Когда-то давно, в стародавние времена, когда на Руси знать не ведовали слова Бэкъярд Ультра, мы уже забавлялись этим в лесах донских да полях приазовских, да в погоды такие, что злая собака хозяина не выгонит...
«ИЗ ДНЕВНИКА ЯЗЫЧНИКА»
(основано на реальных событиях)
Утром Второго Дня Ветрозвона-Лютовея мы с братьями и сестрами, родоверами, условились собраться на нашем капище в Ботаническом Саду дабы пославить Матушку Зиму. Явилась-то она к нам ещё в начале Груденя, едва минула Мокошкина неделя, ровно на день Сварога. Ступила эта дородная женщина своими сапожищами на волчьем меху, закутанная в тёплый медвежий полушубок, с непременной нарядной колотовкой, на наше Поле и завьюжили снега, задули ветра, налетели морозы.
Лишь брезг обозначил денницу, я уже был в пути. Скованная льдом природа была нам в помощь: никто не должен был потревожить наше собрание, заприметить смагу Сварожича перед идолом Перуна-батюшки. А Касьян проявил к нам милосердие да избавил от ветров ураганных, что сбивали с ног ещё давеча, усмирив цепями своими ладными.
Да чуть ступил я калигами на персть Ботаники, почуял не доброе... Ото всех сторон света появлялись странные чудо-человеки. Упорно одолевая ледяной наст, двигались и собирались окрест нашего капища. И какая Сила, добрая ли худая, повлекла их в это утро в края дремучие, где они едва держались на ногах, карабкаясь по ледяной горке, иные падали, но вновь и вновь, с нездоровым фанатизмом, лезли вверх? Первоявленные уже околевали на утренней стуже, но при этом чего-то все так радовались, словно для них это было какой-то странной зимней Забавой? Карачун меня подери! Похоже, это секта…
Украткой вознеся к-Ра-Молу, порешил схорониться в кустах и тайком понаблюдать за чужаками. Не замышляет ли чего худого этот пришлый люд? Тем временем, все собрались на поляне и начались приготовления к какому-то чудаковатому священнодействию. Своё сборище они нарекли «клубом» и постоянно, то тут, то там слышалось слово «капалет». Они его столь часто произносили, как мы с братьями не упоминаем всуе весь Пантеон богов Сварги. Похоже, это их Идол або слово-оберег. Присутствующие поочерёдно начали делать жертвоприношения, вероятно, Жрице Изобилия. Они называли это «стартовым взносом». Сидящий рядом мужик, похоже, с наклеенными усами, (как потом выяснилось, это был Верховный Жрец) записывал каждого жертвующего в Книгу Бытия, именуемую им «стартовым листом». Взамен народ получал загадочные скрижали с сакральными числами. Вероятно, участники «клуба» не имеют имени. Чудится, где-то я об этом уже читал. Впрочем, у избранных на священных скрижалях кроме чисел были выведены имена, которые мне трудно было разобрать. Верно, это были те, кто совершил самые большие жертвоприношения. Самые жертвенные участники «клуба» обретают имя! Не диво, что многие оказались очень суеверными и цепляли на скрижали, прикреплённые к плоти, булавки от дурного глаза.
Вскоре всех построили в мистический полукруг, где Верховный Жрец держал речь, после чего выбрал шестерых самых озверевших мужчин. Началась церемония Посвящения. Каждому поочерёдно он надевал на шею тотем-оберег с изображением тигра. Похоже, он несёт в себе огромную колдовскую силу, так как уже во время обряда лик Посвящённых стал приобретать звериный оскал, руки их топорщились перстами на тигриный лад, округу оглашал животный рык, а иные даже пытались встать на четвереньки и размахивать хвостом! Позже на снегу я обнаружил следы от тигриных когтей. Мне стало жутко и хотелось утечи прочь сломя чело, но я оцепенел как от взгляда Василиска и припал долу у силяжи. Трудно было разобрать, сиречь, расслышать, но сдаётся мне, что этим оборотням надлежит великое поручение разбрестись по свету и явить новые общины секты по всей Руси от Японского до Черного морей! Этакие кошколаки в тигриной ипостаси.
Тем временем, Серый Шаман (таким цветом его нарекали ближние) используя свои мистические силы и керосин, с великим тщанием, однако, вовсе не почитая Сварожича, разжёг ритуальный костёр и, водрузив над ним священный чан, начал готовить дурманящий ишем, чудодейственную силу которого мне удалось оценить немного погодя…
А потом собрались гурьбой и Верховный Жрец заставил всех утечи через поле в сторону леса, где охабились мои единоверцы. А какой там утечи, когда и ристать-то было смертоубийство! Явно, это очень жестокая и тоталитарная секта, где не испытывают жалости ни к кому, ибо не пощадил жрец ни стариков, ни женщин, ни детей! Я замялся и ловко прокрался оврагами к своим. Все братья и сестры были напуганы, словно явился им Вельзевул. Решили, что отправлять церемонию в таких обстоятельствах опрометчиво. Да коль уж пришли, надо пролить свет на происходящее уристанье человечье. Надумали тогда уведать что да как, разбредясь по округе шлындами, прикинувшись местными велиями, собачниками, наркоманами, изображая леших и белок. Я же, набравшись храбрости, как истинный прелагатай, воротился к поляне, чтобы узреть глазопялкой развязку этого соньма.
А носился по округе этот отчаянный народец долгие часы, до самого заката. Были среди них хобяки и балябы, задумчивые колупаи, статные и хупавые быстрогоны, а порой вперёд всех рвалась малая свербигузка. Красны девицы, с каждым часом всё более красные, носились как угорелые по увозам, карабкались по удолиям, бились о лёд челами, словно обернуться хотели царевнами. Не было среди них лишь насуп, фуфлыг и пентюхов. Такие бы тут в раз и померли.
Из раза в раз возвращаясь на поляну, они принимали таинственный эликсир из рук Жрицы или Серого Шамана, опускали в него ритуальный нож и, читая заклинания, не борзо прихлёбывали. При этом из ушей начинал валить дым, очи стеклянели, веки индевели, ланиты у барышень румянились, персты пронзала дрожь и они, шатаясь и падая, отправлялись на круг, с пугающим исступлением карабкаясь на ледяные горки. Тем же, кто был не в силах более участвовать в этом мракобесии, надевали на шею зачарованный Камень Забвения и отправляли восвояси. Едва их образ исчезал за деревьями, они напрочь забывали о том, где они были и что за диво дивное с ними происходило.
О жестокости секты могу судить по тому, какое лихо выпало на долю Старейшины секты, кой то и дело претыкался, воротаясь опять последним. Уж не ведаю, какие супостаты на него покушались, пока колупался он косно и мудно, но более взирать на лик его помятый был не в силах я и охабил очи.
«Ой вы гой еси, добры молодцы! Братья младшие Ильи Муромца! Ой, вы гой еси, красны девицы! Раскрасавицы да затейницы! Ой, вы гой еси, люди старые! Терпеливые да бывалые! Ой, вы гой еси, дети малые! Неуёмные безустанные! Обращаюсь к Вам, люди русские! ... Время силушкой позабавиться, Ради девицы, чтоб понравиться! Ой, Вы гой еси, люди русские! Ой, Вы гой еси, кто не русские! Доля выпала небывалая! Время выдалось больно славное!»
Исход:
Долго сказка сказывается, а ещё дольше дело делается: сдаётся мне, забавляться надлежало, пока последний не испустит дух. Да видать убоялся Жрец темени наступающей. Уж смеркалось, как поставил он дюжину самых стойких мужей в ряд и заповедал утечи что есть духу и кто первый воротится, тому и быть Царём Горы. Притащили под белы рученьки и Старейшину, супостаты этакие! И пустились сильники сломя голову, борзо, аж у иных и корча приключилась, а ловчее всех оказался добрый молодец, что более всех озверел в тот день. Порой вставал он на карачках и пытался одолеть ледяную гору, на привалах облачался в тигриную шкуру и расхаживал гоголем, а бывало, положит коврик под деревом да растянется на нём аки кот лесной мохнатый – зверь Велесов.
Едва над поляной сгустились сумерки и Серый Шаман затушил очаг, все оставшиеся собрались в круг для почестей лепшему. Прокрался тогда я к чану с эликсиром волшебным, да зачерпнул дланью, испить отважился. Тепло по телу разлилось знатное, удаль заиграла молодецкая. Хоть в пляс пляши, хоть кол на голове теши. Убоявшись разоблачения, удалился тогда я лесом прочь до своей дружины.
Истое подвожу, может чего и привиделось мне, лихие або добрые люди встретились – не ведаю. Да в успении чудилось, аки утечи по лесу я от чудищ невиданных. Облачён в колготы своей супружницы, на ногах лапти-скороходы заморские, на челе капа флисовая. На плече Злыдень речи держит, борзо або косно ристаю я. Ночь окрест, а не боязно мне, ибо шепчу я неустанно слово-оберег волшебное: капалет, капалет, капалет…
2018 год (Лютовень).
