Она никогда в жизни так быстро не бегала. Она вообще не думала, что способна. На уроках физкультуры бок начинало колоть через пару минут. А тут откуда силы взялись.
В голове ни одной мысли. Даже страх отступил под натиском желания спастись. Быстрее-быстрее-ещё быстрее!
Еще издали замечает большой желтый автобус, подъезжающий к остановке. Она успеет! Ни секунды больше здесь не останется, даже если умрет на бегу.
-Подождите! Не уезжайте! - кричит, задыхаясь, - пожалуйста, подождите!
Водитель сжалился над бегущей со всех ног девушкой в одном свитере.
Она заскакивает в последнюю дверь, падает на сиденье, не в силах восстановить дыхание. Дверь с громким шипением закрывается. Таращится в стекло, пытаясь разглядеть в темноте силуэты преследователей. Но улица пуста.
-Эй, девка, у тебя там кровь! - бабка с соседнего сиденья тычет в неё узловатым пальцем.
Она проводит рукой по щеке, смотрит на красные разводы на пальцах. Очень болит нос с левой стороны. Аккуратно сжимает его, шевелит. Вроде не сломан.
-А голая чего? Закаляешься? Или обокрали? - не отстаёт любопытная старуха.
Она молча отсаживается на другую сторону. Нет сил разговаривать. Обхватывает себя руками, чтобы унять дрожь. Слезы стоят так близко, что готовы в любой момент вылиться бесконечными потоками. Жалко себя, жалко такую красивую и так недолго радовавшую ее шубу.
А еще обида. На него. Он привел ее туда и оставил одну. Не нашел, не пришел на помощь, когда был так нужен. От одной мысли, что она могла не убежать, кровь стынет в жилах.
Сзади кто-то подходит. Она подскакивает от неожиданности, резко оборачивается, готовая закричать.
Незнакомый седенький дедушка снимает шарф с шеи и аккуратно кладет ей на плечи:
-Согрейся немного.
Она благодарно улыбается, кутает руки в колючую шерсть. Пальцы онемели. То ли от страха, то ли от холода.
-Спасибо!
-Тебя не обидели? - почти шепчет он, присаживаясь рядом.
-Нет, нет. Шубу отобрали, - шепчет она в ответ. Губа распухает на глазах, становится трудно говорить.
-Да что ты с ней разговариваешь? - вклинивается старуха, - сначала разрядятся как на ярмарке, ходют полуголые, а потом вон слёзы льют. Мы в вашем возрасте ни о чем таком даже не думали, чтоб до свадьбы.. тьфу! Непутёвые!
-Да не трогай ты ее! - осаживает ее дедок, - что ж вы бабы такие злые! Не видишь, итак не в себе девчонка. Далеко тебе ехать, милая?
-Мне? - она вдруг понимает, что даже точно не знает, где находится, и в какой стороне дом.
Это он! Он виноват! Он не должен был ее оставлять в чужом месте! Его дела не приносят ничего хорошего. Только боль, страх, смерть. Непрошеная слеза
скатывается из уголка глаза. За ней ещё одна.
-Ну-ну, не плачь! Перемелется, мука будет, - утешает ее старичок, - давай вместе подумаем. Где твой дом?
-На Заречной.
-Так другой конец города. Час точно ехать. Ты садись вот на колесо, тут самое тёплое место. Околеешь без одёжки. Я через две остановки выхожу. Хочешь шарф тебе оставлю? Занесёшь когда-нибудь.
Она качает головой. Пальто у дедули старенькое, залатанное, ткань местами вытерлась совсем. Ему тёплая вещь нужнее. Новую то купить вряд ли сможет.
Она съёживается в комочек, в надежде хоть немного согреются. Из под сиденья дует тёплый воздух тоненькой струйкой, но совершенно не спасает. За окном кромешная темнота, изредка разрезаемая мутным светом фонарей. За каждым кустом ей мерещатся те подонки. Если они найдут ее и захотят отомстить? Кто защитит ее, если его никогда нет рядом?
Становится все холоднее. Зубы стучат так громко, что кажется весь автобус слышит. Хорошо, что народу совсем немного. Никто не пялится. Вечером все торопятся укрыться дома, никому лишние неприятности не нужны.
Наконец за окном мелькает знакомая площадь. Она дома! На негнущихся ногах чуть не падает со ступеньки в грязный снег. Морозный воздух окутывает плотным коконом, проникает под тонкий свитер, пробирает до костей.
Она сворачивает с тротуара на тропинку через пустырь. Обычно никто тут не ходит после наступления темноты. Но ей наплевать. Взять с нее больше нечего!
На пустыре завывает ветер, гулко и как-то траурно. На память опять приходят две свечи на кладбище. Он и Она. Интересно, Коршун бы бросил любимую одну?
Конечно, нет. Макс ведь сказал тогда, что в тот вечер Коршун поехал с Иркой, хотя не должен был. Потому что вместе. На глаза снова наворачиваются слезы и тут же застывают колючими ледышками.
За спиной раздаются шаги. Легкие, быстрые. Нервы сдают:
-Что вам надо? - визжит она в темноту срывающимся голосом, - отстаньте! У меня ничего нет!
-Мила? Ты что ли? - голос Лысого звучит неуверенно.
Димка! Димочка!
Она бросается ему навстречу, слезы застилают глаза.
-Димкааааа! - хрипит, уткнувшись в его плечо. Подходят остальные пацаны из его банды. Кто-то набрасывает ей на плечи куртку, Лысый отдает ей свою шапку и перчатки. Она ревет в голос, размазывая по лицу ледяные слезы вперемежку с кровью.
-Как ты здесь? Почему без одежды? - он дотрагивается до ее щеки и она вздрагивает от боли, - что это? Кто? Кто посмел? - голос его звенит металлом. Обнимает ее, подталкивает к фонарю.
-Ч*рт! Мила, кто это сделал? Говори! Я им головы пооткручиваю! Они.. - он замолкает, не зная, как задать такой вопрос.
-Нет, я убежала, все хорошо. Шу.. куртку отобрали только, - хнычет она.
-Ты запомнила кого-то? Наши? Или залётные? Не плачь, не плачь, глупышка! Я тебя никому в обиду не дам! Глотку перегрызу! Зубами, если надо.
Он баюкает ее руками, закрывая от всего мира. Пацаны ровной шеренгой идут следом, о чем-то тихо переговариваясь.
Она выдыхает. Наконец в безопасности! Тут ее никто не тронет.
-Отведи меня домой, пожалуйста. Мне так холодно, - просит она.
Лысый послушно подхватывает ее на руки, как маленького ребёнка, приживает к себе и ускоряет шаг.
Она кладёт руку ему на затылок:
-У тебя голова замёрзнет.
-Не переводи тему. Кто это был? Кто вообще берега попутал, чтоб у нас на районе беспредел творить? Чего они хотели?
Она нервно сглатывает, вспоминая сцену в арке. Как же жалко шубку! Она была такая красивая и тёплая! И куртку выбросили в магазине. Мать ее точно убьёт. Неожиданно понимает , что на ногах у неё новые сапоги. Грязные, мокрые, но новые. И дорогие. Маму не проведёшь. Замёрзший мозг начинает лихорадочно работать.
-Я на бульвар ходила, хотела кассету купить. Они подошли сзади, забрали деньги. Потом хотели куртку. Я не отдавала. Один по лицу ударил. Шапки такие вязаные. Спорт написано ещё. У одного пилот. Куртка. Больше не знаю. Я вырвалась и убежала, - бормочет едва связно, опасаясь, что Лысый заметит несоответствия.
-Шапки.. сейчас все в этих шапках, как на рынок завезли. Молодые?
-Я не поняла, темно. Не разглядела, вроде бы. Как я теперь без одежды буду? - снова всхлипывает она. Куртка была не новая, но хотя бы не уродская. А теперь мама ей свое пальто старое даст. А оно старушечье, со стыда умереть в таком. Вот и прошлась перед однокурсницами в новой шубке! И все из-за него!
