Не прошло и часа, как в апартаменты падишаха вошли Насух-Эфенди и Омер-паша.
Вид у них был серьёзный и сосредоточенный. Они поклонились и устремили внимательные взгляды на повелителя.
- Сначала я хочу, чтобы вы прочитали это, - сказал дрогнувшим голосом султан и протянул им фетву на казнь Ибрагима.
Лица Матракчи и Омера мрачнели с каждой прочитанной строчкой. Отдавая повелителю документ, мужчины с недоумением посмотрели на султана и заметили лихорадочный блеск в голубых глазах, что выдавало его сильное волнение.
- Как вы понимаете, я не казню Ибрагима-пашу, но и не подчиниться решению высшего религиозного совета не могу.
Сбитые с толку словами падишаха, Насух и Омер переглянулись, пытаясь угадать, зачем он их вызвал.
- Выход один. Казнить Ибрагима-пашу…
При этих словах оба друга нахмурились.
- Вернее сказать, не его, а подложить в гроб труп человека, похожего на пашу. А Ибрагим тайно покинет Стамбул, - продолжил султан, вызвав у всех вздохи облегчения.
- Никто об этом, кроме узкого круга людей, не должен знать. Надеюсь, вы понимаете, что ошибка может стоить Ибрагиму жизни. Ваша задача обойти все больницы и другие места, найти труп такого человека и тайно привезти его во дворец. Помните, его внешность должна идеально совпадать с внешностью паши. Задача трудная, но выполнимая. Двойников для великого визиря мы находили быстро. Не утруждайте себя мыслями по поводу волос и бороды, их можно сделать, главное, похожее лицо, рост и сложение паши. Времени даю вам две недели. Надеюсь, управитесь. У вас есть вопросы ко мне? – закончил свою речь султан.
- Нет, повелитель, нам всё понятно. Позвольте Вас заверить, что мы сделаем всё возможное и даже невозможное, чтобы спасти Ибрагима-пашу, - ответили Матракчи и Омер с готовностью исполнить приказ
- Хорошо, - кивнул султан, - можете идти.
Насух и Омер вышли, а Сулейман всё ещё стоял на месте, не двигаясь, и смотрел им вслед.
Наконец, он повернулся, плечи его опустились, и он тяжело присел на диван.
- Вот и произойдёт то, чего я всегда боялся, я всё таки его потеряю, - скорбно промолвил он, и его ясный голубой взгляд вмиг потух.
У Хюррем сжалось сердце.
- Сулейман, он останется жив, а это главное. И когда-нибудь, возможно, вы встретитесь, - тихо сказала она.
- Если не в этой жизни, то там, на небесах, я надеюсь, Аллах позволит нам увидеться, - ответил он, и его кадык судорожно дёрнулся.
- Сулейман, мне остаться, или ты хочешь побыть один? – спросила Хюррем.
- Останься, - коротко ответил он, - ты нужна мне. Сейчас придёт Ибрагим.
- Хорошо, я останусь, - Хюррем взяла руку повелителя и поднесла к своим губам.
Она очень хорошо понимала чувства султана и пыталась хоть как-то уменьшить боль его души.
Они некоторое время сидели молча, разговаривать на другие темы не хотелось, а обсуждать фетву Ибрагима тем более.
Спустя короткое время раздался стук в дверь, и Локман-ага доложил, что пришёл Ибрагим-паша.
- Пусть войдёт, - не сумев побороть волнение, сказал султан, и Хюррем осторожно дотронулась до его плеча.
Ибрагим вошёл в покои султана бодрой походкой с неизменно приветливым выражением лица.
Он почтительно поклонился, а, увидев госпожу, вежливо поинтересовался, уйти ему или остаться.
- Останься, Ибрагим, - не сказал, а скорее, вздохнул султан и поднял на пашу усталый взгляд.
Ибрагим сразу понял, что произошло что-то чрезвычайно важное.
- Вот, возьми, почитай сначала, потом поговорим, - повелитель протянул ему фетву на казнь великого визиря империи.
Дочитав до конца, Ибрагим иронично ухмыльнулся.
- Не получается им меня убить, решили обратиться за помощью к Аллаху. Что Вы решили, повелитель? Я понимаю, что в данной ситуации решение может быть одно – казнить меня, - без тени страха сказал Ибрагим.
- Верно, Ибрагим, ты умный, всё понимаешь. Да только моя Хюррем, пожалуй, умнее нас с тобой. Неужели ты думаешь, что я смог бы казнить тебя, Паргали? – прищурившись, спросил султан.
- Повелитель, это сложный вопрос. Могу сказать только одно: Вы самый законопослушный из всех, кого я знаю, и нарушать закон не имеете права, как падишах великого государства, - ответил Ибрагим.
- Хюррем, расскажи ему всё, - посмотрел он на супругу, - а ты внимательно слушай, Паргали.
Султанша кивнула и во всех подробностях описала паше план его спасения, придуманный ею.
Ибрагим сосредоточенно выслушал госпожу и надолго замолчал. По его лицу, как всегда, было непонятно, что он чувствует и о чём думает.
Наконец, он устремил на султана пронизывающий взгляд и спокойным голосом спросил:
- Повелитель, Вы отпускаете меня?
- Отпускаю, Паргали, – обронил султан бесцветным голосом.
Падающий из окна свет отбрасывал тень на лицо повелителя, скрывая его истинное выражение, поэтому ни Ибрагим, ни Хюррем не могли видеть, что чувствует султан. Могли только догадываться.
А Сулейман старался не думать о скором расставании с другом, пытался гнать от себя эти мысли, но они упорно раз за разом возвращались обратно и стучали в висок маленьким настойчивым молоточком и закрывали пеленой глаза.
- Отпускаю, - повторил он, подошёл к столу, стал перебирать лежавшие там документы и деловито добавил:
- Ты можешь идти, Ибрагим, расскажи всё семье и побыстрее отправь её из Стамбула. Я дам тебе знать, когда всё будет готово.
- Слушаюсь, повелитель, - поклонился паша, - Вы сохранили мне жизнь, не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить Вам за это. Да хранит Вас Аллах!
- Паргали, мы в расчёте. Ты много раз прикрывал своего падишаха собой, получая раны вместо меня, - ответил султан, не глядя на пашу.
- Я не мог иначе, я защищал не только своего падишаха, но и своего брата, - искренне ответил Ибрагим, поклонился и покинул покои.
После этих слов повелитель замер над столом и с такой силой сжал в руках какую-то бумагу, что пальцы его рук побелели.
Заметив это, Хюррем встала с дивана, подошла сзади к повелителю и обняла его.
- Сулейман, ты сильный, ты справишься. Я всегда буду рядом, - сказала она и крепко прижалась к его могучей спине, словно желая забрать часть его страданий.
Ей и самой было жаль расставаться с Ибрагимом. За долгие годы общения она смело могла назвать его своим другом. Они были похожи, два раба, не смирившиеся со своей участью, добившиеся признания и любившие своего повелителя.
Враги были у обоих. Только враги Хюррем пока не перешли красную черту, у султанши всё было впереди. Её ждала борьба за жизнь и счастье детей. В этой борьбе ей мог бы очень помочь Ибрагим, но он оказался под смертельным ударом, - так размышляла Хюррем, прижавшись к Сулейману, а он не торопился высвободиться из её исцеляющих объятий.
Несмотря на кажущееся спокойствие, Ибрагим едва не бегом направился к выходу, чтобы остудить пылающую голову, собраться с мыслями и в уединении дать выход душевной буре.
Вскочив на коня, он пришпорил его и понёсся галопом, подставляя лицо освежающему ветру. “Не сон ли это? – думал он, - я свободен и волен лететь туда, куда захочу, как те птицы высоко в небе, за которыми я люблю наблюдать ещё с Манисы. Счастлив ли я? Да, я счастлив! Единственное, что меня огорчает, это скорое расставание с повелителем. Он необычный человек, у него тонкая чувствительная душа, которую непросто увидеть. Я смог, и Хюррем смогла. Надеюсь, она поможет ему и поддержит его”.
Увлечённый мыслями, Ибрагим не заметил, как оказался у ворот своего дома.
Охранник тут же подскочил к нему и взял лошадь под уздцы.
Ибрагим, как всегда, поблагодарил его и сунул в руку несколько золотых монет. Тот, как обычно, покраснел и низко поклонился паше.
А Ибрагим уже вошёл в дом, поднимался по лестнице и обдумывал, с чего начать важный разговор с домашними.
Вся семья находилась в детской комнате. Матушка держала на руках маленькую Элу, такое имя они решили дать дочери, по-турецки это “карие глаза”, а в Греции Элла – это “гречанка”.
Манолис что-то увлечённо рассказывал внуку. Ксантия сидела возле окна на диване и вышивала шаль.
Ибрагим открыл дверь, остановился у порога и стал молча наблюдать за домочадцами.
- Тео, что за привычку ты взял, - подал возмущённый голос отец, мельком взглянув на сына, - стоишь, смотришь и молчишь с таким видом, как будто решается чья-то судьба.
- Отец, ты даже не представляешь, насколько сейчас близок к истине, - вздохнул Ибрагим.
Ксантия отложила вышивание, София обняла маленькую Элу, Манолис погладил по голове Мехмеда. Все разом тревожно посмотрели на Ибрагима.
- Сынок, что случилось? – с волнением в голосе спросила мать, - на тебя опять покушались?
- Покушались, матушка, но всё обошлось, не переживайте, - как можно беззаботнее сказал Ибрагим.
- Тео, я же вижу, что всё не так просто, пожалуйста, не томи, рассказывай, мы ко всему готовы, - ровным голосом произнесла Ксантия, но по её побледневшему лицу было видно, что она нервничает.
- Хорошо, я расскажу. Верховный муфтий принёс султану решение о моей казни, которое он обязан исполнить. Таков закон. Однако повелитель предложил мне бежать, а мою казнь инсценировать, иначе враги не успокоятся, пока не найдут меня. Поэтому вам нужно быстро собраться и уехать в Паргу. Как только найдут похожий на меня труп, я сразу же отправлюсь вслед за вами. Там мы начнём новую жизнь, вернее, продолжим старую, - коротко, без вступления описал сложившуюся ситуацию Ибрагим.
Мехмед тем временем попросился к папе, и Ибрагим взял его на руки.
Все были так потрясены, что какое-то время не могли ни двигаться, ни что-то сказать.
София судорожно глотнула воздух и сжала дрожащими руками виски.
- Матушка, Вам плохо? – тревожно дёрнулся Ибрагим.
- Нет, нет, сынок, сейчас пройдёт. Просто всё так неожиданно…эта казнь ещё…
- Чего ж тут неожиданного? Этого следовало ожидать. Столько раз парня убить собирались, да, слава Богу, не вышло у них. Кончились наконец-то наши мучения. Ох, Тео, мы с тобой в Парге так развернёмся! Ну что вы приуныли? Не рады разве, что домой все вместе поедем, и детишки, и Тео. Нико бы ещё взять, так не поедет он. Совсем не такой,как Тео. Как будто здесь и жил. Его и Нико-то язык не поворачивается назвать, а только Осман-паша. Надо же, бывает такое, - усмехнулся Манолис. – Мои внуки – внуки султана, мой сын – его зять, настоящий Осман-паша. А ты как был Тео, так им и остался, хоть и великий визирь всей страны, - внимательно посмотрел отец на сына. – Я думаю, ты рад, что домой поедешь? Правильно я соображаю?
Манолис балагурил и тем самым снял напряжение, витавшее в комнате.
Все стали потихоньку приходить в себя.
- И правда, чего это мы расстроились? Слава Богу, все живы, здоровы, домой поедем. Сынок, ты не печалься, всё наладится, - ласково сказала София.
- Я не печалюсь, матушка, просто неожиданно всё. А отец прав, домой меня всегда тянуло. Помните, как я уезжать не хотел? На такой риск Нико отправил. Но для него всё сложилось удачно. А мы с тобой, отец, ещё развернёмся, ты прав. Я с вами всё золото и драгоценности отправлю, охрану дам, но ты тоже присматривай там, на корабле. Так что жить будем в достатке, да и сами зарабатывать станем, я придумаю, как, - мечтал Ибрагим и верил, что всё так и будет. Он помнил, как повелитель ему когда-то говорил : мечтай, Ибрагим, мечты сбываются. И он был прав.
- Правильно, сынок, ты головастый, что-нибудь придумаешь, - радостно поддержал сына Манолис.
Никто и не заметил, что Ксантия не принимает участия в разговоре. И только когда Ибрагим решил узнать её мнение, понял, что она без сознания откинулась на спинку дивана.
- О, Господи! Лекаря! Срочно! – вне себя от волнения закричал в открытую дверь Ибрагим.
Через полчаса вся семья поздравляла Ксантию с новой беременностью.
- Вот это я понимаю, новость так новость, - довольно потирал руки Манолис. – Молодец, сынок, обскакал отца, как и брат твой. Дети в доме – это счастье, да, мать? – обнял он жену.
- Так и есть, отец, - всхлипнула София, прильнув к мужу.
Весь следующий день в доме Ибрагима-паши шли сборы. Слуги укладывали вещи, хозяева следили, чтобы те ничего не забыли.
Ночью Ибрагим никак не мог уснуть. Столько событий в один день лишили его сна. Он ворочался с боку на бок, представлял, как всё будет, и в конце концов отодвинулся от Ксантии на самый край, чтобы не тревожить жену. Она вновь собиралась подарить ему ребёнка. Эта мысль заставила Ибрагима широко улыбнуться.
Тут же в его голову полезли страшные мысли о шехзаде Сулеймана. Кого-то из них, а, скорее всего, и не одного, ждали крепкие руки дильсизов с шёлковыми шнурами. Мехмед, Селим, Баязет, Мустафа – все они промелькнули перед глазами паши, и он крепко зажмурился, стараясь подумать о чём-нибудь другом, вздохнул и отодвинулся ещё дальше от Ксантии.
Но она, вдруг, подкатилась к нему, крепко прижалась сзади и обняла за плечи.
Ибрагим, ощутив на спине тёплое обнажённое тело жены, вмиг загорелся желанием.
Повернувшись к ней, он стал покрывать жадными поцелуями её лицо, шею, грудь.
- Тео, скажи, ты правда хочешь вернуться в Паргу? Ты не будешь страдать от этого? – беспокойно прошептала она.
- Да, любимая, я хочу домой. Мой путь домой был долог и тернист, но я преодолел его, и с радостью возвращаюсь, - ответил он, сбросил с себя одеяло и склонился над Ксантией…
Шла вторая неделя поисков нужного трупа. Матракчи и Омер обошли все больницы и приюты, но безуспешно. Они не ожидали, что задание окажется таким сложным и готовы были отчаяться.
В один из дней мужчины решили проехаться по переулкам окраины города и возле одного ветхого дома вдруг заметили скопление людей.
- Что-то здесь происходит, пойдём, посмотрим, - сказал Матракчи.
- Пойдём, - согласно кивнул Омер и направил лошадь к толпе народа.
