Как его зовут – никто не знает. Восхождение по карьерной лестнице меняло его имя в соответствии с актуальными трендами. Сейчас он Пшикан, хотя когда-то выступал Пашей. С тех пор, как поздоровался за руку с Шойгу, иногда представляется Башиханом. Начальные этапы своего взлёта в горние выси радения о государстве и партии прошёл, паразитируя на репатриантах. Как? Очень просто.
Период восстановления народного хозяйства в Кабардино-Балкарии оказался слегка растянут. В шестидесятых он ещё длился, потому что балкарцев только что вернули из Азии. Разные программы, в том числе – кадровое строительство. Здесь же – квоты на учёбу в ВУЗах Москвы, защиты докторских и кандидатских. Этот тип умудрился втюхаться в это дело, хотя балкарцем не был. Как я думаю, он и не кабардинец, что-то в нём не то с запада Кавказа, не то с востока.
Защитил кандидатскую, докторскую. Естественно, по экономике. Докторскую забирал, будучи уже в больших чинах – в одном из столичных советов. Страшно стеснялся, потел, краснел, испускал преданные взгляды и газы. Речь зачитывал со стандартного листа, поэтому она получилась необыкновенно лаконичной. Совет был запыжован по самые гланды, но одного из приглашённых со стороны не проинструктировали. Он задал вопрос.
Паша-Пшикан-Башихан досконально изучил формат А-4. Ответа не имелось. Перевернул бумажку. Другая сторона оказалась девственно чиста. Он некоторое время всматривался в неё, потом его хватила интеллектуальная кондрашка. В бессознательном состоянии соискатель снова начал озвучивать наличный текст. Это оказалось счастливым решением – некстати проявившемуся профессору успели объяснить, что к чему, и совет единогласно проголосовал «за» при одном воздержавшемся.
Он не мог позволить себе заниматься чистой академической наукой в трудные для страны времена и с головой погрузился в практические проблемы народного хозяйства. Руководил разными министерствами и ведомствами, неоднократно поощрялся. После развала Союза обратил на себя внимание нового руководства Кабардино-Балкарии несколькими смелыми новаторскими предложениями. Самыми резонансными из них были проект по замене тополей в лесополосах на акацию и грецкий орех, и план адаптации клавиатур пишущих машинок к языкам коренных народов республики.
При первом президенте положение его было непоколебимо – глава ценил как невероятную, доходящую до оргазма, восхищённость Паши им лично, так и его виртуозное умение копировать крики различных домашних животных. Кроме того, помогала заблаговременно выпестованная дружба с Магомедом Желихановым – крупным учёным, вхожим во властные структуры федерации, и очень кстати не лишённым снисходительности к подхалимам – даже беспардонным, не стесняющимся публичного коленопреклонения.
В годы второго президентства возникли сложности. Новый лидер, как выходец из низов торгового бизнеса, был совершенно лишён обходительности и плевал на кавказское комильфо. Особенно непреклонен он, человек с развитыми родственными связями, оказался к людям, занимавшим значимые, малозначимые и совершенно незначимые посты.
Но Паше-Башихану повезло. На его счастье в Кабардино-Балкарии, с середины 90-х годов процветавшей в условиях стабильности и взаимопонимания, откуда ни возьмись, появилась оппозиция. И не какому-то там чиновничеству и бюрократии, а непосредственно президенту. Лично. Лидером её, как раз, оказался Желиханов. Большая… Огромная удача! Жертва дружбой во имя вышестоящего руководства не может быть неоценённой этим руководством.
В этой науке Паша был силён, как никто другой. Его гневные филиппики потрясли страницы местной прессы. В порыве начальстволюбия он обвинил Магомеда не только в грехах, предусмотренных основными религиями человечества, но ещё и в каких-то абсолютно немыслимых языческих пороках, а также косноязычии, пародонтозе и пристрастии к поглощению несъедобных грибов.
Желиханов по прочтении каждого из опусов бывшего друга подолгу чесал в затылке, бормоча про себя: «Как я не замечал? Он же эректильный имбецил!» Однако дело было сделано – Башихан вошёл в обойму «бессмертных» президента. Правда, незамысловатость и некоторая упрощённость его мышления скоро стали очевидными и для нового хозяина. В минуты раздражения владыка даже ополчался на прилежного соратника, утверждая, что для того не существует разницы между умственным усилием и отрыжкой. Но от груди, в отличие от многих других, всё равно, не отнимал.
Внимая стонам десятков падших, Паша был заслужено счастлив. Лишь одна точка, один ничтожный клещ впился в его чело в этот период – невероятно наглый бумагомарака, цинично осквернивший светлый замысел Пшикана, его юношескую мечту. Он всегда хотел написать книгу. Труд эпохального социетального значения, труд, целью и назначением которого было бы превращение одноклеточных, по своей сути, народов Кабардино-Балкарии в, хотя бы, двуклеточных инфузорий. Радетель-предводитель так и сказал этому писаке, рекомендованному – странное дело – вполне достойными людьми. Реакция нанимаемого уже тогда вызвала подозрение. После некоторых колебаний трясущееся лицо, бегающие глаза, краснота физиономии, странные горловые звуки были отнесены к сфере должного преклонения и ужаса.
Однако уже на второй встрече, в процессе ознакомления с предисловием, этот негодяй стал у сиятельного кресла, и, нависая над ним, мешал вникать в написанное. Будущий автор кинул несколько резких взглядов на непочтительного индивида и, в конце концов, не выдержал:
– Что ты торчишь надо мной, как меч над Моклой?!
Последовала безобразная сцена, в финале которой мерзавец-журналист удалился из помещения, хамски, за шею, пригнув к себе помощника Пшикана, навзрыд хохоча ему в жилетку и тыкая подлым пальцем в хозяина кабинета… Вот так, по вине безответственного щелкопёра, жители Кабардино-Балкарии остались одноклеточными.
Только о них душа и болит. Лично у него всё нормально, всё очень хорошо. Паша-Пшикан-Башихан шагнул в пенсионный рай высшей номенклатуры так, как полагается крупным государственным деятелям – без отрыва от благ и подчинённых. Пусть это не министерство, или структура федерального подчинения. Зато у него есть исполнительная секретарша «два в одном». Она – дальняя племянница, и, в то же время, имеет приятные округлые формы. Кроме неё, в полубюджетной организации, вверенной его попечению и руководству, числится два десятка каких-то специалистов, водитель Анзорчик и ещё много человек обслуживающего персонала. С удвоенным рвением Пшикан включился в работу всевозможных комитетов и комиссий, передавая свой богатый опыт молодёжи, обучая её этике служебных отношений, традициям народов Кавказа, особенностям экономики КБР, неизбывной верности идеалам… ну, идеалам. И правильному пониманию долга перед всеми родинами – от маленького села в отрогах гор, «где даже клуба не было!», до великой России.