Существует ли сейчас интерес к современной русской литературе за рубежом? Какую литературу предпочитают зарубежные читатели?
Несколько лет назад писатель и журналист П. Басинский писал: «Над головой каждого из нас сияют два нимба, которые вспыхивают мгновенно, как только ты произносишь слова: "РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ". "Русский писатель? О-о! Толстой или Достоевский?». Да, русские писатели Федор Михайлович Достоевский и Лев Николаевич Толстой были популярны среди западных читателей. Их много переводили и издавали.
Достоевского ценили за то, что он создал интеллектуально-психологический, психоаналитический роман, который оказался актуален на Западе. Зигмунд Фрейд обрел популярность благодаря примерам из романов Достоевского и его героев для иллюстрации своих аналитических построений. Западные читатели сравнивают синтез мнений героев с оркестром, где Достоевский – дирижер. Отсюда и определение жанра, который дал русский ученый М.М. Бахтин, «полифонический» роман — каждая сюжетная линия важна, вместе они образуют многоголосное звучание текста. Для западного читателя это тоже было новым. Так, Ф. Фицджеральд, работая над романом «Великий Гэтсби», утверждал, что перечитывает «Братьев Карамазовых», чтобы написать свой роман. Достоевский предвидел многие серьезные перемены в человеке, в обществе и глубина этих прозрений дает основание считать его одним из родоначальников экзистенциализма. Затем Н. Гейман отразил мотивы русского писателя в романе «Американские боги», а позже признался в интервью газете.ru: «Я хочу быть как Булгаков».
Любит и знает западный читатель и Л.Н. Толстого – за открытие новых творческих возможностей. Уильяма Фолкнера привлекала способность Толстого создавать детально проработанные, насыщенные психологией миры. Русский писатель, полагал Фолкнер, дошел до предельных возможностей реалистического романа и теперь всем придется искать новые творческие возможности, так как писать, подражая Толстому, уже ни у кого не получится.
Нелепо утверждать, что сейчас читатели утратили интерес к русской литературе. Свидетельством тому могут быть наблюдения над продукцией книжных магазинов в Вашингтоне. Русских писателей издают, книги читают и изучают по-прежнему в школах и университетах.
Вот наблюдения над изданиями:
Эта обложка вызывает ассоциации в первую очередь со сценой театра. И сразу вспоминается кино-интерпретация Джо Райта романа Л.Н. Толстого, когда Каренин следит через такой же бинокль за своей женой. Эти бинокли – как символ общества, в котором постоянно находишься под пристальным наблюдением, где нельзя быть самим собой, любить, кого хочешь, где нужно держать лицо, где позволителен даже адюльтер, при условии сохранении тайны, весь мир превращается в сцену, жизнь в игру. Как утверждал Й. Хейзинга в работе «Homo Ludens»: «Игра рождает представление о необходимости ограничения существующей свободы ради жизни среди других людей, что невозможно без определенного порядка».
Эта обложка предназначена привлечь другого читателя, роман Л.Н. Толстого представляется в современном переводе, где внимание читателя будет сконцентрировано на образе главной героини. Отсюда и семиотические подсказки в визуальных образах: оголенные руки и тело вызывают ассоциации с нежностью, а лиловый фон отражает аристократизм и строгость. В русской культуре замужние дамы на балу должны были быть в платьях приглушенных тонов. Но «Анна была не в лиловом, как того непременно хотела Кити»… Теперь она поняла, что Анна не могла быть в лиловом и что ее прелесть состояла именно в том, что она всегда выступала из своего туалета, что туалет никогда не мог быть виден на ней». Важно, что на обложке изображены анютины глазки (именно они украшали бальное платье Анны), эти цветы, как известно, являются символом чистой любви, отсутствия манипуляций и страстей. «Анна была… в черном, низко срезанном бархатном платье… На голове у нее, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами».
Так, можно предположить, что обложка направлена на привлечение женской аудитории, которой близки романные формы в интерпретации любовных историй.
Как известно, союз «и» в русском языке имеет два значения – противительный и соединительный. Это важная смысловая составляющая вообще русского романа («Былое и думы», «Преступление и наказание», «Отцы и дети»). Авторы этой обложки помещают своего покупателя в поле противоположностей, поскольку союз «and» не в силах это сделать. Они помещают на обложку птиц – символ свободы, полета, так отражается толстовский концепт мира (мiръ) и внизу размещают разорванный флаг – символ войны и долга (война), кроме того это также является отсылкой к пониманию подвига Андреем Болконским. Все это является способом максимально точно передать идейное содержание произведения для другого космо-психо-логоса, настроить потенциального читателя на постижение мыслей Толстого.
Может показаться странным, что психологический роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» выпущен издательством в виде комикса.
Прежде всего, стоит отметить, что это графическая новелла – самый востребованный жанр субкультуры молодежи США. Глядя на обложку невольно возникает ассоциация со стилем режиссера Тима Бертона, также популярного среди людей этого возраста. Без сомнения, это издание нацелено на людей школьного возраста, дабы познакомить их с фабулой, что впоследствии, возможно, вызовет интерес у читателя к ознакомлению с полноценным текстом.
А на этой обложке мы видим Раскольникова в искаженном его понимании. Специально утрированным, чем-то похожим на Скруджа, скупого бизнесмена, из сказки Чарльза Диккенса «Рождественская песнь в прозе». Можно предположить, что это кадр из фильма «Рождественская история» режиссёра Роберта Земекиса, автора таких шедевров, как «Форест Гамп» и «Назад в будущее». Авторы обложки специально коверкают внешность студента, чтобы показать, как сильно он затем преображается духовно. Также в лужи крови, можно заметить, отражение Раскольникова, что вызывает ассоциации с принципом «око за око» – предзнаменование грядущего наказания (так же, как и картины на стене, на которых не видно лиц, из-за чего они напоминают зеркала)
На этой обложке к известному произведению М. А. Булгакова «Собачье Сердце» видно влияние культуры панк-рока. Имя автора будто собрано из разных журналов и газет, а сам Шарик (Шариков) словно вылез из фильма американского режиссера-провокатора Джеймса Ганна «Отряд самоубийц». Очевидно, авторы ассоциировали Шарикова с панком-анархистом, именно поэтому решили прибегнуть к этому стилю, чтобы показать падение Шарика как человека.
Эти наблюдения на занятиях по семиотике студента 2 курса актёрского отделения Института культуры и искусств Ерофея Апарина вполне могут стать импульсом к аналитическим исследованиям студентов по знаковой природе обложки книг как средства коммуникации издателя и читателя.
Ерофей Апарин, студент 2 курса направления «Артист драматического театра и кино» ИКИ, Мастерская Олега Малахова