Занесло меня как-то по службе в областной городок Н. Уладив к вечеру все рабочие моменты, я столкнулся с проблемой: последний автобус в обратном направлении уже отчалил, а следующий придёт лишь утром. Конечно, можно было заночевать в гостинице или взять такси, но в ту пору денег у меня не водилось. Заработок мой был мизерный, а лишние копейки быстро спускались на гулянки с приятелями и сомнительными барышнями.
Почесав голову, я отправился на трассу ловить попутку. Стоял я недолго с вытянутой рукой. Через считаные минуты передо мной затормозила вишнёвая четвёрка, и усатый дядька-водитель спросил: «Куда надо?. Я назвал место назначения и коротко обрисовал свою беду. Водитель покачал головой и сказал, что не доедет до города, остановится в деревне на полпути, однако всё равно предложил подбросить, ведь там проходит несколько пригородных маршрутов — кто-нибудь да подберёт. Я согласился, мне было, в сущности, без разницы, где ловить следующую машину.
Доехали быстро. Водитель не заводил разговор и не стремился поддерживать беседу. В конце пути он отказался от моих небольших денег и даже, за что-то извинившись, пояснил, что сегодня умер его брат, и он умом завяз в организации похорон. На мои соболезнования водитель отмахнулся и уехал в сторону деревни.
Я остался на остановке один. На небе горел алый закат, заливая пшеничное поле оранжевым светом. Автобуса видно не было. Я вытащил сигарету, решив про себя: докурю и буду ловить попутку.
— Молодой человек, угостите папироской? — раздалось откуда-то из-за спины.
Я обернулся. Передо мной стоял невысокий мужичок неопределённого возраста. Небритое лицо его имело признаки злоупотребления алкоголем — красноту, распухшие губы и сморщенный лоб. В общем, портрет, знакомый каждому.
— Возьмите, — протянул я ему пачку.
— От спасибо. А можно пару штук? Мне в дорогу надо.
— Пожалуйста, — позволил я скрепя сердце.
— Благодарю, сердечно благодарю. А вы куда едете с этой остановки?
— В город.
— Да? Ну, не по пути нам, значит.
— Как же? Шоссе ведь в ту сторону. — удивился я.
— Тю-ю… Это видимость такая. Каждая прямая дорога делится на тыщу путей. Тридцать лет за баранкой провёл, я всё знаю.
Я промолчал и отвернулся, высматривая автобус вдали.
— Да не гляди так, нескоро он придёт. Пойдём сядем, перетрём за жизнь, — мужичок указал в сторону скамейки под навесом.
Я сперва скептически поджал губы, а после подумал, что отказ будет грубым и неразумным, потому согласился.
— Тебя как звать? — спросил он усевшись. Я назвался. — А я Толян. Местный я. Ну, как, был местным.
— А сейчас что же?
— Выгнали меня. Машка моя выгнала.
— Как?
— Да вот так! Знать, говорит, тебя не желаю. Проваливай из дому, говорит… Э, не, без ста грамм такое не расскажешь.
Толян выудил из-за пазухи пузырь бормотухи зелёного цвета, перочинным ножиком срезал верх пробки и протянул бутылку мне.
— Давай за знакомство.
— Эм… Я не пью.
— Ой, не гони! Я любителей этого дела за версту чую. Я к тебе потому и подошёл.
Я уж хотел фыркнуть: «А здесь больше никого и нет» — но прикусил язык — прозорливость Толяна поражала.
— Ты шо, не уважаешь меня? — склонился он ко мне.
Ответ, дескать, я тебя впервые вижу, мог бы стать дерзостью и вызовом в мозгу, поражённом делирием, и привести к конфликту, которого следовало избежать, но веской причины отказа от «угощения» в голову, как назло, не приходило. Я взял бутылку и сделал один глоток. Вкус гадкой спиртовой браги пытались замаскировать ароматизатором «киви». Во рту осёл мерзкий привкус.
— Ну вот, а то строил из себя! — Толян забрал бутылку и осушил её в один присест.
Я с отвращением смотрел, с каким наслаждением он поглощает пойло.
— Вот так-то. Да. Машка моя, девка была что надо. Одна беда — жадная. Чего не принесу — всё ей мало. И пилила, и пилила, что денег не хватает. А я чего? Вторую работу нашёл. С утра до вечера в рейсах. Домой приходил и падал. А ей все не так. И житья никакого нет. Я начал выпивать по сто грамм на ночь, для крепкого сна. Так и жили: двое деток, хозяйство. Как все, короче. Только вот прошло двадцать лет, а мне уж не стопка на ночь нужна, а бутылка. Баба стала пилить, что алкоголиком стал, спился. А я что? Я свет белый видел только из кабины грузовика. Эх, попёрли меня с работы короче. Не прошёл освидетельствование с утра, не выветрилось. Ну вот и не берут с тех пор никуда. Машка житья не даёт, заедает, дура старая. Вчера вот говорит: «Достал ты меня, житья от тебя нет! Поди да сдохни где-нибудь! Это ж разве можно так с живым человеком?
— Н-нет, — неуверенно пробормотал я. Жизнь с алкоголиком не сахар, и мне не хотелось осуждать за эти слова женщину, которая явно настрадалась.
— То-то же. А я что? Вот теперь иду, ищу новую жизнь, раз в родном доме места больше нет.
— А ты не пробовал бросить пить?
— Сперва пробовал, кодировался. А потом подумал — зачем?
— Ну как…
— Вот так, брат. А ты чего? Гульнуть любишь?
— Да так, иногда, когда компания есть.
— Смотри, приятели не всегда будут рядом, а жизнь одна. — Толян посмотрел мне в глаза и тут же отвёл взгляд. — Эх, и на кой чёрт я на ней женился!?
— Любовь?
— Наверное. А ты веришь в любовь?
— Конечно, — честно ответил я.
— Правильно, верь! Так душа чище будет.
Вдали засверкали фары автобуса. Я подорвался с места, но Толян потянул меня назад:
— Не твой.
— Как не мой, если мой?
— Не твой, говорю.
Автобус с синими полосками по бокам остановился, призывно раскрыв двери. Водитель нетерпеливо смотрел на меня, а я не мог разорвать железной хватки Толяна.
— Знаешь что? Я поеду, а ты подождёшь следующего, — сказал он, ловко запрыгивая в салон, и напоследок мне прокричал: — Ты хороший парень, не просри жизнь!
Водитель закрыл двери и дал по газам. Я растерянно смотрел вслед. Попутку поймал через полчаса.
У въезда в город собралась большая пробка — пригородный автобус попал в аварию: в него влетел самосвал с отказавшими тормозами. Никто не выжил. Я рассмотрел из окна знакомые синие полоски и попросил высадить меня.
На месте происшествия работали спецслужбы. Я пытался протиснуться вперёд и найти среди жертв тело Толяна, но его не было. Чуть позже, лёжа бессонной ночью в своей квартире я понял, что лицом алкоголик был похож на своего усатого брата.
