У Буслаевых дома было тесно, но весело. В маленькой комнатке, которая считалась детской, хотя сестры-погодки Элла и Стэлла были уже почти невестами, стояло три огромных аквариума с мышами, крысами и морскими свинками. Буслаев-папа зачем-то притащил грызунов с работы, поскольку больше тащить ему было нечего. Зоопарк – не лучшее место для того, чтобы воровать.
Даже наоборот, времена были лихие и голодные, поэтому сотрудники часто сами подкармливали подопечных. Ну а мыши и крысы, размножающиеся в любых условиях в геометрической прогрессии, сами служили кормом для хищников. Поэтому спасение их было делом благородным. К тому же Буслаев-старший животных искренне любил, и в домашних условиях пытался создать для них настоящий мышиный рай, с гамаками, домиками, аттракционами и горками. Переселенные из казенных многоместных клеток-камер мыши безмятежно резвились в новых апартаментах. И на руки к людям шли охотно. Буслаев мог бы часами рассказывать о том, какие это умные, благородные и нежные животные, и как хорошо, что их не пустили на корм хищникам, если бы в комнату не вбегала жена, и не уводила своего добродушного, чудаковатого и словоохотливого супруга на кухню. Мол, девочкам нужно поговорить наедине, это же не к тебе гости пришли.
Элла и Стэлла часто шутили, что жить рядом с зоопарком удобно – всегда знаешь, откуда дует ветер. И это было правдой, иногда в распахнутое окно врывался настойчивый запах навоза.
- Это ослик! – говорила Стэлла, принюхавшись.
- А почему именно ослик? – спрашивала я с удивлением.
- Потому что я всю жизнь здесь живу. Это именно ослик.
Иногда из зоопарка сбегали животные. Например, девочки рассказывали о кенгуру Вене. В свой уютный вольер он даже не успел въехать – сбежал по дороге. Его так и не поймали, но ходили слухи, что Веню видели сначала в городе, а потом и где-то в области. Дальше след его потерялся.
Еще как-то раз жители всех ближайших к зоопарку домов целую неделю жили в страхе. Из клетки исчезла смертельно ядовитая змея. Искали ее повсюду, и даже видели в разных местах. Кто-то считал, что рептилия притаилась в его унитазе. Кто-то – что она заползла в сложенные у частного дома дрова. Но все это, к счастью, было лишь игрой воображения. Змею нашли через неделю, в своей клетке. Она забилась в темный угол, и спокойно спала, пока весь район сходил с ума.
Рассказывали также, что однажды по всей улице стали пропадать кошки. Тогда порядки были другие, кошки находились на самовыгуле, а по вечерам приходили обратно домой, поесть. Так вот, домашние кошки стали пропадать одна за другой. А кто-то из жильцов видел крупного хищного зверя, вроде куницы, который наверняка сбежал из зоопарка. Впрочем, Буслаев-папа, размахивая справочником, долго и нудно объяснял нам, почему это все ерунда. Он говорил, что хоть куницы и могут существовать рядом с людьми, и охотятся на всякую мелочь типа мышей и крыс, но обвинять их в пропаже котов, которые сами размером практически с куницу – это верх глупости. А животных, скорее всего, кто-то отравил. Когда он в десятый раз высказал свою мысль, Буслаева-мама привычно утащила его на кухню кормить плюшками.
Еще один раз из зоопарка, якобы, сбегал лев. И десять человек успели позвонить в дежурную часть, требуя принять меры. Но потом оказалось, что льва увидел Михалыч, давно и плотно сидевший на стакане. В результате хищника не нашли, а Михалыча закодировали. Правда, через полгода он все равно раскодировался, и продолжил пьянствовать, но про львов уже не говорил. Но это все, конечно, ерунда. А серьезный случай тоже был, но про него в городе почти не говорили. Сведения дошли до меня в виде отдельных слухов, обрывочных фраз, что-то я сама смогла восстановить логически… Но в те времена я о нем не рассказывала особо, потому что все равно бы мне никто не поверил.
Как я поняла из общения с Буслаевыми, кроме клеток с животными на территории зоопарка было что-то вроде административного здания, где работала Буслаевская мама. Чем она занималась, я так и не поняла, но вроде как у нее там был кабинет с бумажками, и даже потом компьютер появился. Так вот, время от времени некоторые небольшие вновь прибывшие животные, которые еще не прошли карантин, могли находиться в клетке в ее кабинете. Я точно знаю, что там несколько дней жил дикобраз. И еще какие-то звери. И работники зоопарка этому соседству не противились. Здесь вообще работали особые люди. И тем, кто животных на дух не переносит, в зоопарке делать явно нечего. Поэтому временное подселение очередного мохнатого когтистого гостя тогда никого не удивляло. А один раз в кабинете появился подкидыш неустановленного вида. Его кто-то оставил в закрытой трехлитровой закрытой банке рядом с воротами зоопарка, но не с центрального входа, а с того, через который ходили сотрудники и администрация. Существо, конечно, приняли, отнесли к директору, но никто из работников толком не смог установить его вид. С таким все эти любители животных еще не сталкивались.
С виду это было что-то вроде чайного гриба, плескавшегося в мутной коричневатой жиже. И все бы это и приняли за чайный гриб, если бы не два обстоятельства. Во-первых, у этого были глаза, правда, закрытые, и даже что-то похожее на рот. Во-вторых, чайный гриб обычно бывает плоский. А у этого, когда его открыли, явно прослеживались небольшие зачаточные лапки-щупальца. Директор пообещала выяснить, что это такое, а пока привычно отправила существо на карантин в кабинет к Буслаевской маме, где все и началось.
Вскоре Елена Андреевна Буслаева стала замечать, что нечто, ранее жившее в банке (в зоопарке его переселили в просторный аквариум) не так простО, как кажется. Питалось оно сладким чаем, и росло не по дням, а по часам. Но не растекалось по поверхности аквариума подобно грибу, а вместо этого собиралось в какой-то плотный оформленный комок плоти. В этот момент Елена Андреевна, подученная мужем, бормотавшим что-то про удвоение генома и плотоядность существа, решила дать ему попробовать еще и бульон. Было видно, что гриб (или животное) осталось очень довольно и радостно хлюпало бульонной жижей.
В этот момент глаза существа открылись и внимательно уставились на Елену Андреевну, отчего ей стало не по себе. А ложноножки удлинились и стали похожими на лапы, а может быть даже и на руки. При этом запросы, которые рассылала директор в другие зоопарки, ничего не дали. Специалисты только руками разводили – не знаем, что это. Привозите его к нам, на опыты. Но ни директор, ни Буслаева отдавать существо на опыты не хотели – они были слишком добрыми женщинами.
Интересно и то, что изменился цвет существа. Раньше оно было бледно-желтоватым, как снятые с пятки мозоли. Но со временем оказалось, что оно может изменять цвет. Когда Буслаева радовалась, например, предновогодней премии, оно становилось розоватым и почти прозрачным. А когда директор между делом упомянула, что существо предлагали сдать на опыты, оно внезапно почернело. Данное явление наблюдали несколько раз, Елена Андреевна даже звала мужа пронаблюдать за тем, как существо меняет расцветку. После чего он долго и нудно тряс дома толстым справочником и талдычил про мимикрию. Буслаева-мама приняла это к сведению, и наложила мужу макарон по-флотски, а сама уселась смотреть сериал про богатых. Животное, конечно, обладало феноменальными способностями к мимикрии, но на данный момент Елену Андреевну это мало волновало, а волновали более приземленные вещи. Например, как накормить семью из четырех человек, десяток мышей, и еще отложить деньги на зимнее пальто. Это было первоочередной задачей, в отличие от каких-то там грибов. Правда, очень скоро выяснилось, что Ростик, как назвали в зоопарке загадочное существо, совсем не гриб, а в чем-то даже наоборот.
Однажды Буслаевская мама заметила, что на коже неизвестного животного начал пробиваться легкий пушок. Но даже эта новость не удивила бы замордованную бытом женщину, если бы не одна странность. Расцветка у зверя один в один напоминала расцветку кота Моти, который жил у маленькой Леночки тридцать лет назад. На белой спине у него располагался рыжий крест. И у бывшего «гриба» стал проявляться такой же. И еще наметились ушки – наподобие кошачьих. Она вдруг почувствовала прилив необъяснимой детской нежности, вынула зверя из банки, обтерла личным полотенцем и посадила перед собой на стол. Он и в воздушной среде прекрасно себя чувствовал, сразу научившись дышать. И как только раньше не разглядели у него небольшой аккуратный носик.
Директор удивилась. Почесала в затылке. Вызвала Буслаева-папу, чтобы посоветоваться. Тот и вовсе как с ума сошел. Долго бегал вокруг Ростика, осматривал его со всех сторон, и бормотал, как безумный, только одно слово. «Мимикрия». После чего вдруг стал серьезным и потребовал сдать животное, вышедшее на сушу, ученым, для опытов, а не утаивать эту сенсацию в стенах родного зоопарка. Но жена и начальница посмотрели на него строго. Директор, у которой не было своих детей, взяла существо на ручки, и стала укачивать, как младенца, напевая ему колыбельную. И тогда существо издало первый звук. Только это был не писк, не мяуканье, а что-то похоже на слово «мама».
- Я же говорил! – пошел в атаку Буслаев. – Удивительная мимикрия! До добра не доведет.
- Я тебя сейчас уволю к чертовой матери! – огрызнулась директорша.
- Дома поговорим! – с угрожающими интонациями произнесла Елена Андреевна.
В результате Ростик остался в кабинете у Буслаевской мамы, потому что показывать его посетителям не представлялось возможным – это вызвало бы лишние вопросы. Зверю выдали подстилку и миску. Кстати, рацион своей он значительно разнообразил, время от времени выпрашивая у Елены Андреевны то пирожное, то бутерброд с килькой. Еще ему очень нравились шпроты, но шпроты были только в кабинете у директора. И изрядно выросший Ростик иногда устраивал набеги и на директорский кабинет и холодильник. Теперь он напоминал большого прямоходящего кота с ручками. Директора эта ситуация немного волновала, особенно когда в зоопарк приходили с проверкой различные инстанции. Но на фоне ее собственных жизненных драм – психической болезни матери и ремонта в доме, эта мелочь казалась каплей в море. А зря. Однажды свободно перемещающийся к тому времени по административному зданию Ростик просто исчез. И никто его больше не видел.
С тех пор в районе начались странности, которые местные жители упорно списывали на куницу, как будто им важно было доказать, что куница действительно существует. Начали пропадать коты и собаки, даже крупных пород. А в одной семье бесследно исчез даже маленький ребенок. Общественность возмутилась. Но сделать ничего не могла, хоть добровольные патрули «анти-куница» и шастали по району каждый четыре часа. За это время поймали с десяток пьющих подростков, одну даму с пониженной социальной ответственностью, несчетное количество алкашей, вора-рецедивиста и чьи-то обглоданные кости, впоследствии оказавшиеся лебедиными. Видимо, лебедя украли из зоопарка притаившиеся в подвале бомжи. Но куница ускользала от охотников, идущих по ее следу. Жители обращались даже в газету, требуя приструнить распоясавшуюся куницу. Звонили на телевидение, и им даже обещали сюжет на центральном телевидении. Но внезапно кто-то там наверху передумал, и новость о кунице-людоедке потеснила новость об НЛО.
Потом начались и вовсе необъяснимые события. Буслаев-папа потихоньку сходил с ума, и даже дочки считали, что общаться с ним опасно. Каждого человека, который соглашался с ним поговорить, он терроризировал какими-то странными графиками. А над этими картинками всегда было написано одно и то же слово. «Мимикрия». Под ним иногда всякая ерунда, типа «царь-гриб», «эволюция», «галлюциноген».
Тронулась умом и одна из маминых соседок, которая вдруг сообщила маме на кухне по секрету, что у нее появился жених.
- Ну и кто же это? – недоверчиво спросила мама, прикидывая в уме, кто сошел с ума от обильной 146-килограммовой плоти.
- Сереженька! – улыбаясь, ответила соседка.
- Твой бывший одноклассник?
- Да! Представляешь, ни капли не изменился.
Дальше из кухни раздавалось недоверчивое мамино оханье. Я потом попросила под большим секретом пересказать мне их разговор, и получилось вот что.
Оказывается, в один прекрасный день на пороге Анисии Николаевны возник Сережа. Несмотря на почтенный 50-летний возраст, он выглядел точно так же, как на выпускном, когда они виделись в последний раз. После этого Сережа уехал поступать в Москву. И все надежды влюбленной девочки были разбиты. Не зря Сережина мать, вредная фурия, бегала к Анисии «на разговор», подкарауливая ее после школы. Мол, ты из плохой семьи, а у мальчика блестящие перспективы. Даже не думай к нему подходить… Не вздумай залететь… Анисия тогда рыдала от унижения и стыда за себя, такую неправильную, недотягивающую до своего возлюбленного. Предположение, что она хочет забеременеть и отменить все Сережины блестящие перспективы, тоже оскорбляло ее. И в результате их общение сошло практически на нет, завершившись одним робким поцелуем.
И вот они не виделись и не слышались уже более трех десятков лет. Анисия Николаевна уже успела выйти замуж за какого-то алкоголика и стать вдовой. Долго жила одна, заедала горе плюшками, продающимися в булочной напротив, растолстела, обрюзгла, потеряла вкус к жизни и вдруг… Заветное юное счастье позвонило в ее дверь. На пороге стоял Сережа, молодой, красивый, и улыбался точно так же, как тогда, на заре ее молодости.
Внешне Сережа совсем не изменился, и Анисия боялась, что он в ужасе отшатнется, увидев ее такой. Но он только сказал что-то вроде «Прива!», и быстро проследовал на кухню. Там на красивой тарелочке с золотистой окантовкой лежали свежие плюшки. Сережа стал закидывать их в рот одну за другой, и быстро жевать. Потом он залез в холодильник, и обнаружил там открытую банку шпрот, после чего широко открыл рот, и вытряс туда все рыбины до единой. После чего сказал «я ведь всю жизнь тебя любил», причем тем тоном и так, как это представляла Анисия в своих мечтах. И скрылся за входной дверью.
- Я жениться хочу! – крикнул он из-за двери. И исчез. Мама подумала о том, что соседка просто с ума сошла от одиночества и недостатка мужской любви. Но с ума обычно сходят по одному. А когда сходят с ума целыми районами, это, конечно, более подозрительно.
Тем временем Элла и Стелла рассказали, что их папу директриса принудительно отправила в отпуск – подлечиться и отдохнуть. Но он вместо отдыха ползает по помойкам и изучает что-то, иногда принося пустые консервные банки в дом. Особенно его интересуют почему-то банки из-под шпрот. Буслав-старший наполнил квартиру запахом тухлой рыбы, и Елена Андреевна с девочками теперь ютилась в детской. А в родительской спальне жили пустые банки из-под шпрот и тетрадки с какими-то записями на тарабарском, в которых можно было прочитать только слово «мимикрия» и совсем уж непонятными математическими расчетами. Впрочем, Буслаев-папа всегда был странным, взять хотя бы его операцию по спасению мышей. Но теперь он перешел все границы. Хотя если уж честно сказать, два сумасшедших в районе – это не так уж много.
Потом какой-то вандал совершил дерзкий налет на булочную. Дело было днем, когда тетя Наташа, крупная тетка в синем переднике и с малиновыми волосами под кружевным чепчиком, рассматривала свои полноватые пальцы, унизанные кольцами. В этот момент у булочной притормозила черная Волга, как из анекдота про невестку и свекровь, которая и на сорок, и на девять дней поедет. И нее вышел представительный человек средних лет, похожий на председателя. Эффектно расшаркался, подарил букет роз. А пока ошарашенная продавщица бегала в подсобку за подходящей вазой, мгновенно то ли сожрал, то ли похитил все плюшки, и испарился, будто его и не было. Розы, кстати, тоже исчезли самым загадочным образом. Тетя Наташа не стала говорить начальству про председателя-оборотня, свалив все на местную банду – тогда все валили на нее. Но слухи о том, что действительно случилось в булочной, по району ходили.
Кстати, Михалыч, ну тот самый, который закодировался и тут же раскодировался после случая с якобы пропавшим из зоопарка львом, тоже рассказывал разные истории. Например, про то, как прекрасная 19-летняя девственница сама пришла к нему в дворницкую и призналась в любви. Он настойчиво предлагал ей водку, но она ограничилась селедкой, которую лихо опустила в большой, по-юношески припухлый ротик и мгновенно сожрала вместе с костями. Но ему, конечно, никто не поверил.
Между тем Элла и Стелла страдали. Теперь уже они забегали к нам с мамой в гости на огонек, отдохнуть от мерзкого рыбного духа, повисшего в их квартире, и от протестов соседей, угрожающих вызвать милицию, если они не приведут все в порядок. Они говорили, что папа сошел с ума окончательно, и теперь сидит в засаде, и все кого-то ждет. И еще постоянно сторожит мышей, которых в любой момент кто-то может сожрать.
Следующий события я знаю уже со слов Буслаевой-мамы. Однажды в их дверь кто-то позвонил. Буслаев-папа кинулся к двери, как будто там стоит его любовница, или на худой конец, начальница. Но там никого не было, кроме кота. Хотя всем известно, что кошки в этом районе пропали уже давно. Этот был не просто кот. Это был мамин кот Мотя, тот самый, который жил у нее почти 30 лет назад. Этого не могло быть, вероятно, это был какой-то потомок Моти, но... Мама отчетливо видела кота у себя перед глазами. Уверенной походкой он прошел в спальню, где нестерпимо воняло шпротами.
В это время Буслаев-папа кинулся на него, схватил за шкирку… Дальше маме показалось, что картинка как будто исчезла, словно в телевизоре началась профилактика, а перед глазами побежали мушки-помехи. Зато перед ней стоял улыбающийся муж, и держал в руках плотно закупоренную банку с чайной закваской и плещущимся в ней грибом.
После чего он с этой банкой ушел куда-то, и долго не возвращался. А когда пришел домой, то стал совершенно прежним, выкинул банки из-под шпрот и свои зловещие записи, и купил торт дочкам.
Однажды в подпитии, под большим секретом, размахивая самым толстым из своих справочников, он рассказывал мне о грибах, которые способны выделять особые вещества-галлюциногены. Он считал такие существа высшим представителем царства грибов, в совершенстве овладевшим мимикрией. Мол, грибу даже не надо менять окраску. Достаточно выпустить галлюциногенный газ, и человек или животное сами подберут знакомую картинку из памяти. Поэтому гриб надо держать закрытым. Он объяснял еще что-то про размер и особенности питания гриба, про выход грибов на сушу и постепенное превращение их в хищников, но это было уж слишком мудрено.
Меня, если честно, интересовал только один вопрос. Выбросил ли Буслаев-старший, известный своим миролюбивым характером этот гриб на помойку, или уничтожил его, или отдал ученым для опытов.
- Я его уничтожил! – заявил Буслаев. – Растоптал ногами, потом поразил ножами, потом сжег…
Чем больше придумывал он мучений, тем больше я понимала, что он лжет, это безобидный чудак. Гриб жив, и сейчас он может быть где угодно…