Вот краткий ответ. Да. Но есть и более длинный ответ, на понимание которого у меня ушли годы.
Когда телефон звонит в два часа ночи, это никогда не бывает хорошей новостью.
Я резко просыпаюсь, сердце бешено колотится. На дисплее высвечивается номер моей сестры. Я уже плачу, когда беру трубку. "Мне так жаль, сестренка,"- шепчет она.
Еще темно, когда мы с ребенком мчимся в больницу. На улицах темно и пусто, холодно. Так холодно.
Мы едем по парковой зоне, вверх и вниз по рядам, в поисках места для парковки.
А потом мы все там. Братья и сестры, супруги и наши дети, обнимающиеся и плачущие. И нас так много, что ей не придется провести ни одной минуты в одиночестве в течение всех трех дней, что она будет бороться за свою жизнь.
Просыпаюсь, а на улице еще темно. Я слышу, как мама поет.
Они были приемными родителями, мамой и папой, приютом для малышей, вырванных из тяжелых обстоятельств и попавших в любящие мамины руки.
Милая женщина в цветистом платье и толстых черных туфлях приходила с младенцами, и мама забирала их одного за другим, целуя маленькие головки и говоря: "Бедняжка, иди ко мне".
Укутавшись в одеяла, я знаю, что мама надела свой белый халат с крошечными розовыми розочками, которые папа купил ей на Новый Год. Она ходит по кухне, раскачивается и поет, не обращая внимания на время.
Ее голос сладок и чист. Я закрываю глаза и снова засыпаю.
Позвольте мне рассказать вам кое-что о моей бабуле. Я почуствовала, когда она упала. Не знаю, как я узнала, но я знала. Я была в школе, писала в тетради, когда моя голова поднялась. Бабушка ушиблась, - пролепетала я.
Милая, с твоей бабушкой все в порядке, - сказала учительница. Нет, не в порядке, - сказала я. И я побежала как ветер до самого дома. Одна. Даже не стала ждать сестру.
Через два квартала я свернула за угол и увидела машину скорой помощи. Бабуля лежала на носилках, держась за дверцу "скорой", и смотрела на улицу. Наши глаза встретились. У меня по сей день мурашки по коже.
Прекрасный летний день, и мы съезжаем с гравийной дороги на траву у кладбища. Мы выходим, и солнце целует мои руки, а ветер раздувает развевающиеся волосы, согревая лицо.
Справа - большой старый фундамент с тремя ступеньками, ведущими к нему.
Я поднимаюсь и сажусь. Здесь была старая церковь, пока она не сгорела. Здесь мой отец встретил маму на танцах.
Вместе мы идем по рядам, я и мой ребенок, посыпая лепестками пионов могилы людей, которых я любила. Я до сих пор слышу их, так много нас собралось в мамином доме.
Один за другим они уходили. Бабушка и дедушка. Тети и дяди. Наконец мы встаем на колени и кладем пионы на папину могилу. Он так любил цветы, что мы приносим их в связках. Позаботься о маме, - шепчу я.
Мы встаем и оглядываемся по сторонам. Кладбище заполнено лепестками, трепещущими на ветру, как множество розовых бабочек, и я не могу не задаться вопросом.
Неужели это и есть старение - потерять всех тех, кого ты любил?
Вот короткий ответ. Да.
За месяц до того, как папа ушел от нас, мы сидели на солнце, разговаривали и пили кофе. Он сказал, что тяжело хоронить своих братьев, одного за другим. Я последний из нас, - сказал он. Но я возьму каждую отпущенную мне минуту, сказал он, и я кивнула.
В ночь перед тем, как у мамы случился инсульт, мне приснился плохой сон.
Мы часами разговаривали по телефону. Обо всем и ни о чем, как делают матери и дочери. Медленно темнело небо за окном. Наконец, уставшая, она собралась спать.
Я люблю тебя, милая, - сказала она.
Я знаю, что любишь, мамочка, я тоже тебя люблю, - ответила я. Очень, очень сильно.
Потом я легла спать, и мне приснился мрачный сон, в котором меня насильно куда-то везли, а я так не хотела ехать. Во сне я держала маму за руку и плакала. Я не хочу ехать, мама, я боюсь, что больше никогда тебя не увижу. Мама плачет, пожалуйста, не уходи. Потом меня забрали.
Я проснулась и не помнила ничего, кроме этого кусочка.
_________________________________________
Жан Поль Сартр. Литературное великолепие. Французский философ, один из первых, кто написал об экзистенциализме и экзистенциальном гневе.
Много дней спустя я открыла браузер и спустилась в кроличью нору, читая работы человека, родившегося почти век назад. И я нашла это. Вот что он сказал:
Жизнь начинается по ту сторону отчаяния.
Вот о чем я подумала. Младшая сестра моего отца. Ее не стало в два года, трагическая болезнь лишила ее всей жизни. Крошечный белокурый ангел, слишком юный, чтобы познать отчаяние или потерю, розовые лепестки, порхающие, как бабочки, на ее могиле.
Старение - это дар, а цена этого дара - потеря. Это неизбежно. Круг жизни. Но, как и мой отец до меня, я буду брать каждую отпущенную мне минуту.
И иногда я буду плакать.