Эдгар два часа кряду мерил комнату широкими шагами, но никак не мог успокоиться: прямо сейчас в здании напротив — за дверями приёмного покоя центральной городской лечебницы Штайнграу — его супруга Хельга совершала великое чудо. Малыш должен был родиться до заката.
— Успокойся, милый, — наставница подошла к Эдгару и взяла его за руку. — Всё непременно пройдёт хорошо. Тем более что твоя Хельга не одна: О́лан за ней присмотрит.
Друг, наделённый даром целительства, вызвался помочь: в одном из найденных в городской библиотеке трактатов Олан почерпнул сведения о том, как можно снять боль простым наложением рук или нажатием на определённые участки тела.
— Да, я знаю, — ученик зэ’эны номадов кивнул, — но всё равно жутко нервничаю: от меня ничего не зависит, я не могу разделить телесные и душевные страдания с моей любимой рыжулей, — Эдгар произнёс вслух ласковое прозвище, которое когда-то сам дал жене, и ощутил, как сердце в груди замирает от нахлынувшего на него чувства нежности. — И эта беспомощность сводит меня с ума!
— Этот путь Хельга должна пройти самостоятельно, — старуха заглянула ученику в глаза. — А нам остаётся лишь ждать и гнать прочь дурные мысли, чтобы ненароком не навредить ими малышу, ведь в первые недели он будет совсем беззащитен. Справишься?
— Попробую, — Эдгар тяжело вздохнул.
— Ложись-ка, — наставница указала на диван, стоявший в углу комнаты, — и постарайся уснуть, ты же целые сутки на ногах!
Будущему отцу и правда следовало отдохнуть: до третьего часа ночи он под руководством супруги обустраивал детскую, а затем, когда Хельга всё-таки прилегла подремать, Эдгар отправился в кабинет — проводить обязательный ежедневный ритуал медитации, необходимый ему для поддержания и развития дара путешествий между мирами. В девять утра он поспешил на кухню, чтобы успеть приготовить завтрак до того, как рыжуля пробудится: иначе она стала бы хлопотать у печи сама, что в её положении крайне нежелательно. А в полдень Хельга тихо прошептала: «Началось!» — и Эдгар помчался к господину Отто за автомобилем, чтобы доставить жену в лечебницу. Разместив Хельгу в палате, он поехал за друзьями — Оланом и Айрис, а после снял номер в гостинице, расположенной через дорогу от лечебницы, чтобы в случае чего быть рядом.
— А вдруг от меня что-то потребуется? — пробормотал Эдгар, который провалился в сон, стоило ему присесть на диван.
Тем временем в комнату вошла Айрис, в руках молодая женщина держала корзину с тёмно-фиолетовыми цветами.
— Ирисы? — зэ’эна номадов хитро прищурилась. — Ты уверена, что будет мальчик?
— Ну… — Айрис усмехнулась. — Три месяца назад мы с Хельгой придумали заговор, который позволил бы определить, кто у них родится. Так что да, уверена. Счастливому папаше, — она посмотрела на погрузившегося в мир грёз друга, — мы, само собой, ничего не сказали.
— Что же, проверим ваше предсказание, — улыбнулась старуха: Эдгар не сумел разобрать имена своих детей на фамильном древе, составленном в будущем его потомками, потому пол их с Хельгой первенца для всех оставался загадкой.
Внезапно в дверях возник взволнованный Олан:
— Сын! У Эдгара и Хельги родился сын!
— Что? — взъерошенный сонный Эдгар вскочил с дивана, на котором только-только прикорнул. — Я бегу!
— Нельзя, — Олан покачал головой. — Они проведут эту ночь под наблюдением лекарей, чтобы удостовериться в том, что малыш здоров, а утром мы сможем забрать их домой.
***
На рассвете следующего дня в доме Эдгара и Хельги начались приготовления к торжественной встрече нового жителя Штайнграу и его мамочки.
— Идём, — наставница потянула ученика за собой. — Тут и без тебя есть кому позаботиться о празднике. А тебе пора выучить новый символ.
Действительно, жена господина Отто Ирма, отвечающая за все городские мероприятия, посвящённые культуре племени номадов, приехала за час до восхода и вовсю отдавала распоряжения о том, что куда поставить, повесить или положить.
— И что это за символ? — Эдгар и его наставница шли по утренним, пока что пустым улочкам летнего Штайнграу в сторону дома зэ’эны номадов, и мужчина полной грудью вдыхал свежий воздух, наполненный ароматом цветов: в этом году их, посаженные в небольшие ящички, расставили повсюду, чтобы смягчить жар, исходящий от нагретых солнцем булыжников, которыми были вымощены все городские улицы и из которых были сложены все дома.
— Знак плодородия, зарождения нового, но вместе с тем и знак непрерывности. Семя упало на благодатную почву и проросло. Молодой побег будет тянуться к свету и набираться сил для того, чтобы через время созревшее в нём семя дало жизнь очередному ростку. Потом этот цикл повторится вновь. И вновь, и вновь… — старуха отворила дверь. — Разожги-ка огонь.
Эдгар затопил печь, раскалил добела металлический прут, стоявший рядом с печкой, достал из холщового мешочка на поясе пустую деревянную плашку и, следуя инструкциям наставницы, выжег на плашке две большие треугольные скобки, пересекающиеся друг с другом.
— Смотри, — зэ’эна номадов ткнула пальцем в открывающуюся скобку, — это символ начала, готовности впитывать в себя новое и меняться, а это, — она передвинула палец на закрывающуюся скобку, — символ обретения опыта и сохранения своей сути. Соединяясь, эти две противоположности становятся дополнительным источником энергии, которую ты, используя этот знак, можешь направить на достижение цели.
— Моя цель состоит в том, чтобы уберечь дорогих мне людей от невзгод, — Эдгар убрал брусочек с новым символом в мешочек.
— Прекрасная цель, — старуха похлопала ученика по плечу. — Когда будешь ставить знак защиты на детскую, добавь этот знак рядом — он усилит эффект. И вот две бусины, — она вложила в ладонь мужчины два шарика из янтаря. — Ярко-жёлтая — для твоих чёток: сукцинит этого цвета помогает прояснять мысли и делать верные выводы. А зелёную положи в колыбель сыну, чтобы малыш был спокойным и крепко спал.
***
Вечером все союзные племена собрались в центральном городском парке, чтобы отпраздновать рождение уникального ребёнка — сына видящих двух племён. В разгар гуляний на лужайку, посреди которой были установлены столы с яствами, шагнул Первый номад — тот самый, что был вырезан богами из ветки ясеня.
— Здравствуй, потомок, — в голосе Первого, как всегда, слышался шум листвы. — Я явился к тебе с подарком по случаю рождения сына. Помнишь, как когда-то ты ходил к источнику жизни?
— Здравствуй, Праотец, — отозвался Эдгар. — Помню.
— У колодца, в котором ты набирал воду, растёт яблоня, её корни питаются из источника. Вот саженец, взятый от неё, — Первый достал прямо из воздуха кадку с землёй, в которую была воткнута ветка. — Посади его в саду вашего дома. Через сто лет дерево начнёт плодоносить: всего три яблока в год, но они смогут излечить твоих потомков от любых недугов.
— Спасибо, Праотец, — Эдгар и Хельга склонили головы в знак благодарности.
— А вы уже решили, как назовёте сына?
— По традиции моего племени, — Хельга тряхнула рыжими волосами и чуть крепче прижала к груди свёрток, в котором спал малыш, — имя первенцу выбирает отец. Эдгар? — она адресовала мужу вопросительный взгляд.
— Я бы хотел назвать нашего сына Фалко — в честь основателя моего рода, если ты не возражаешь, — ответил тот.
***
В то же самое время в убогой лачуге в пригороде Штайнграу на свет появился ещё один малыш. Никто не устраивал в его честь празднеств, никто не дарил его матери подарков, и никто, даже сама роженица, никогда не видел отца ребёнка. Женщина поцеловала своё сокровище в лоб — и мальчик открыл ярко-голубые, словно льдинки, глаза.
Автор: Tołana Stanowskaia
