Первый сингл Дэвида Раффина, чье место в составе Temptations занял Деннис Эдвардс, немеркнущая точка музыкальной галактики "Мотауна", надежно застрахован от катастроф качеством исполнения и прочностью материала.
Любую успешную композицию непременно сопровождают реальные и придуманные двойники, предшественники и пародии. И чем очевиднее её оригинальность в определенном жанре, тем интенсивнее поиск "первоисточника" где-нибудь во внешних сумерках.
Хрестоматийной дежурной мишенью обвинений такого рода остается Лед Зеппелин. Один до абсурда впечатлительный товарищ верил, что Communication Breakdown ни что иное, как Nevous Breakdown, якобы сворованный у Эдди Кокрена, которого этот человек, скорее всего, никогда не слышал. На самом деле общего между ними только слово "брейкдаун" в текстах обеих замечательных вещей.
Не избежал похожей участи и сольный хит Дэвида Раффина, выбывшего из коллектива "Соблазнов". Несмотря на обилие именитых соавторов, это типичный ранний Джонни Бристол, чья Someday We'll Be Together вскоре поднимет на первое место Дайану Росс, так же готовую покинуть три The Supremes.
My Whole World Ended (The Moment You Left Me) - читается катастрофично, а звучит скорее успокоительно, поскольку и темп, и тональность этой записи позволяют вокалисту проявить свое мастерство во всех оттенках, не говоря про уровень мотауновской аранжировки и звукорежиссуры.
До следующего попадания в десятку Раффина отделяло несколько лет, но и в замечательной Walk Away From Love, которую написал маститый Вэн Маккой, отчетливо слышны все выигрышные компоненты "Рухнувшего мира" пятилетней давности.
Но вернемся к токсичной теме плагиата, чтобы покончить с нею (блажен, кто верует) раз и навсегда.
Основой хитовой мелодии послужила якобы Fruhlingslied Мендельсона. Вопрос "какая именно" звучит провокационно, поскольку сочинений с таким названием чуть ли не дюжина. Популярнейшее из них (в ля-диезе) смутно перекликается с Johnny-Jane Сержа Гензбура, но и это, вполне возможно, чисто формальный обман непривычного к серьезной музыке слуха.
Зачем так копать так далеко, если всё намного ближе. C одной стороны My Wole World Ended напоминает лирическую перефразировку "Симпатии к дьяволу", чей пафосный сарказм явно пародирует инвективы раннего Дилана. С другой - куда более скромную, но богатую оттенками Direct Me Отиса Реддинга, опубликованную только после смерти великого реформатора музыки соул.
Но главный близнец не "Дьявол" Джаггера, а необъяснимо прилипчивый "Плотник" Тима Хардина, перепетый и, подозреваю, перепеваемый поколениями сентиментальной богемы, для которой эта фигура своего рода героиновый Аполлон Григорьев. От исполнения его песен не смела уклониться даже элита "Мотауна".
Сам по себе этот "Плотник" безобиден и даже робок, он особенно хорош в сдержанной трактовке Джо Брауна и Ронни Хокинса. Но есть в нем и нечто от рецидивиста Прохора: человек — он как петух, он в смерти тихий, я знаю. Я сам мертвый был.
Пугало "первоисточника", это всегда досадный тормоз в пути на свидание с хорошей песней, типа "минздрав предупреждает". Вместо полезной информации нам то и дело норовят подсунуть непрошенный компромат, выудив его в болоте космического мусора.
Но, какою бы печальной ни была дальнейшая судьба большинства причастных к созданию песни этого уикенда, её полет продолжается.
Последующие запуски "Конца света" cо стартовых площадок Филадельфии, Чикаго и Лондона оказались не менее успешными и разнообразными: The Spinners, Шай-Лайтс, мисс Кики Ди - пока ею занимаются такие таланты, вещь в надежных руках.