Под статьёй о Полине появился комментарий-исповедь. Это рассказ о том, как зрела душа девочки, как она осознала свои проблемы. Мы не будем с лупой в руках анализировать эти воспоминания. Взгляд изнутри всегда отличается от того, что кажется сторонним наблюдателям. Светлана просто хочет, чтобы её услышали. Дадим ей слово.
Светлана
Хочу поделиться своей историей про аутизм. У меня в детстве развился аутизм на фоне проблем в семье, разлук с матерью. У меня не было эмоционального контакта с мамой, она держалась отстраненно. Через год уже родилась моя сестра. Меня отдали в деревню к бабушке и дедушке. Я это не смогла пережить. Была обида на маму. Уходила в себя от обиды. Речь и мышление были хорошими. Учителя отмечали мои сверхспособности в иностранном языке, литературе и т.д. Были трудности с общением со сверстниками в школе, они мне были не интересны, общалась с детьми во дворе, с подругами младшей сестры. Все для меня было избирательно. Были проблемы со зрением, носила очки. Была сильная привязанность к маме, а она этого не любила. Проанализировав во взрослом возрасте свои страхи и социальные трудности, всю свою жизнь, поняла, что у меня синдром Аспергера. Это высокофункциональный аутизм. Страхи у меня возникли на почве того, что мама отдавала меня в деревню к бабушке и дедушке, сама уезжала на заработки, в деревне всегда меня пугали: "Вот останешься одна, сдадим", - и всё такое в этом роде. Не было эмоциональной связи, не умела эмоционально сонастраиваться с людьми, ничего не чувствовала, хотя хотелось. Мама была зависимой, папа тоже пил, в общем семья у нас была дисфункциональная, было много стыда, страхов, эмоционального отвержения. Как говорила мама: "Тут и так проблемы, а тут ещё ты." А я старалась быть хорошей девочкой, получала отличные оценки, выслушивала мамины жалобы на жизнь и была посредником между мамой и папой, хотела их помирить, да не вышло. Меня тупо использовали, а ещё мама говорила: "Зачем я тебя родила?". Я не хотела и всё такое. В детстве было много обид. Потом я стала маминым проектом. И сразу отношение ко мне поменялась. Мама мечтала учиться на факультете иностранных языков, но родились мы с сестрой, отец не помогал, не поддерживал. Ей пришлось работать на 3-х работах, чтобы нас растить. В общем, я получила два высших образования: английскую филологию и дефектологическое. Работала в детском центре в Москве с детьми с ОВЗ, в частности с РАС, веду частные уроки по английскому языку для детей. Сейчас у меня двое детей. У второго ребенка начали проявляться аутистические черты, неврологи и психиатры сейчас только лечат таблетками и уколами, процедурами БАК и все в этом роде, мол без них никуда. Пошли сильные откаты. Я бросила все лекарства, удалось сгладить поведение и улучшить контактность, запустить речь, вести диалог благодаря игре и занятиям.
Жизнь в деревне с бабушкой и дедушкой стала для Светланы ссылкой. Я была знакома с другой девочкой, для которой маленькая деревня в Архангельской области стала спасением. После истории от 1-го лица послушаем рассказ мамы еще одного ребенка из 90-х годов. Эту девочку зовут Наташа.
Рассказ мамы Наташи
Как мы ждали рождения нашей девочки. Вся семья как-то даже сплотилась за месяцы ожидания. Проблем у Наташи мы никаких не замечали. Внешне все было хорошо, физически девочка развивалась по возрасту. Но вот речь вовремя не появилась. А после 2-х лет стало проявляться что-то совсем странное и непонятное в поведении. Наташа начала махать ручками, много кричала, мы не понимали из-за чего. У нас в семье есть врачи, была возможность провести обследование. Мы услышали диагноз, о котором мало кто знал в те годы - аутизм. В 90-е практически некуда было податься с таким диагнозом. Конечно, начались поиски. Наташу вёл опытный психиатр. Нашли и психологов. Тогда было принято погружаться в мир аутичного ребёнка. Психологи ходили кругами вокруг Наташи, раскачивались с ней, сидя на ковре. Даже руками они махали вместе с ней. Не знали других способов установить контакт с аутичным ребёнком. Как такового обучения не вели. Методик ещё не существовало, по крайней мере, у нас в стране. Наташе уже было 5,5 лет, речь так и не появилась. Вдруг мы обратили внимание, что мальчик, который ходил с нами в группу для занятий с психологом, начал говорить. Он был и по состоянию, и по возрасту близко к Наташе. Стали упрашивать маму мальчика дать нам телефон их логопеда. Так мы тоже попали на занятия к Ларисе Геннадьевна. Она сказала, что у Наташи прошёл возраст высокой чувствительности к речи. Но из Германии ей удалось получить методику жестовой речи для таких детей. Наташа начала учиться жестам для общения. Но Лариса Геннадьевна пыталась вызвать и обычную речь, стало получаться! Через год даже решили отказаться от жестов, словами Наташа пользовалась чаще. В 7,5 лет она говорила короткими фразами. Но аутизм никуда не делся, с поведением было тяжело. Летом мы поехали в деревню, там у нас жили родственники. В простой бревенчатой избе нечего было ломать, там не было ничего такого, что могли повредить руки моей девочки, её никто не одергивал, не пытался отобрать от неё вещи, чтобы она ничего не сломала. Наташа могла выходить сама на улицу, когда хотела. Машин нет, чужих людей нет. Я смотрела, как моя дочка лежит на лугу и смотрит на цветы, как она взлетает вверх на качелях и смеется.
Мне показалось, что у меня обычная девочка. С ужасом подумала, что нужно возвращаться в город! Я сделала выбор за Наташу, оставила её в деревне. Мы могли приезжать к ней только дважды в месяц, чаще не получалось из-за работы. Видно было, что Наташе там хорошо. Бабушка осенью умудрилась отвести её в деревенскую школу. Им разрешали вместе сидеть на уроках, учительница тоже была нашей родственницей.
Прошло уже очень много лет. Ни разу не пожалела, что круто изменила жизнь дочери. Она уже взрослая, говорит не очень хорошо, но у неё есть подруги, которые нормально с ней общаются. Наташа живёт в том же старом доме, я тоже переехала со временем сюда. Иногда спрашиваю у Наташи, хотела бы она жить опять в городе. Она говорит, что в деревне можно идти куда хочешь и сколько хочешь, а город ей даже не снится. Вот наша история, жизнь сложилась так, а не иначе. Деревня стала нашим краем свободы, здесь легко дышать.
Такие разные истории. В одной жизнь в деревне стала тяжестью на душе, а в другой спасением от разъедающих душу мыслей о будущем. Не думаю, что есть ответ на вопрос "как правильно?" Хорошо, когда жизнь предоставляет выбор. Сейчас столько возможностей для реабилитации детей с особыми потребностями. В далёкие 90-е решения принимались исходя из того, что люди могли найти сами. Судьбы сложились и у Светланы, и у Наташи. Да, разные, но так и должно быть, каждый пишет свою историю по-своему. Главное, чтобы горечи в душе не было, а было то самое ощущение внутренней свободы.
Всем успехов в развитии речи и поменьше горечи в душе!