ПИСАТЕЛЬ СЕРГЕЙ ДОВЛАТОВ
//Когда вы чувствуете себя порочным и это причиняет вам боль, и вас мучают угрызения совести, то вы на самом деле перестаёте быть порочным, потому что чувствуете неприязнь к своим действиям, и они более не принадлежат вам (Кавафис)//
//Прежде чем проникнуть в замысел Бога о человеке, считал Веничка, мы должны перевести себя в бескомпромиссно пассивный залог. И это было очень близко к тому, во что верил Довлатов (Генис)//
Да, я пристрастна к Довлатову. Мне он нравится и как человек, и как писатель. Я его считаю не просто хорошим писателем, а самым лучшим. Умер Сергей, его больше нет. Остались его книги. Это считается главным для писателя. Довлатов – большой писатель. А я всё время вижу его печальным. Он сам считал себя человеком мрачным, тоскующим. «Эта тоска …, как свойство характера, не зависит от обстоятельств» (С.Д)
«Тоска – это осознание того предела, о существовании которого в юности только знаешь, а в зрелости убеждаешься. <…> Довлатов не преодолевает тоску – это невозможно. Он учитывает её и использует. Именно поэтому так хорош его могильный юмор» (Генис).
Лагерь__«Зона». Это особенно важная тема в творчестве Сергея. Об этом же писали такие великие люди, как Шаламов, Солженицын. И вот Довлатов. Вывод, или приговор, у всех троих был разный.
Шаламов большую часть своей жизни, отведенной ему на земле, буквально жил в аду. Он имел право произнести свой приговор человеку и сказал о полном банкротстве человеческой природы. Шаламов, сын священника, потерял всякую веру, и прежде всего, веру в человека. Он смог разглядеть человека – и в каждом увидел зверя. А душу не нашел. Опыт Шаламова – лагерь убивает человека целиком – и душу и тело. Он считал, что проект «человек» потерпел полный крах. И всё, что я о нем знаю, только укрепляет меня в мысли - он имел право так думать. У Солженицына же было другое мнение - человек из всех испытаний выносит опыт и душу свою живую.
У Довлатова есть стихотворение, которое мне кажется важным для понимания его чувств. Это «Памяти Жабина».
Жабин был из кулачья,
Подхалим и жадина.
Схоронили у ручья
Николая Жабина.
Мой рассказ на этом весь.
Нечего рассказывать.
Лучше б жил такой, как есть,
Николай Аркадьевич.
По-моему, можно и не комментировать. Мнение и взгляды Довлатова очевидны. Сергей считал «Зону», может, самой важной своей книгой. Это не просто зарисовки из жизни зэков. Это обдуманная вещь. Он как будто объяснял, зачем и с чем он пришел в литературу. Чувствовался скрытый диалог и с Солженицыным и с Шаламовым. Сергей говорил, что именно тюрьма сделала его писателем. Именно тюрьма открыла ему правду. «Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни».
Ад – это мы сами, - говорил Довлатов, мы живем в абсурдном мире. Это был момент истины. Он не разделял людей на положительных и отрицательных, а литературных героев – тем более. Он даже шахматы ненавидел, потому что там были только белые и черные. Не уверен, – говорил он, что в жизни за преступлением следует раскаяние, а за подвигом – блаженство. «Мы есть то, чем себя ощущаем, наши свойства, достоинства и пороки извлечены на свет божий чутким прикосновением жизни»
Его «Зона» – это открытие и в жизни и в литературе. Сергей попал не в барак как заключенный, а в казарму как надзиратель. Мало сказать, что его потрясло то, что он увидел и узнал, - он многое переосмыслил, его представления перевернулись.
Мы ведь существуем в своей оболочке и думаем, что это и есть жизнь, всё так и должно быть. Это такая обыденность. А он заглянул в щель этой оболочки, вышел за пределы и увидел, что и там жизнь. Он увидел, как низко человек может пасть и как он может подняться и парить, понял, что такое свобода, жестокость и насилие: «Я увидел свободу за решеткой, жестокость, бессмысленную, как поэзия, и насилие, обыденное, как сырость».
Мир был ужасен, а жизнь продолжалась. И в ней сохранялись обычные пропорции добра и зла. И Довлатов размышляет о произвольности высокого и низкого, о том, что одни и те же люди имеют равную способность к злодеянию и добродетели.
Поэтому его всегда смешили любые нравственные установки: человек добр, человек подл, человек человеку волк или брат и т.д. Он понимал, что человек человеку – tabula rasa (пустая доска, на которой может быть записано всё, что угодно).
И напоследок сюжет из «Зоны», который Сергей любил рассказывать и который всегда будоражит. Это о зеке-отказнике, который отрубил себе пальцы, чтобы не работать. Да, есть такая простая трактовка. Вот ведь какой лентяй, не хочет работать, и палец не жалко. Но есть и другая, скрытая версия. Что же хотел и сумел передать Довлатов? Он развернул читательские симпатии с охранника, который любой ценой хочет подавить этого вора, на этого вора, на стороне которого не правда, а жизнь. И он до конца защищает свою природу от попыток её извратить.
