Предыдущая глава здесь
Как это не банально звучит, но всё когда-нибудь кончается, и хорошее и плохое. С той лишь разницей, что конец плохого вызывает радость, а окончание хорошего печаль и сожаление.
Срок "Моряка" подходил к концу, авторитет ходил взвинченный и счастливый, хотя изо всех сил старался этого не показывать. Настроение Малышева тоже повысилось, "Моряк" скоро освободится, а это значит, что и ему сидеть осталось недолго. Время пролетело не то, чтобы незаметно, но как-то быстро.
Это когда торопишь его и подгоняешь, оно ползёт хромой улиткой, а когда хандрить некогда и надо делать дело, его бег многократно ускоряется. А дело было непростое, и требовало постоянного нервного напряжения. Быть нянькой, "Моряку", которого Малышев уже откровенно ненавидел, изрядно вымотало и осточертело.
Андрей постоянно лавировал между своим подопечным и "Зубом", стараясь не допустить между ними крупной ссоры, и сохранить хрупкий нейтралитет. "Моряк" так и не смог простить "Зубу", что новым смотрящим стал не он сам, и постоянно ему об этом напоминал, нарывался на ссору, особенно под кайфом.
"Зуб", в отличие от "Моряка" был гораздо сдержаннее и на порядок умнее. Готовые вспыхнуть ссоры старался гасить, не вступал в споры, но иногда нервы не выдерживали и у него.
В такие моменты и подключался Малышев. Умело отвлекал, переводил разговор на другое, ненавязчиво успокаивал. Не допустить чтобы разногласия авторитетов переросли в откровенную вражду, ему до сих пор удавалось.
Андрей часто думал о том, что психологи, преподававшие на спецкурсах и составлявшие закрытые учебники по быстрой адаптации в любой среде, умению находить общий язык с любым собеседником, расположить его к себе, погасить конфликтную ситуацию, хлебушек свой ели не зря.
Слушая в своё время их лекции, он не думал, что придёт время, когда он будет в мыслях благодарить своих учителей за науку, и честно говоря не очень верил, что эти знания когда-нибудь пригодятся. И только теперь на собственном опыте убедился, что ни одна учёба не бывает напрасной, и рано или поздно даёт свои плоды.
Малышев сумел поставить дело так, что оба авторитета, несмотря на разногласия между собой, считали его своим другом, даже по большому счёту не могли без него обходиться, нуждались в нём. Он умел внимательно слушать, вовремя вставить нужное слово, непринуждённо разрядить обстановку.
И "Моряк" и "Зуб" его уважали, и понимали, что не будь между ними "Монгола", они давно могли стать злейшими врагами, и были благодарны ему, что он сумел это предотвратить.
Оба звали его после зоны к себе, и не только потому, что такого бойца и советника ещё поискать, а ещё из благодарности и искреннего расположения. Будь у Андрея выбор, он бы без тени сомнения выбрал "Зуба". "Зуб" был более уравновешен, по своему справедлив, и если так можно выразиться по отношению к бандиту, сознательно выбравшему свой путь, гораздо порядочнее.
Но дело есть дело, и выбирать не приходилось.
- Давай "Монгол" как освободишься, сразу ко мне, во Владик, - предвкушал "Моряк". - Правой рукой моей будешь, этим как его, коси... колье... ну как в книжке, что ты мне читать давал, про крёстного отца, помнишь?
- Консильери,- с трудом улыбнулся Малышев, еле сдерживаясь чтобы не заехать новоявленному "Дону" по морде.
- Во-во, я и говорю косильери -, упорно коверкая трудное слово, обрадовался "Моряк". - Всё будет отвечаю, и капуста, и кабаки, и бабы какие хочешь, и весь город под себя возьмём. Ну как, приедешь?
- Не знаю "Моряк", надо сначала выйти, там видно будет, что толку наперёд загадывать.
- Выйдем, недолго осталось.
Так и жили. В ожидании и предвкушении скорой свободы, "Моряк" даже немного присмирел, меньше стал употреблять дурь, реже цеплялся к "Зубу". Торопил лето, ждал осени, в конце октября освобождался. Лето и без его понуканий промелькнуло по обыкновению быстро, уступив место унылой и дождливой осени.
Она лишь на короткое время улыбнулась нежным бабьим летом, а потом на низкое тусклое небо надвинулись тяжёлые тучи, и зарядили нудные тягучие дожди.
Они выбивали унылую барабанную дробь по крышам бараков, стекали мутными слезами по оконным стёклам, смывали яркие краски, которые зекам подарило лето, пытаясь хоть как-то порадовать их истосковавшиеся по свободе души.
Осенний дождь всегда навевает грусть и тоску, он очень отличается от весеннего и летнего, которые приносят радость и обновление. А осенью дождь серый, холодный и унылый. Иногда, как будто устав от однообразия, он ненадолго затихал, а после короткой паузы набрасывался на мир с новой силой.
Одуревший злой ветер мотал дождевые струи из стороны в сторону, срывал с деревьев последние озябшие листья, швырял их на мокрый плац, и катал по нему, вываливая и пачкая в грязной дождевой воде.
И только один лист с кленового куста, росшего у самой запретки, как в рассказе О. Генри, настырно, из последних сил сопротивлялся, и никак не хотел падать. Он держался несколько дней, но силы были слишком неравны, и наконец сорвался и он.
Сидельцы приуныли, осень, пожалуй, в местах лишения свободы самое трудное и тоскливое время. Дождливые слёзы осени вызывают ответные слёзы в истосковавшейся душе, настроение - хоть на запретку бросайся.
Не замечали ни дождя ни ветра только те, чей срок подходил к концу, и должен был закончиться со дня на день. Недаром зеки говорят, что: "на свободе и чёрный хлеб пряник, и любая погода в радость".
"Моряк" не поскупился, и устроил себе пышные проводы, пригласив проводить его всех "правильных пацанов", даже тех, которых считал ниже себя в ранге и авторитете, и до этого разговорил с ними "сквозь зубы".
Несколько человек как водится проводили его до штаба, среди них были, конечно, и "Зуб" с "Монголом", пожелали не возвращаться, сказали другие, положенные в таких случаях слова, и поспешили обратно в отряды, холодный колючий дождь не прекращался.
Некоторые после освобождения "Моряка" вздохнули свободнее, многие его попросту откровенно побаивались, зная его крутой нрав и непредсказуемость. После его ухода, зона, если можно так сказать, зажила размереннее и спокойнее. Оно и понятно, 90% всех разборок, непоняток, споров и стычек, так или иначе были связаны с "Моряком", врагов у него было достаточно.
Правда враги эти явно и открыто своих чувств не выражали, побаивались, но втайне его ненавидели многие. "Зуб" с "Монголом" тоже были откровенно рады его освобождению. "Зуб" потому, что устал уже "отмазывать" его и разбирать "по понятиям" конфликтные ситуации, в которые "Моряк" постоянно влипал.
Все понимали, что сиди "Моряк" на другой зоне, за некоторые из них, с него вполне могли спросить, потому что действия авторитета часто граничили с беспределом, хотя сам себя он считал абсолютно правильным и справедливым, как раз борцом с этим самым беспределом, как говорится "в чужом глазу соринку разглядишь"...
А Малышев... А Малышев был рад по уже упомянутой причине - с окончанием срока "Моряка", совсем скоро должен был закончиться и его срок. Он очень надеялся, что эта зоновская осень станет последней и для него.
На последнем свидании Фёдорыч, записанный в документах как дядя Малышева, опекун Настеньки и ставший для самого "Азиата" кем-то средним между отцом и старшим братом, дал понять, что работа по его освобождению уже ведётся.
Кум с хозяином давно отошли от испуга, вызванного захватом заложников, и зажили прежней жизнью, главным в которой было нахапать побольше. Снова продавали право на внеочередные свидания, перевод на "химию"* или колонию-поселение. За очень большие деньги продавали даже УДО (условно-досрочное освобождение).
Впоследствии Андрей узнал, что работа по обоим велась уже давно, оснований для снятия обоих с должностей и возбуждения против них уголовных дел, было достаточно, и не трогали их только из-за него, чтобы не осложнить операцию, по внедрению авторитета "Монгола" в преступную среду.
Генерал нажал на нужные рычаги, задействовал связи, поговорил с кем надо, и кума с хозяином обещали пока не трогать, не особо любопытствуя зачем это понадобилось генералу из другой службы, тем более такой, с которой ссориться не принято, да и не стоит.
Это только в кино и в плохих книжках разные спецслужбы, министерства и ведомства, такие как МВД, ФСБ, ГРУ, Прокуратура, Следственный Комитет, и другие, живут как кошка с собакой. Мешают друг другу работать, соперничают, скрывают информацию.
Накладки, конечно, бывают, но в основном это не так. У каждого ведомства, и даже более того, его многочисленных подразделений, свои задачи, своя сфера деятельности, свои ресурсы и возможности, и так далее.
На деле все спецслужбы между собой тесно взаимодействуют, и довольно часто обращаются за помощью к "соседям". Правда идти официальным путём, делать запросы, оформлять бумаги, согласовывать действия на всех уровнях, долго и нудно, а времени, как часто бывает, не хватает, поэтому большинство вопросов решаются на уровне личных контактов и связей, а положенные по закону бумаги, пишутся потом, задним числом.
Тем более такое положение дел позволяет по максимуму ограничить утечку секретной информации, и добиться поставленных целей гораздо быстрее. Так что никакой откровенной вражды между спецслужбами нет, как-никак, по большому счёту, делают одно дело, и служат одной стране.
Андрей по-прежнему много читал, с удовольствием общался с отцом Алексием, дважды в день с полной отдачей тренировался на спортплощадке, как мог помогал "Зубу" решать возникающие вопросы. Сам "Зуб" освобождался весной, и хотел передать должность смотрящего "Монголу", по согласованию с ворАми конечно.
Но Малышев, объяснив это доверием и искренним расположением к авторитету, поведал ему, что "кореша" на воле работают над тем, чтобы купить ему УДО, и что он надеется освободиться даже раньше "Зуба", и поэтому ему стоит подыскать другого преемника.
Прошедшая осень, как "Монгол" и надеялся, оказалась для него последней тюремной осенью. В январе, на свидании с Фёдорычем, тот сообщил, что сидеть ему осталось от силы пара недель, вопрос с его освобождением по УДО успешно решён и согласован.
Теперь уже авторитет "Монгол", как совсем недавно "Моряк", ходил радостный и счастливый, и тоже этого не показывал, авторитету не пристало слишком явно демонстрировать чувства и эмоции.
*******
Химия* - замена оставшегося тюремного срока принудительными работами на производстве, часто на вредном.
*******
Мой телеграмм канал здесь
*******
Друзья, мою книгу "Перегонщик" можно теперь прочесть на Литрес https://www.litres.ru/book/gennadiy-mastrukov/peregonschik-70015603/
*******************************
Друзья! Если очередная глава повести понравилась, то не забудьте оценить её лайком, поделитесь прочитанным с друзьями, и по возможности прокомментируйте, это помогает каналу держаться на плаву.
Продолжение следует
С уважением Геннадий Мастрюков.
Поддержать автора можно по тел. 9807069265
Сделать это можно через мобильное приложение, или отправив смс на номер 900, с любой, приемлемой для Вас суммой.
Сердечно благодарен тем кто откликается. Всем Мира и Добра! И всегда помните, что:
