Алые паруса. СССР, 1961. Режиссер Александр Птушко. Сценаристы Алексей Нагорный, Александр Юровский (по одноименному произведению Александра Грина). Актеры: Анастасия Вертинская, Василий Лановой, Елена Черемшанова, Александр Лупенко, Иван Переверзев, Сергей Мартинсон, Николай Волков, Олег Анофриев, Александр Хвыля, Григорий Шпигель, Павел Массальский, Зоя Фёдорова, Эммануил Геллер и др. 22,3 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Знаменитый киносказочник Александр Птушко (1900-1973) поставил 12 полнометражных игровых фильмов, восемь из которых («Каменный цветок», «Садко», «Илья Муромец», «Сампо», «Алые паруса», «Вий», «Сказка о царе Салтане», «Руслан и Людмила») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Романтическая феерия Александра Грина в трактовке одного из главных сказочников отечественного экрана Александра Птушко лишилась своей воздушно-зыбкой атмосферы и превратилась в сентиментальную мелодраму. В свое время картину ругали и за слишком яркий, «базарный» цвет, и за тяжеловесность игры многих актеров второго плана, и за прямолинейность режиссерских ходов.
Но при всем том нельзя не признать: выбор юной Анастасии Вертинской на роль Ассоль, ждущей своего прекрасного принца на корабле с алыми парусами, оказался, что называется, «в десятку». Неординарная внешность, хрупкость стана, пластичность в сочетании с лучезарной улыбкой придавали Вертинской неподражаемое очарование, покорявшее аудиторию от мала до велика...
Кроме того, не стоит забывать и об известном «эффекте компенсации». С помощью вечных сюжетов о «Золушках» искусство всегда давало шанс человеку, лишенному верной любви, материального благополучия и прочих земных благ, хоть на какое-то время обрести это с помощью романа, спектакля или фильма... Так что с этой точки зрения зрительский успех «Алых парусов» был, по-моему, не случайным...
Экранизация гриновских «Алых парусов», сделанная знаменитым киносказочником Александром Птушко (1900–1973) в год выхода на экран имела большой зрительский успех, но пресса встретила ее неоднозначно.
Писатель и сценарист Михаил Анчаров (1923–1990) утверждал в «Советском экране», что «эта картина сделана увлеченными и увлекающими людьми, которые первыми открыли кинозрителю мир Грина. Мир добрых чудес писателя, где проплывают, покачиваясь, парусники, где беседуют с детьми мудрые сказочники и рассуждают философы–угольщики, где бредут по берегу моря девушки – нежные, как ветерок» (Анчаров, 1961: 8–9).
Писатель и кинокритик Василий Сухаревич (1912–1983) в «Известиях» был убежден, что авторы отобрали для фильма мотивы «самые важные, самые существенные… Великолепно удалось актеру В. Лановому показать и бунт его героя Грэя против отца–аристократа, и одержимость в труде… романтические произведения Грина есть кому положить на музыку, представить в цвете, в живописных образах, во всей их многосложной и многокрасочной глубине» (Сухаревич, 1961).
Зато кинокритик Юрий Ханютин (1929–1978) в «Литературной газете» отнесся к птушковским «Алым парусам» кране негативно, ругал фильм за «тривиальные вставки и домыслы», в результате которых «Алые паруса трещат и рвутся под напором придуманных событий, их не надувает горячий ветер гриновской мечты» (Ханютин, 1961).
Писатель и кинодраматург Виктор Шкловский (1893–1984) писал, что «В ленте Птушко есть места, в которых показан труд матросов, обуздывающих ветер. Искусные руки Птушко и его изобретательность бегло, но интересно показывают нам скитания Грэя. Но в картине нет главной идеи феерии — торжества осуществленной мечты над тем, что называется «здравым смыслом». … Я не зачеркиваю работу постановщика, потому что знаю, что такое кинематографический труд, потому что видел, как люди смотрят эту картину, как они ей радуются, как они сочувствуют добру. Люди принимают ленту. Но они могли бы восторгаться ею, если бы она была снята ближе к Грину, если бы он был бы вдохновеннее прочитан» (Шкловский, 1961).
Но самым строгим судьей для фильма стала вдова Александра Грина – Нина Грин (1994–1970), которая в своем письме от 2.09.1961 писала об экранизации «Алых парусов» так: «Какая гадость сделана Птушко из «Алых парусов»! Позавчера видела их в Алуште. Скорблю. И радуюсь, что печать отмечает бездарность постановки» (Грин, 1961).
Уже в XXI веке исследователь творчества А. Птушко – киновед Нина Спутницкая отметила, что «главной победой постановки стали, конечно, центральные образы фильма. Анастасия Вертинская и Василий Лановой – нехарактерные для советского экрана типажи, отличались классической аристократичной красотой. Оператор выбрал нижние ракурсы, снимая родителей Грэя, подчеркнув искусственность мира традиций, которым принадлежит аристократия, тогда как романтическая приподнятость сцен с молодыми героями стоит на отрицании пафосных операторских точек» (Спутницкая, 2018: 131).
Что касается сегодняшних зрительских мнений о киносказке «Алые паруса», то они неоднозначны:
«Лучшая экранизация Грина. Красивый фильм, актеры – супер. Атмосфера ирреальности героев и городка очень точно передана. Очень жаль, что по Грину снято так мало фильмов, и то они почти все крайне неудачные. Автор он своеобразный и гениальный. Грина или очень любят, или не любят совсем. А у него очень много ярких образов, а также глубокий психологизм, но почему–то не везет Грину в кино» (Лена).
«Фильм действительно очень хороший! Тема мечты, воплощённая в образе алых парусов, – вот что особенно трогательно и дорого в этом фильме. А последняя фраза фильма, дарует душе какое–то необыкновенное чувство нежности, любви и вдохновения. А ещё почему–то становится грустно. Может, мечтается о своих "алых парусах"» (А. Алексеева).
«Фильм очень красивый яркий. В нем столько красок столько света столько жизни. Это одна из моих любимых сказок. … Этот корабль с алыми парусами очень красивый прямо сказочный» (Валера)
«Мне фильм Птушко не нравится. Какое–то в нем всё пафосно–слащавое. Напоминает фильмы сталинского периода, хотя на дворе уже была другая эпоха. Я вполне понимаю Нину Грин, раскритиковавшую его» (Швейк).
Киновед Александр Федоров
Каин XVIII. СССР, 1963. Режиссеры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро. Сценаристы Евгений Шварц, Николай Эрдман (по пьесе Е. Шварца "Голый король", послужившей основой для сценария под названием «Два друга»). Актеры: Эраст Гарин, Лидия Сухаревская, Светлана Лощинина, Юрий Любимов, Бруно Фрейндлих, Михаил Жаров, Александр Демьяненко, Станислав Хитров, Александр Бениаминов, Рина Зелёная, Михаил Глузский, Борис Чирков, Георгий Вицин и др. 21,7 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Надежда Кошеверова (1902–1990) поставила 19 полнометражных игровых фильмов, многие из которых («Аринка», «Весна в Москве», «Золушка», «Каин XVIII», «Медовый месяц», «Осторожно, бабушка!», «Сегодня – новый аттракцион», «Укротительница тигров», «Шофёр поневоле») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Режиссер Михаил Шапиро (1908–1971) поставил девять полнометражных игровых фильмов, два из которых («Золушка» и «Каин XVIII») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
«Каин XVIII» – яркий образец острой политической сатиры в жанровой оболочке сказки. В фильме едко высмеиваются разного рода образцы тоталитарных милитаристских режимов, и это, в самом деле, сказка, не предназначенная для детей.
Наверное, это самое сложная и многозначная из всех киносказок Надежды Кошеверовой. Она имела немалый прокатный успех, но в 1970–х была изъята из кино/телепоказов. Причина была банальна: один актеров этого фильма – Александр Бениаминов (1904–1991) – эмигрировал в США.
В год выхода этого фильма в прокат он был высоко оценен в журнале «Искусство кино»: «Неоспоримы проявленное в картине мастерство постановщиков, вкус и сдержанность в пользовании сатирическими красками, строгая простота построения кадра. Но, как известно, есть такие достоинства, которые легко превращаются в недостатки. Лаконичность, например, превосходна, когда, несмотря на скупость изобразительных средств или, правильнее говоря, благодаря этой скупости, точно и исчерпывающе выражена мысль. Но та же лаконичность может оказаться совершенно неоправданной, если по вине ее мысль остается урезанной, недосказанной и неуточненной. В картине немало сценарных и режиссерских находок, которые сами по себе веселы и остроумны,— честь им, как говорится, и место в сатирическом фильме. … Короля Каина XVIII, злобного и наиподлейшего болвана, которого отрекомендовал нам с экрана Эраст Гарин, угораздило попасть в сказку примерно так, как попадают в скверную историю или в «неожиданный переплет». Он и сам, должно быть, не понял, как это случилось, и пришлось ему, хочешь не хочешь, выставить напоказ и свою скотскую жестокость и свою тошнотворную трусость, претензии неустрашимого завоевателя и презренное искусство ползанья на коленях. По отношению к таким особам, как Каин, справедливо старое изречение: там, где отсутствует что-либо значительное, им становится что-либо мелкое. Канн слишком ничтожен, чтобы стать крупным подлецом: мизерная злоба и тщедушная ненависть начинают повелевать им. У великолепно сыгранного Э. Гариным Каина блудливые и жадные глазки, которые ни на одну минуту не становятся глазами, а остаются именно глазками. Во взгляде этих бегающих глазок и не ночевала мысль, и все, что Канн делает, кажется на редкость бесцельным, произвольным и противопоказанным здравому смыслу. Он весь такой, каким его охарактеризовал актер, — воплощение нелепости мира, который не только венчает на царство, но и вообще терпит существование таких нот, как он, оголтелых, насквозь пропитанных человеконенавистнической злобой ублюдков. Эраст Гарин — одни из самых своеобразных по внутреннему складу актеров советского кинематографа. Все его герои кажутся похожими только на него самого, и вместе с тем все они отмечены острой и злой наблюдательностью художника, точным пониманием нелепого и страшного в людях, способностью беспощадно клеймить это нелепое.
Сказочная история, рассказанная в фильме Надежды Кошеверовой и Михаила Шапиро «Канн XVIII», не нуждается, вообще говоря, в какой бы то ни было расшифровке. Ее «первый план» и «второй план», текст и подтекст слиты здесь воедино. Постановщики картины с самого начала не делают тайны из того факта, что рассказываемая ими сказка не что иное, как политический памфлет, острие которого направлено против неофашистских атомщиков и тех оголтелых прислужников империализма, нежное воображение которых сильнее всего дразнят картины грибовидных облаков над выжженной и умирающей землей. В этом смысле аллегория «Канна XVIII» шита, как говорится, белыми нитками. Но прибегать к такого рода аллегории было бы совершенно бессмысленно, если бы сам сказочный сюжет оказался лишенным живой поэтической достоверности.
Даже самые трезвые, умудренные годами зрители, отлично знающие, для чего поставлена сказка и каков ее скрытый смысл, хотят верить в подлинность сказочного мира и реальность сказочных героев. Сентенция сказки становится назойливой и бестактной, если сама сказка торопится разоблачить себя и обнаружить свое притворство. Это в одинаковой степени относится и к «сказочной» драматургии и к «сказочной» режиссуре в кинематографе. Там, где авторы «Каина XVIII» помнили об этом, избранный ими жанр полностью оправдал себя. Образ самого Каина XVIII — неопровержимое тому свидетельство. Там же, где они этим правилом пренебрегли, юмор се тяжелеет и краски блекнут. …
Евгений Шварц, блистательный автор тонких и умных сказок, рассказываемых сегодня со сцены и экрана, говорил, едва заметно усмехаясь: «Сказки что люди: многие из них чем старше, тем лучше, и это очень утешительно». Сказка, рассказанная нам авторами «Каина XVIII», тоже нс так уж молода, но, право же, она не становится от этого менее нужной людям. Студия «Ленфильм» и авторы картины сделали доброе и важное дело, обратившись к жанру сатирического памфлета и создав фильм, который гневно и убежденно разоблачает атомного психопата, безумствующего в сказке совершенно так же, как иные маньяки-атомщики не прочь были бы хозяйствовать в действительности» (Цимбал, 1963: 79-81).
Сегодняшние зрители вспоминают эту сатирическую сказку довольно часто:
«Насколько мне известно Н.Р. Эрдман дописывал сценарий после смерти Е.Л. Шварца. Но и тот, и другой просто мастера подпольного юмора! И действительно фильм смотрится даже сейчас, причём, некоторые сцены ещё сильнее воздействуют, чем тогда!» (Рекзер).
«Этот шедевр киносатиры мог выйти только в одно время, время в которое он вышел – излет хрущевской оттепели, такие фильмы ни до, ни после власти не потерпели бы, или киношники не могли уже снять, если вдруг им разрешили бы снять» (Окунько).
Киновед Александр Федоров