого лучше получится, тот может задержаться в своем кресле подольше.
Интересен и тот факт, что после распада СССР и ослабления центральной власти в России ее отношения с Западом были безоблачными, а степень западного влияния на внутренние дела в нашей стране была более чем заметной. Но по мере восстановления властной вертикали и суверенитета отношения начали стремительно ухудшаться, дойдя до плохо скрываемой вражды. Другие государства в списке недругов США, такие как КНДР, Венесуэла, Иран и Афганистан, также попали туда по единственной причине и совсем не потому, что чем-то угрожали безопасности Соединенных Штатов. Олигархии не угодна закрытость для внешних влияний, исключающая прямое влияние на политику этих стран. Но вместо того, чтобы отступиться и уважать чужие суверенные права, применяется санкционная дубинка, призванная если не сломить волю жертвы к сопротивлению, то хотя бы запугать всех остальных, кто мог бы последовать их примеру. Примеру, опасному для власти олигархии.
Сейчас в России признается ценность демократических процедур и функционирует рыночная экономика, но отношения стран вновь опустились ниже точки замерзания. Дальнейшее укрепление суверенитета нашей страны, возврат полного контроля над ее недрами, развитие национальных финансовых институтов и платежных систем, рост численности и качества подготовки и оснащения вооруженных сил никак не входят в планы западных хозяев жизни, поскольку ставят под угрозу их власть в мировом масштабе.
Очевидно, что Запад не только продолжит отвергать предложения российской стороны по выстраиванию многополярной модели международных отношений, но и будет деятельно препятствовать любым попыткам ее выстраивания. Возможно ли ослабить влияние западной олигархии в том или ином регионе? В этом направлении уже были сделаны конкретные шаги, в том числе операция российских ВКС в Сирии. Поддержка правительства Башара Асада в момент, когда мировая олигархия открыто поставила задачу его свержения, показала, что и другие страны могут проводить более независимую политику при поддержке Москвы. Она стала ощутимым ударом по их влиянию на Ближнем Востоке и за его пределами. Продемонстрированная российскими властями готовность бороться за свою независимость и поддерживать союзников стала поворотным геополитическим моментом, предопределив скорый переход конфликта в открытую форму, в которой Запад не стесняется использовать все доступные инструменты, включая силовые, в попытке вызвать раскол в российской элите.
Однако САР являлась жертвой западной коалиции, а не ее частью. Было бы опасно поддаваться иллюзии, что национальные интересы сегодняшних союзников Вашингтона возобладают и приведут к их выходу из западного блока. Власть американской олигархии над западными фасадными демократиями как раз и заключается в том, что она в состоянии заставить их выполнять свою волю, даже ценой значительных потерь для самих исполнителей. Только крах марионеточных правительств и приход к власти подлинных национальных сил мог бы пошатнуть сложившийся статус-кво. И к такому повороту дел хозяева Запада готовились давно и планомерно.
Любые антикапиталистические или антиамериканские политические силы в Европе раздавлены и маргинализованы. Коммунистические партии, довольно безобидные на сегодняшний день, повсеместно попали под прямой запрет, как и крайне правые объединения. Идеологическое пространство зачищено и огорожено жесткими рамками, которые нельзя пересекать, в том числе под страхом расправы, а лица, предающие огласке преступления олигархического режима, такие как Джулиан Ассанж и его осведомители, преследуются как враги государства. Для поддержания вида демократичности позволяется участие в выборах умеренно националистических (и то лишь на фоне засилья либералов) политиков, как Марин Ле Пен во Франции или Виктор Орбан в Венгрии.
Западный лагерь выстроил мощные идеологические редуты и ощетинился частоколом внутренних табу, не допускающих сомнений в верности политической линии, диктуемой Вашингтоном. Какова наилучшая тактика против такой укрепленной обороны? Здесь на помощь может прийти опыт самого Запада, разведслужбы и медиа которого целенаправленно работали на его ослабление и раздробление. Иногда им сопутствовал успех, как это было в Венгрии, Чехословакии и частично в Польше. Но это никак не повлияло на устойчивость Варшавского договора, просуществовавшего до падения СССР.
Аналогично можно прийти к выводу, что победа против американской олигархии будет достигнута только если удастся раздавить ее в своем логове. Только установление на территории США национально ориентированного правительства с сильной государственной вертикалью, не подконтрольной корпорациям и частным медиа-холдингам, может обеспечить победу в начавшемся противостоянии. Попытки вырвать из западной орбиты того или иного вассала стоит рассматривать лишь как тактический прием в общем сражении, призванный отвлечь противника от направления главного удара.
Слишком крепкий контроль со стороны олигархии мешает перетянуть на свою сторону американских союзников. Но можно и нужно бороться за создание анти-олигархической коалиции из числа нейтральных стран, а также государств где олигархия обходится подкупом элит и силовыми методами, без выстраивания фасадной демократии. Эта стратегия перспективна тем, что от этих государств Запад в первую очередь зависит в ресурсном плане.
Здесь необходимо сделать отступление и спросить, почему олигархия уделяет намного больше внимания укреплению своих позиций в Европе, Японии, Корее и Австралии, но не в богатых ресурсами Африки, Ближнего Востока и Южной Америки? Дело в том, что стратегически более верно контролировать завод по переработке ресурса, нежели чем сам ресурс. Особенно если шахт несколько, а завод один. Владельцы шахт все равно вынуждены продавать свою продукцию, чтобы не разориться и выбора у них нет.
Сегодня олигархия подмяла под себя все крупные индустриальные страны кроме Китая. Если ей удастся вернуть его под свой контроль, то она снова обретет монопольное положение и сможет диктовать свою волю миру. Это еще раз подчеркивает стратегический характер российско-китайского сотрудничества в деле установления справедливого миропорядка и освобождения от олигархической паутины.
Однако даже такой огромный индустриальный локомотив как Китай не может потребить все производимые третьими странами ресурсы с одной стороны и обеспечить их всей номенклатурой продукции с другой. Другими словами, один Китай не сможет заместить промышленное производство Южной Кореи, Японии и Европы вместе взятых. Если бы сегодня единый глобальный мир распался на торговые зоны, то ресурсодобывающие страны вынуждены были бы примкнуть к покупателям их сырья, так как сохранение источника дохода первично. Учитывая колоссальные ресурсные аппетиты Запада, он смог бы объединить вокруг себя большую часть земного шара.
Выходом из ситуации было бы ускоренное развитие новых индустриальных территорий за пределами Запада. Однако критерии, чтобы такое развитие было успешным достаточно строги: безусловный суверенитет и способность обеспечить собственную безопасность, достаточность водных, людских и других ресурсов, а также наличие логистических возможностей для выхода на глобальный рынок, что отсекает большинство претендентов за исключением короткой аббревиатуры: БРИКС. Именно Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка обладают потенциалом совместно заместить западные промышленные объемы, и либо полностью выкинуть его с мирового рынка, либо окончательно похоронить его гегемонию, что обуславливает нарастание давления на страны объединения и попытки подорвать его единство.
Перед БРИКС напротив, стоит задача ускоренного превращения в полноценное экономическое содружество, объединенное общими финансовыми, платежными и логистическими инструментами, а также общими производственными и технологическими цепочками.
Безусловно у данной стратегии есть масса уязвимостей, таких как значительная удаленность стран БРИКС друг от друга и трудности с обеспечением безопасности торговых путей. Однако альтернатива – это капитуляция перед западом, который больше не допустит тех огрех, которые позволили нам выйти из-под его влияния в первый раз, либо возврат в состояние осажденной крепости, но с еще худшими изначальными условиями. Если учесть античеловеческую повестку олигархии, которая все больше захватывает страны Запада, лишая их семьи и традиционных ценностей, надсмехаясь над наукой и здравым смыслом, навязывая погоню за миражами в виде борьбы с изменением климата, то попытка вернуться, встроиться обратно в этот западный мир будет больше похожа на попытку заскочить в последний вагон горящего поезда, летящего под откос.
Важно осознавать, что пусть сейчас Запад сильнее, текущая ситуация может значительно измениться, по мере вваливания мира в новый экономический кризис. Беспрецедентные антиковидные меры вывели мировую экономику из шаткого равновесия и теперь то в одной, то в другой ее сфере наблюдаются сильные дисбалансы. Правительства западных стран принимают активные меры по борьбе с ними, но не могут остановить процесс.
После того, как кризис закончится, новая точка равновесия в глобальной экономике будет находится значительно ниже текущего уровня, поскольку удержать текущий уровень потребления граждан развитых стран будет проблематично. Если страны БРИКС покажут лучшую экономическую динамику в ходе кризиса, то есть будут расти или сохранят свой уровень, когда запад упадет, то шансы уравняются.
Напомню, что в годы великой депрессии СССР осуществлял пятилетние планы, покоряя одну экономическую высоту за другой. Одной из причин было то, что его экономика не зависела от западных рынков и, вероятно, нам нужно стремиться к тому же.
Нужно взглянуть в глаза реальности. У нас нет ресурса, чтобы остановить горящий поезд, мы не можем взять всю Европу под контроль или спасти ее иным образом. Надеяться, что удастся переубедить их пропагандистскими методами, когда все местные СМИ находятся в руках противника, более чем легкомысленно. Признаем, что такой волшебной кнопки, которая бы отменила инерцию тектонических процессов, происходящих в западной оконечности нашего континента, просто не существует. Единственный реалистичный вариант – сжечь оставшиеся мосты и начать чертить границу между нами и теми, кто с нами, и теми, кто против нас. Эта граница не обязана быть жесткой, выгодное нам взаимодействие следует сохранять. О добровольном возврате в изоляцию уровня холодной войны речи быть не может. Но она должна быть и в первую очередь в головах. Нашей и наших сторонников.
Нужно отметить, что налаживание бесперебойных экономических связей вне западного контура связано с рядом критических вызовов, таких как контроль Запада над ключевыми морскими транспортными коридорами, а именно каналами и проливами, за которые необходимо будет вести силовую борьбу и к этому нужно быть готовым. Мирный демонтаж геополитического блока, как это произошло при распаде СССР, является исключением из правил.
Вероятность, что американская олигархия сдаст свои позиции без развязывания новой мировой войны или превентивного провоцирования глобальной экономической катастрофы, которая отбросит развитие мира на десятилетия назад, исчезающе мала. Вступив в борьбу, мы должны быть готовы к тому, что противная сторона радикально повысит ставки. Тогда ключевым ресурсом станет возможность обеспечения физической и продовольственной безопасности на своей и сопредельной территории, а также наличие крепких союзов и взаимопомощь. Способность держать удар является не менее важным качеством в разворачивающемся противостоянии, чем возможность нанести ущерб противнику.
При этом народы западных стран не являются врагами России. Они позволили себя подкупить, отказавшись от участия в политической жизни в обмен на повышенный уровень благ, но в целом не разделяют кровожадных устремлений своей верхушки. Но чтобы они стали нашими друзьями или союзниками нужно разоблачить пагубность фасадной демократии и притворного гуманизма, под маской которых скрыто безраздельное господство кучки богатых и влиятельных серых кардиналов.
Если не вытащить на всеобщее обозрение их преступления и скрытые механизмы контроля, и продолжать называть западные страны демократиями, опуская эпитет «фасадные», а также не разоблачить другие уловки запада, то не удастся вырваться из расставленной ими пропагандистской ловушки самим, и подавно не удастся вытащить из этой ямы других. Нужно помнить: главный и смертельный враг олигархии – это мы. Наши традиции, наша культура и самобытность. Но у нас есть щит - государство. Патриотизм и преданность Родине многим кажутся просто словами, но они спасают нас от незавидной участи ресурсной колонии. А наш меч – правда. Оружие это обоюдоострое. Взяв его в руки, можешь увидеть и себя в неприглядном свете. А если не взять, не разглядишь врага, уже занесшего клинок.
Подписывайтесь на канал, где СЕРЬЁЗНО обсуждают внешнюю политику и национальные интересы