Сегодня Грише исполнилось десять лет. Я долго думала, чем бы таким угостить класс - чтобы внезапно и приятно. И итоге купила печенья с предсказаниями. Теперь вот мучаюсь, а не будет ли там с моим везением чего-нибудь совсем уж непредсказуемого? И вечером я получу кучу "поздравлений от родителей".
С утра разбираю свои записи - сколько всего про Гришу за эти годы накопилось. Пусть что-то из этого останется здесь. И, пожалуйста, не пишите только, что это никому, кроме меня не интересно. Сегодня, пожалуйста, не надо.
***
Я - мымра. Точнее, дважды мымра. До того, как я стала мымрой меня звали Маша. Но Машей быть скучно, а мымре скучать некогда. У мымры работа, садик, вокал, футбол, школа, бассейн между отитами и ноль фантазии на тему "а что мы будем есть сегодня вечером".
Я мымра не старая, но опытная. После института я сделала головокружительную карьеру от главного редактора небольшого издательства до музейного работника. И нет, это не я сижу в засаде между скульптурами, как гаишник в кустах, чтобы в самый приятный момент выскочить с криком "не трогайте паркет ногами!". Я сижу в кабинете за плохо работающим компьютером и пишу важные письма. Но я ведь ещё не старая - может, и в засаду когда-нибудь возьмут.
Кроме того, что мымра, я ещё паразитка. Тридцать девять лет почти. Я паразитирую на нервной системе моей мамы, а она у неё очень хрупкая. Но паразитка для мамы слово ласкательное и нежное, вот если Марией назовет, тогда жди беды. Я поклялась никогда не называть детей Марией. Поэтому, когда злюсь, называю их Иван и Григорий.
*Мымра – по-английски «мама». Гриша в этом уверен.
***
Как Андерсон
"Вот и вечер прошёл, а никто так и не принёс бедной птичке воды. Тогда она распустила свои коротенькие крылышки, судорожно затрепетала ими и ещё несколько раз жалобно пропищала:
— Пить! Пить!.. "
- А почему мальчики не дали птичке воды?
- Забыли.
- Я их убью.
- Они ошиблись и потом горько раскаялись.
- Всё равно убью.
- Читаем дальше?
- Читай.
"... Потом головка её склонилась набок и сердечко разорвалось от тоски и муки.
Ромашка также не могла больше свернуть своих лепестков и заснуть, как накануне: она была совсем больна и стояла, грустно повесив головку..."
- У меня идея!
- Какая?
- Вот...
"... Мальчики поужинали и легли спать. Постепенно огни в доме погасили, и все вокруг погрузилось во тьму. Печальная ромашка безмолвно роняла на остатки травы холодные ночные слезы, которые могли, если б успели, спасти бедную птичку. Погруженная в свои невеселые мысли ромашка не заметила, как со стороны забора, в сад незаметно проскользнула маленькая фигурка. Ловко минуя спящие пионы и яркие даже в темноте тюльпаны, она приблизилась к клетке, в которой томились птичка и ромашка. Сквозь слезы ромашка увидела маленького мальчика. Он скинул со спины зелёный рюкзачок, извлёк оттуда большую бутыль с водой и принялся старательно поливать дерн и ромашку. "Пей, птичка, пей". "Пей, пожалуйста", - молила про себя ромашка. Несколько капель достигли клюва жаворонка, коснулись его глаз и перышек. Птичка вздрогнула и ожила... "
- Как? Хорошо, правда?
- Правда. А, может, мальчик, ещё и клетку откроет?
- Завтра, завтра, - пробормотал мальчик, уже засыпая.
***
На стадионе
Мальчишки на галерке кричали громче всех. Отец с Ваней встают, вскидывают шарфы над головой. Гриша изумленно смотрит сначала на них, потом на меня: "Делать то что?".
Отец поднимает и Гришу. Всучает ему конец красно-зелёного шарфа. Гриша тянется вверх. Проникается. Залпы холодного фейерверка.
- Вперёд Локомотив! Вперёд Локомотив! - орёт Ванька.
- Локомотив, - воют мальчишки на галерке.
- Вперёд! - голосом Буратино, которого только начали вырезать из полена пищит малыш сбоку.
Гриша в шоке. Оглядывается, поджимает губы и нападает на брата.
- Да не ори ты! Перестань!
Ванька в трансе и забывает выдать брату тумака. Быстро меняюсь с ним местами. Ревёт фанатская трибуна.
- Хоть бы меня на экране показали, - мечтает Ванька.
Но на экране показывают старушку. Старушка вяжет красно-зелёный шарф. Каждую игру вяжет. Может, подколдовывает?
Гриша задремал. Укрыли его пледом.
- Уведу со второго тайма, - говорю мужу.
Гриша открывает глаза.
- Нет, я останусь.
Наши не дрожали нападение. Ваня лупит по пластиковым стульям.
- Локомотив! Локомотив! - неожиданно присоединяется к движухе Гриша. - Вперёд!
- Гриша, это не наши ворота, - шепчу ему в ухо.
Удивлённый взгляд. А что, есть разница?
Назначили пенальти. Сзади оживились мальчишки. Ванька от возбуждения проливает горячий чай на мужика в соседнем ряду. Мужик в ажиотаже ничего не замечает. С облегчением распаковываю обратно пледики.
- Гоооол!!!!
Остатки чая оседают на пуховике мужика. Гриша срывает шарф. Размахивает над головой. Ловлю конец шарфа с сантиметре от головы нашей соседки.
Орёт стадион. Но громче всех кричат все-таки мальчишки.
***
Навстречу идёт сосед.
- Здравствуйте, - говорю я.
- Здравствуйте, - говорит сосед.
- Здравствуйте, - говорит Гриша. Поднимается на две ступеньки вверх. Сосед вниз. - А почему он не сказал мне "здравствуйте"?
- Он сказал "здравствуйте".
- Он сказал "здравствуйте" тебе. Мне он не сказал.
- Он сказал "здравствуйте" нам обоим.
- Нет, он сказал "здравствуйте" после того, как ты сказала "здравствуйте". Он тебе сказал "здравствуйте". А когда я сказал "здравствуйте", он не ответил мне" здравствуйте".
- Он поздоровался с нами обоими.
- Нет. Он сказал "здравствуйте", когда ты сказала...
А я уже бежала вниз за соседом. Нет.
***
Бородино
Высоко стоит Гриша. На продуваемой со всех сторон батарее Раевского бурно колосятся его пшеничные волосы. Жарко, ох, жарко палит бодрое майское солнце.
С боевым кличем падает Григорий на живот и, помогая себе ногами, катится вниз по зелёному брустверу.
- Помогите, помогите, спасите! - кричит Гриша, трагически выбрасывая вверх испачканную землёй руку.
На моих воспаленных от ветра и ужаса глазах зеленеют Гришины джинсы.
" Спасти, спасти", - мечется в голове шальная мысль, - "Эти штаны ещё можно спасти!"
- Мама, спаси! - ослабевающим голосом взывает Григорий, - Наполеоны нападают! Мама, Наполеоны уже близко!
***
Утром я узнала, что неправильно мы живём. И кладовка у нас неправильная. В правильной кладовке паутина, и живут пауки. А у нас нет паутины. И паука нет. Зато есть рыжие муравьи. Но они на кухне. Чтобы истребить муравьёв, надо завести тараканов. Наши тараканы там же, где пауки. Без пауков скучно.
"Это неправильный мир", - шепчет перед сном Гриша.
"А как правильно?"
" Я хочу, чтобы мир был весь из воды. Чтобы в садик не ходить, а плавать. И в садике плавать".
"Ты любишь плавать?"
"Я люблю воду".
"Мама, а давай табуретка - это мир?"
А давай. Мир табуретка, которая кружится по кухне-Вселенной. Вон наш дом, вон садик, вон Сокольники. Поехали!
***
Гриша в саду дружит с близнецами Костей и Мишей.
- Мам, а Костя женится на Камилле.
- А Миша что?
- А Миша домой пойдёт. У него сопли.
***
Перед сном
Все самое честное случается после десяти вечера, когда засыпает Ваня, и мы с Гришей оказываемся наедине в его кроватке, где он пока не соглашается остаться один.
- Мам, а что у нас в носу? Козявки?
- Козявки можно и вытащить. В носу ноздри, а в нозрях волоски.
- А нос к чему крепится?
- К черепу.
- Значит, когда я улыбаюсь, это череп улыбается?
- Нет, это лицевые мыщцы.
- А внутри сердца что? Любовь?
- Ну...
- Ладно, давай спать. Дай руку.
***
- Вчера приходил дядя Андрей.
- И что он делал?
- Ел.
- А ещё?
- Много ел. И суп, и котлеты, и салат с рисом.
***
Гриша отодвигает тарелку. Довольное пузо мирно вздымается под красной футболкой.
- Всё. Больше не могу. Доешь.
Откуда такая уверенность?
- Я не хочу.
Гриша выпрямляется на стуле.
- Ты выбросишь?
Я вздыхаю. Не хочется, конечно...
- А что делать?
Гриша хватает вилку.
- Бедный, бедный винегретик. Я тебя спасу!
***
Один пятилетний, близкий к идеальному ребёнок поцеловал перед сном папу, "я тебя люблю" сказал маме, собрал в темноте игрушки с пола, поставил собранную из Лего станцию на подоконник и улегся спать.
-Смотри, какой сладкий, - умиляюсь я, - Пряник наш. Булочка.
"Сладкий" подскочил возмущенно.
- Ты чего обзываешься? Я вам крендель что ли?
***
Когда-то я рассказывала, что Гриша мечтает в следующий раз родиться первым. И вот его фантазия пошла дальше.
- Ваня будет ещё старенький, а мне уже будет пять лет. Когда я рожусь, ты купишь мне колыбельку, будешь укладывать спать рядом с собой и кормить молочком.
Иду рядом молча и стараюсь не разреветься.