Начиная с масштабной колонизации североамериканского континента и до сегодняшнего дня судьба аборигенов той стороны решается только посредством белого населения. В разные времена индейцев уничтожали с разной степенью массовости. Чем ближе к нашим дням, тем меньше. Уничтожают меньше и самих краснокожих чуть да маленько. Сто лет назад на территории американского фронтира нашли нефть, в том числе на земле племени осенджей. Они мгновенно обогатились и стали жить припеваючи имея любые материальные блага. Лишь одно им никто не мог гарантировать - безопасности жизни. В те года коррупция и авторитетное княжение, скованное всеобщей белой порукой, позволяло безнаказанно творить на землях племён всё без ограничений. Как, например, Уильяму "Королю" Хэйлу, богатому скотоводу, которому жадность до нефтяных барышей застила глаза и он изуверски подминал всё живое для достижения максимальной власти. В помощники для этого он берет племянника Эрнеста, ветерана первой мировой, который хорош тем, что имеет только три извилины. Одна для виски, вторая для девушек, а третья - безоговорочного исполнителя. Так, своими силами, с помощью множества подручных, они начинают смертоносные деяния по выкорчёвыванию коренного населения.
Когда за пультом такой Титан как Скорсезе, нет большого смысла говорить о деталях костюмов, естественных пейзажах и масштабе съёмки. Неохота и разбирать бриллианты слов, сложенные в цельное ожерелье диалогов, тем более, что сценарий основан на крепком нон-фикшене Дэвида Гринна, который стал соавтором киноадаптации. О глобальности трагедии, отраженной в произведении опять же сказано не мало. Всё в общем сводится к уровню гениальности картины и к тому, сдюжил мастер с таким объёмным материалом или не совсем.
Если отстраниться от пристального исследования, то фильм пропитан депрессией смерти, не страхом, а именно тягостным её ожиданием. Скорсезе очень часто в последних интервью сожалеет о не сделанном и о том, что ему уже грузно творить что-то новое. Сама история охватывает широкий пласт костного отрезка лет, несправедливости судьбы индейцев и их неволи, становление новой формации государства в тот период. Но режиссёр жирный кусок отводит именно для того, что бы показать траур народа по умершим, физические мучения от отравы представителей высшего сословия осейнджей, предсмертные видения на индейский манер (с совами и предками). Скорсезе одновременно и окунает нас в их безвыходное положение, и как будто бичует собственную душу, что бы не впадать в грех уныния и страха перед "великим может быть".
Он горюет вместе с ними и за них, старается найти ответы, которых в сущностьи быть не может. Тогда так было принято, что легче посадить за пендель собаке, чем за убийство индейца. Это мог изменить исключительный перелом в отношении к проблеме. Он случился, к несчастью, чуть позже необходимого для сохранения десятков жизней. В финале, во время записи радио постановки, Мартин Скорсезе лично берет слово, и со всей откровенностью зачитывает некролог Молли Бёркхарт, жены того самого племянника, душегуба Эрнеста, осуждённого на пожизненное, но освобожденного через 10 лет.
Сложно сказать, получилось ли у режиссёра вместить глыбу содержания в 217 минут хронометража. Для большинства фильмов это неподъемное время, но именно для Убийц этого оказалось не вполне достаточно. Скорсезе как, например, в Отступниках или Казаино, пишет яркими мазками, выжимая всю эссенцию происходящего тогда. Но иной раз не достаёт штрихов, детализирующих иллюстрацию, там где это необходимо, ведь зритель не должен ломать голову над хронологией повествования. Это не претит общему грандиозному впечатлению, но во время сеанса подпитывает сомнение.
По большому счету он сладил с такой сложносочиненной конструкцией и через историю браков индеянок и белых показал всю циничность того, что живущие по соседству родственники убивали друг дпуга на спокойных щах. Это было как в порядке вещей, никто и не задумывался о масштабе исстребления, небыло чувства вины ни у кого, и только Эрнест, будучи за решоткой, дотумкался и раскаялся в содеяном, что говорит, в том числе, о его недалекости. Он колол яд матери своих детей понимая это только глубоко подсознательно, не веря, что убивает. Этому свидетельствует то, что когда аркан вокруг его шеи начинает туго сжиматься, в виде агентов Бюро, он сам выпивает дозу содержимого пузырька.
Желание Скорсезе объять в полнометражные фильме многосерийную трагедию понятно. Он как будто вопреки идёт против всех тенденций индустрии, когда сериалы занимают важную значимую часть, Марти остаётся верен себе и продолжает возделывать пашню старой теперь, новой в семидесятые, школы Голливуда. Ему важно усадить публику в кресла кинотеатров, вынуть из-под дивана, объединить, будто на рок концерте, в одном вдохновенном подъёме духа.
Кино значительное, и есть желание пересмотреть, тем более Лео и Боб тут сами не свои. То есть играют на нитро, выводя в открытый космос собственное мастерство. Лили Глэдстоун не отстаёт, даже оставляет их позади собственной глубинной аутентичностью. Она и есть лицо своего народа по фильму, когда молчат больше, нежели бестолку теребят свой язык и язык мира. Остальные актёры (Джесси Племонс, Брэндан Фрэйзер, Джон Литгоу и другие) каждый делают необходимое, чтобы создать полноценное покрывало киноландшафта в лицах.
После Убийц у властей штатов будет крепкий аргумент в пользу оправдывания этим фильмом многолетнего молчания на тему нещадной несправедливости к аборигенам. На колени перед ними вставать никто не станет, разумеется, а жаль, с этого в общем-то должно было начаться шествие псевдо-движения новой этики.
Картина не для детей, но это решает каждый родитель в отдельности. Он не содержит откровенных сцен перверсий маргинального поведения обоих полов, но, всё-таки, многие моменты будет сложно объяснять, даже самим себе. Тем не менее это важный фильм и его просмотр существенное дополнение в понимании их, нас и себя.
P. S.: По традиции осенджей Цветочной, называли луну в весенний период, когда начинали цвести все растения, и более сильные поглощали слабых. Таким образом избавляясь от спутника Земли, племя избавлялось от собственных пожирателей. Это не простая метафора всеобъемлюще говорящая об изматывающем бессилии индейцев и их переполненном терпении, когда они готовы переступить границу природного единения, лишь бы избавить народ от пришлых губителей душ. Это вопибщий заголовок называет убийцами милосердных героев, а ласковым "Цветочная луна" мерзких потрошителей. В этом и есть парадоксальная и непонятная логика осенджей.