Посетители Третьяковской галереи и Русского музея долго не могут отвести взгляда от лица невероятно красивой женщины с портретов Репина и Серова. На них - восемнадцатилетняя дочь знаменитого русского генерала Драгомирова, на ней надет один и тот же малорусский костюм, да и позы схожи.
Как же так вышло? Согласно одной из ранних статей искусствоведа Игоря Грабаря, Софья Михайловна как-то рассказала ему, что Валентин Серов, тогда еще ученик Репина, зайдя в петербургскую мастерскую учителя во время сеанса ее позирования, тоже получил разрешение писать ее портрет. Вот как девушка вспоминала об этом:
Помню, что, приехав однажды в октябре 1889 г. на сеанс к Репину ... я застала там неизвестного господина, с которым меня познакомил Репин. Побродив вокруг меня и посмотрев на меня исподлобья, он сказал что-то Репину. Последний обратился ко мне и попросил разрешения Серову тоже писать с меня портрет. Он работал над ним все время, пока оставался в Петербурге. ...Валентин Александрович уехал в Москву, не докончив моего портрета, и передавая его мне, Репин сделал несколько мазков на костюме и аксессуарах, не трогая лица. Думаю их легко узнать, но, насколько помню, им была дописана только рубаха.
Оба портрета долгое время висели рядом в доме генерала Драгомирова в Киеве. Говорят, что многим гостям больше нравился портрет ученика. Что в свою очередь немало обижало маститого Репина.
Софья была старшей дочерью известного русского генерала от инфантерии Михаила Ивановича Драгомирова и Софьи Абрамовны, урождённой Григорович. Илья Репин долго и тщательно подбирал кандидата на роль главного героя и вдохновителя письма запорожцев кошевого атамана Ивана Дмитриевича Сирко для своей знаменитой картины Запорожцы. В итоге моделью стал именно Михаил Иванович Драгомиров, на тот момент командующий войсками Киевского военного округа, а позже – киевский генерал-губернатор.
«Надо быть философом, как Драгомиров (наш известный герой генерал). Сегодня третий день как пишу с него этюд для Запорожцев и поражен его философским взглядом на жизнь, глубиной ума – не ожидал», - восхищённо писал Илья Ефимович Репин в письме к своей ученице Елизавете Николаевне Званцевой.
Во время работы над портретом генерала Репин обратил внимание на его старшую красавицу-дочь Соню и выразил желание запечатлеть её образ. С портрета Репина Софья смотрит на нас с грустью, довольно редко свойственной девушке в таком юном возрасте. В то время она тяжело переживала самоубийство брата. Репин так пишет об этом своей ученице Званцевой:
«Трогательную историю рассказал мне сегодня Драгомиров. Сын его, восемнадцати лет, застрелился в прошлом году. Он был влюблен в такую же молодую девицу, и они выдумали исповедоваться в грехах друг перед другом. Он нашел себя таким грешником, недостойным ее, что убил себя».
Что же касается работ Серова, то он не упускал Софью из виду и позже, так как в 1900-е, будучи уже знаменитым, написал ее акварельный портрет. Их встреча произошла в Петербурге в доме Зинаиды Владимировны Ратьковой-Рожновой, сестры Дмитрия Философова, куда Лукомская приехала из Киева. Здесь же по заказу супруга Зинаиды Владимировны, промышленника Александра Николаевича и был написан этот портрет. Портрет Софьи Михайловны долго не давался художнику. Он был недоволен набросками: получался салонный, сладко-приторный образ, не такой, какой представлялся Серову.
Во время сеансов, которые были у нас на квартире, я часто и подолгу видала Валентина Александровича. При этом произошел следующий эпизод, характеризующий отношение Серова к искусству. После того как портрет был вчерне готов, Валентин Александрович вдруг встал, отошел на несколько шагов, посмотрел на него, а затем, не задумываясь, разорвал его на мелкие кусочки... (из воспоминаний Зинаиды Владимировны Ратьковой-Рожновой).
Художник видел в молодой женщине совсем другое; через несколько сеансов ему удалось поймать то неуловимое, что он искал: лёгкая улыбка и задумчиво-тревожный взгляд широко раскрытых темных глаз, обращенный не к собеседнику, а куда-то вглубь, в неведомое пространство и ищущий ответы на вопросы совсем в ином мире. Грусть является неотъемлемым природным свойством души Драгомировой. Невзирая на то, что портрет прост по композиции, лаконичен в цветовом решении, он славится как один из самых лучших акварельных портретов, исполненных Валентином Серовым.
Несмотря на кучу поклонников, Софья Драгомирова сравнительно поздно вышла замуж. Ее избранником стал старший адъютант штаба Киевского военного округа Александр Сергеевич Лукомский, большой почитатель военно-стратегического и писательского таланта генерала Драгомирова, его преданный ученик и друг. Лукомский был старше Драгомировой на 13 лет, до этого был женат. Первая жена Лукомского Ольга Перетц застрелилась в 1897, оставив на его попечении шестилетнюю дочь Зину. Скоро у молодых рождаются и свои дети-погодки — сын и дочь.
Александр Лукомский оказался достойным сподвижником своего тестя и еще до первой мировой войны сделал блестящую военную карьеру. Войну встретил в чине генерал-майора и в должности начальника канцелярии Военного министерства, вскоре стал генерал-лейтенантом, помощником министра (фактически заместителем). Жена обеспечивала тыл: содержала дом, воспитывала детей, воспринимая падчерицу как родную дочь.
Во время событий февральской революции генерал Лукомский стал начальником штаба Верховного главнокомандующего, вместе с женой находился в Могилеве, присутствовал при отречении царя. Затем принял участие в контрреволюционном мятеже против Временного правительства. Мятежники были помещены в Быховскую тюрьму, которую многие исследователи называют колыбелью Белого движения. Именно здесь заключенными генералами был разработан план вооруженного сопротивления большевикам. Узники-генералы, в том числе и Лукомский с женой, были освобождены в конце ноября 1917 и по железной дороге отправились в Новочеркасск, где и приступили к формированию Добровольческой армии. Опасными дорогами гражданской войны Софья Михайловна прошла вместе с мужем. Была арестована и приговорена к расстрелу, когда по фиктивным документам пыталась пробраться в Москву. Проявив находчивость и завидное мужество, сумела избежать расстрела, выполнить задуманное, а потом и перевезти детей из Москвы на юг, где в конце концов вся семья воссоединилась.
Генерал Лукомский оказался за границей вовремя: Врангель предложил ему стать представителем его правительства при Союзном Верховном командовании. Предложение было принято, и семья Лукомских заняла резиденцию российского посла в Константинополе. В Константинополь все чаще прибывали корабли с русскими изгнанниками, многие обращались за помощью в посольство. Энергичная, всегда сочувствующая страждущим Лукомская вместе со священником посольской церкви Анастасием организовала помощь самым несчастным беженцам.
После Константинополя семья Лукомских направилась во Францию. В Ницце генерал Лукомский выполнял поручения великого князя Николая Николаевича и считался его советником. Неугомонная Софья Михайловна занялась бизнесом, арендовала большую виллу в ближайших окрестностях и открыла пансион. Франция была лишь промежуточным этапом для Лукомских — менее чем через год последовал переезд в Словению, затем в Белград, а в 1923 – в США.
В 1924, прожив в Америке немногим более года, генерал Лукомский, на этот раз без жены, отправляется в длительное и дорогостоящее путешествие по Дальнему Востоку, посещает Японию и Китай. Великий князь Николай Николаевич поручает ему ознакомиться с расстановкой эмигрантских вооруженных сил. Возвратившись во Францию, генерал «сделал великому князю пессимистический доклад. Не только ни одна держава не проявила готовности помочь России, но все они жадно ожидали того момента, когда каждая из них сможет оторвать себе кусок России». В июне 1925 Лукомский на короткое время приезжает в Нью-Йорк утрясти семейные дела, забирает Софью Михайловну и возвращается в Париж. Дочь остается в Америке, но через год родители вызывают ее в Париж, где генерал Лукомский работал в Русском общевоинском союзе, а Софья Михайловна открыла мастерскую по вязанию модных свитеров, которые продавала богатым американским туристам. В начале 30-х Лукомские сняли квартиру в богатом особняке в пригороде Парижа, в которой жили и во время оккупации Парижа гитлеровцами, но уже без генерала Лукомского - он скончался в 1939.
В годы пребывания в Париже состоялось знакомство Лукомских с русской художницей-эмигранткой Зинаидой Серебряковой. О дружбе этих семей говорят также картины сына Серебряковой Александра Борисовича, известного русского художника, декоратора и акварелиста, а также сценографа и иллюстратора, писавшего в основном интерьеры Прекрасной Эпохи. Портретист интерьеров, как его называли, воссоздавал в акварелях и миниатюрных макетах обстановку и внутреннее убранство знаменитых особняков Европы, салонов коллекционеров и меценатов. Тщательно и детально выписанные интерьеры апартаментов Софьи Михайловны Лукомской свидетельствуют о том, что Александр бывал там неоднократно.
Зинаида Евгеньевна Серебрякова написала несколько портретов матери и дочери Лукомских.
После освобождения от гитлеровцев дочь Софьи Михайловны устраивается на работу переводчиком в ООН, переезжает в Нью-Йорк вместе с матерью. В 1991 году Софья Александровна Исакова-Лукомская попросила своего дальнего родственника Алексея Борисовича Иордана передать четыре портрета кисти Зинаиды Серебряковой, а также портрет их предка, Степана Родионовича Лукомского, написанный Василием Боровиковским, в дар Русскому музею в Ленинграде. Миссия была выполнена, после чего Софья Александровна заметила: «Теперь можно и умереть спокойно. Шедевры там, где им и надлежит находиться».
Сама же Софья Александровна ушла из жизни в 1997 году. Отпевал ее митрополит Анастасий, тот самый священник, служивший при посольской церкви в Константинополе. Похоронена Софья Михайловна на кладбище при Успенском женском монастыре Ново-Дивеева (штат Нью-Йорк).
Еще больше интересного об отечественной культуре и искусстве вы найдете в нашем сообществе Вконтакте Сивцев Вражек: https://vk.com/sivrazhek
