Почему люди уходят в отставку c высоких постов в сфере Просвещения?❓ Причины тому, безусловно, бывают разные, но нас привлекает уход с поста директора Академии наук Екатерины Романовны Дашковой. Новый сериал “Екатерина. Фавориты 4” решает вопрос об отставке крупнейшего деятеля эпохи Просвещения весьма вольно. Якобы Екатерина II отстраняет свою боевую подругу от руководства Академией из-за выхода в свет в типографии Академии наук пьесы “Вадим Новгородский” Я.Княжнина. Пьеса “Вадим” уже почившего драматурга действительно не понравилась императрице, и она приказала сжечь книгу. Но трактовка киношниками событий громкого цензурного дела 1793г. сильно искажает реальную картину происшествия.
Авторы сериала правы в том, что ужесточение цензуры в России вызвала 💀французская буржуазная революция 1789г. После взятия Бастилии либеральные настроения Екатерины II резко пошли на убыль, казнь Людовика XVI (21.01.1793), а затем и Марии-Антуанетты (16.10.1793) потрясли всех монархов. Что уж удивляться (задним числом) тому, что тираноборческие высказывания в пьесе Княжнина разгневали государыню. На пути из Петербурга в Москву - в Новгороде главный герой трагедии, мятежный Вадим восстает против князя Рурика (Рюрика). Побеждённый, Вадим предпочитает добровольно умереть, а не жить под скипетром зачинателя царственной династии на Руси. Герой обращается перед смертью к народу Новгорода: “Ты хочешь рабствовать под скипетром попран! Нет боле у меня отечества граждан!”
Кто знает, может быть, в глубине души бывшая иноземная принцесса Екатерина чувствовала себя таким же призванным для наведения порядка на Руси (в 1762) варягом, как и Рюрик (в 862). В трудах самой императрицы ( а были такие) вольнодумный Вадим смиряется перед Рюриком, принимает его власть. А у драматурга Княжнина Вадим другого мужества, он не склоняет покорно голову перед победителем, вот в чём драматический ужас. У Княжнина (1740-1791) прорисовывается образ будущего Овода Войнич, его слова заставляют думать в радикальном политическом направлении, есть из-за чего обеспокоиться.
Дашкова мало разделяла беспокойства своей государыни 😎. Вот как излагает конфликт 2 дам сын драматурга, генерал Б.Я.Княжнин (1777-1854): “В то время [1793г.] княгиня Дашкова была чем-то недовольна государыней, которая не всегда находила для себя удобным исполнить её требования. Не подумав, что может причинить неудовольствие императрице, она передала отпечатанную трагедию [Вадим] в продажу, и в то же время [затем] поместила её в 39-й части [журнала] Российского Феатра, который издавался от Российской академии.” Конечно, Дашкова прекрасно знала о сочинении “Записки, касательно российской истории” и о пьесе “Из жизни Рюрика”, написанных рукой Екатериной II. Вероятно, Екатерина Романовна и думала на этом сыграть, рассчитывала на интерес публики к Рюрику и Вадиму, на коммерческий успех своего предприятия.
Коммерчески всё пошло не по плану. Отпечатанная книжка была доставлена и во дворец, где на неё кто-то из доброхотов обратил внимание и указал на мятежные места генералу Ивану Салтыкову. Граф побежал со своим искренним возмущением к фавориту Платону Зубову, а тот к царице. Дашкова: “Не знаю, читали ли Екатерина или Зубов [трагедию], но вскоре явился ко мне полицмейстер и очень вежливо попросил позволения войти в книжные магазины, принадлежавшие академии: согласно приказанию императрицы, он должен отобрать все экземпляры трагедии, по мнению Екатерины, очень опасного сочинения.”
Начались розыск и следствие. И здесь – шутка - - Дашковой в лице Анны Ковальчук пришлось выйти из привычного образа следователя Марии Швецовой и проявить чудеса изворотливости и явить себя в максимально позитивном ореоле в том числе перед будущими поколениями. В чём она и преуспела. Во-первых, Дашкова заявила, что сама пьесу не читала, а поручила её просмотр, как она написала в мемуарах, советнику О. Козадавлеву. Последний не нашел в трагедии ничего предосудительного. Во-вторых, она заявила, что действовала, издавая пьесу, в интересах бедствующей вдовы Княжнина. Всё это прекрасно, но заметно расходится с личным письмом той же Дашковой брату, материалами следствия и рассказом сына Княжнина. В результате, дело выглядит так, что никто, кроме самой Дашковой, пьесу “Вадим” не просматривал, а если Козадавлев и смотрел её частным образом, то полиции кн. Е.Р.Д. о том не сказала, чтобы не повредить последнему.
Цензура в 1793
В то время Академия сама и выступала цензором по делам светских изданий, при ней была и штатная должность цензора. Однако пьеса “Вадим” не была отправлена к нему на проверку, вместо того директор Дашкова поручила прочитать трагедию своему советнику Н.М.Чихачеву, который честно признался обер-полицмейстеру, что пьесу не читал. В письме к брату в ноябре 1793г. Дашкова сообщает также о том, что генерал-прокурор Сената Самойлов во время своего визита предложил ей сказать государыне, что она велела прочитать пьесу советнику Чихачеву. Другими словами, предложил свалить вину на него. Ответ Дашковой: ” Я и этого не сделаю, потому что она не может иметь против меня подозрения, а моя вина заключается только в неосмотрительности; с его стороны она могла бы считаться умышленною.” Спустя более 10 лет, словно забыв всё, что она писала по горячим следам в частном письме, в мемуарах (опубликованных на англ. языке в 1840г.) княгиня Дашкова вдруг сообщает, что с Самойловым речь шла при его визите о предварительном чтении пьесы и отзыве о ней советником Козадавлевым. А куда же делся Чихачев? Оговоримся, что имя Козадавлева звучит для потомков гораздо более солидно, чем какого-то бригадира Чихачева. Но только ли в весе имён дело?
Неужели в 1793г. Дашкова боялась за судьбу Осипа Козадавлева, который, как мы знаем из её письма брату, был замешан в деле Радищева? К отправленному в крепость в 1792г. книгоиздателю Новикову у власти были вполне внятные претензии по части нарушения законов – продаже запрещенных книг. Сосланный в Сибирь (1790) Радищев занимался “очернением” российской современности. С другой стороны, историческую трагедию Вадим (1789) никто ранее не запрещал, она не ставилась в театре и не издавалась до 1793г. Впрочем, это не помешало в новом завиральном сериале “Екатерина. Фавориты 4” Шешковскому доложить Екатерине, что книга Княжнина (давно) сожжена.
Какой исторический опыт по части театральной цензуры могли учитывать советники - Козадавлев или Чихачев - при чтении Вадима? В 1785г. генерал-губернатор Я.А.Брюс пробовал запретить трагедию “Сорена и Замир” Н.П.Николева. Но тщетно он показывал Екатерине опасные стихи “ Исчезни навсегда сей пагубный устав, который заключён в одной монаршей воле: Льзя ль ждать блаженства там, где гордость на престоле? Где властью одного все скованы сердца, в монархе не всегда находим мы отца!” Что ответила Брюсу Екатерина?
“Удивляюсь, граф Яков Александрович, что вы остановили представление трагедии, как видно, принятой с удовольствием всей публикой. Смысл таких стихов, которые вы заметили, никакого не имеют отношения к вашей государыне. Автор восстал против самовластия тиранов, а Екатерину вы называете матерью.” В 1786г. трагедия была напечатана в Российском Феатре.
Бедная вдова или повеса сын?
Как следует из записок Дашковой, она утверждала, что действовала исключительно в интересах бедствующей вдовы Княжнина. Это выглядит очень достойно в глазах потомков и верно по смыслу, но всё же расходится с материалами следствия и рассказом сына Княжнина. Из этих материалов следует, что в июне 1793г. опекун семейства Княжниных П.Я.Чихачев (кстати, кузен советника Дашковой Н.М.Чихачева) продал всё рукописное наследство Княжнина книгопродавцу Глазунову за 200 рублей. А Глазунов все труды, включая пьесу Вадим, отдал сразу Дашковой для печати в типографии Академии. Для немедленной печати Дашкова отобрала только пьесу “Вадим”. Скоро, по показаниям Глазунова, княгиня приказала отпечатать 1200 экземпляров! Денежные расчеты у Академии шли с Глазуновым, а у последнего уже был на руках контракт (на 200р.) о приобретении сочинений Княжнина. Таким образом, Дашкова (дев.фамилия Воронцова) действовала, по крайней мере, не только в интересах вдовы Княжнина.
Прямо какая то параллельная история возникает в мемуарах Дашковой: - “Вдова одного из наших знаменитых трагиков (Княжнина) просила меня напечатать, в пользу ее детей, последнюю трагедию мужа, еще не изданную в свет. Эта просьба была представлена мне одним из советников академической канцелярии (Козадавлевым)” Думаю, что имя Козадавлева появляется в записках Дашковой, поскольку ей требуется придать флёр всему этому делу.
В архиве кн. Воронцова мы находим письмо от 14/25 ноября 1793г. госсекретаря Д.П.Трощинского А.Р. Воронцову: “Много было о сём розысканий, и наконец, нашлось, что сын Княжнина, из числа повес и негодяев 👿, найдя между запечатанными отцовскими бумагами сию трагедию, украл её и продал, как говорят книгопродавцу; но как она уже очутилась в Академической типографии, не знаю. Княгиня сама объяснялась с Государынею, которая, кажется, сим происшествием весьма была огорчена; но теперь уже всё успокоилось.”
Что ж, видим из этого письма, что опекун Чихачев свалил часть вины на опекаемого 16-летнего Бориса Княжнина, который участвовал вместе с опекуном в сделке по продаже рукописей отца. А про его маму здесь ничего не говорится. А как же вела себя Екатерина Романовна, не желавшая, как видим, подставлять ни Козодавлева, ни Чихачёва?
Две подруги
В личном разговоре Дашковой с матушкой-государыней первая почувствовала, что царственная подруга ругает пьесу с чужого голоса. Поэтому ей не стоило большого труда убедить её в том, что “Вадим” не носит откровенно злонамеренный характер. Дальше директор Академии перешла в наступление. Записки Дашковой: "На другое утро я пришла с официальным рапортом к государыне и наперед решила доложить о себе вместе с другими, а потом просить уволить меня от должности, если она не примет меня с обычным доверием, не допустит в свою туалетную бриллиантовую комнату и не станет говорить со мной по-прежнему запросто…Довольная тем, что цензурная безделица не разлучила меня с государыней, войдя в следующую комнату, я, с жаром протянув руку, просила Екатерину дать мне поцеловать свою и забыть прошлое. "Но ведь по истине", -- сказала императрица. -- "Да, да, государыня, -- продолжала я 😴, прервав ее речь, и повторила русскую пословицу: -- серая кошка пробежала меж нами; не зовите ее черной". Императрица согласилась, что дело не стоило особенного внимания и, засмеявшись, перевела разговор на другой предмет."
По камер-фурьерскому журналу 1794 княгиня Дашкова приглашалась на обед в бриллиантовую комнату для особо избранных 9,13,22 января, 19 и 26 февраля, 12,19 и 26 марта, 21 апреля 1794г.
Однако жизнь в столице с её интригами и дворцовыми играми, ужесточением цензуры Екатерину Романовну утомила, беспокоило её и здоровье. Отставку Екатерина ей не дала, но указом от 12 августа 1794г. удовлетворила просьбу о двухгодичном отпуске. Дашкова: “Императрица не хотела и слышать о моей решительной отставке, но отпустила на два года из столицы. Напрасно я доказывала, что академиям не совсем удобно иметь отсутствующего начальника. Государыня настаивала и хотела назначить особого депутата, с тем чтобы он исполнял мои заочные распоряжения, а я продолжала действовать в качестве действительного директора и пользоваться всеми выгодами своего положения.” От поста директора Академии Дашкову освободил и сослал уже император Павел за участие в свержении его отца, Петра III в 1762.
Очерк включен в подборку Дискуссии по Истории. Подборку Исторические сериалы см. здесь.
История России на Друг Истории
Признателен за поддержку! Чтобы поддержать автора, ставьте пожалуйста лайки и подписывайтесь на канал исторической аналитики.
Душин Олег, журнал №218 Друг Истории, анонсы публикаций также Tелеграмм канал Друг Истории