Султан Сулейман перед походом на Персию собрал внеочередное заседание совета дивана.
- С именем Аллаха начинаю Совет! – возвестил он, произнёс краткую молитву и занял своё тронное место.
- Как известно, наш великий султан Селим Явуз не раз сходился в кровопролитном сражении с равным ему по агрессивности шахом Исмаилом. Оба падишаха долго еще залечивали раны и переживали горечь от этого столкновения. После него, как нам докладывали наши люди в Персии, Исмаил никогда не улыбался.
С тех пор вот уже четырнадцать лет между нашими государствами существует неписанное соглашение о мире. Шах Исмаил был более благоразумен, чем его сын, шах Тахмасп, который решил нарушить этот мир.
Персия стала давить на наши восточные границы. В отсутствии наших войск он захватил турецкую крепость на озере Ван. Всадники Тахмаспа овладели священным городом Багдадом на берегах реки Тигр.
К этому Тахмаспа науськивают венецианцы, стремясь искусными интригами столкнуть персидского шаха с нами. Они надеяться, что война с Тахмаспом ослабит нас, и мы не сможем противостоять Вене и в Средиземном море.
Мы не можем себе позволить большую войну с персидским шахом, однако свои территории и Багдад вернуть надо.
Поэтому я принял решение отправить в Персию великого визиря Ибрагима-пашу.
Ибрагим-паша назначается сераскером, командующим войсками и будет защищать Империю. Поднимаю его жалование с двух миллионов акче до трех миллионов золотых акче. Отныне он является воплощением моей воли. Никто не смеет ослушаться его повеления или приказа, а будет лишь исполнять его. Его воля - моя воля. Пока я жив на этом свете, Ибрагим паша мой единственный представитель, уполномоченный принимать решения и определять наказания, не спрашивая меня. Да не посмеет никто воспротивиться моему священному указу.
Члены дивана только вздрогнули и недоуменно переглянулись.
Поистине беспрецедентную власть отдал султан в руки Ибрагима-паши.
Повелитель закрыл заседание совета, и члены дивана покинули зал, злобно сверкая глазами в сторону Ибрагима-паши.
Особенно недоволен был дефтердар Искендер-Челеби, приверженный старым обычаям и постоянно конфликтующий с прогрессивным великим визирем.
Султан Сулейман знал об этой вражде, однако решил послать Челеби помощником Ибрагима в военном походе, надеясь, что сражение примирит их.
Но этого не произошло, а, напротив, чиновники стали смертельными врагами.
Первую подлость Искендер Челеби совершил, когда подкупом людей и интригами заставил Ибрагима-пашу изменить маршрут, отправив того с основными силами армии не на Багдад, а на Тебриз.
Султану Сулейману и в совет дивана полетели вести от Искендера Челеби: “Визирь в Тебризе, упоен стремлением добыть победу самостоятельно. Он клянется сделать то, что не под силу Господину двух миров.”
К посланиям был приложен приказ по армии, где Ибрагим подписался как сераскерсултан, и Искендер-Челеби подчеркнул это, написав, что Ибрагим-паша назвал себя султаном Османского государства.
Однако султан Сулейман был умным человеком и знал, что “сераскерсултан” это чисто походный воинский титул. Если бы Ибрагим назвал себя Султан Ибрагим, это да, это было бы уже заявкой на престол. Но это было бы полным бредом со стороны Ибрагима, самоубийством, если он только не сошёл с ума.
Позже, когда султан встретится с пашой и покажет ему это обвинение Челеби, Ибрагим спросит султана:”Повелитель, я надеюсь, Вы, зная меня, не думаете, что я круглый идиот или безумный самоубийца?”
Следующее обвинение великого визиря Искендером не заставило себя ждать.
Воевать с персами всегда было сложно. Османам, захватившим их территории, никогда не удавалось закрепиться на них.
Персы использовали особую тактику – тактику выжженной земли. Отступая в глубь страны, персы не оставляли турками ничего, уничтожали все – поля, скот, фуражные корма, запасы еды, воды.
Даже отец Сулеймана, Селим Явуз, одержав впечатляющую победу при Чалдыране над шахом Исмаилом (отцом Тахмаспа и основателем династии сефивидов) не смог удержаться в Персии. Турки никогда не могли там долго находиться, а стоило им уйти, как персы возвращали назад всё завоеванное османами. Управлять этими землями, населенными многочисленными враждующими друг с другом племенами, из Стамбула не получалось.
Единственный выход для установления долгого и прочного мира на восточных рубежах Ибрагим видел в создании нового княжества в персидских землях во главе с сильным ханом, подчиняющимся османскому султану.
Но как только паша на военном совете высказал эту идею, Искендер-Челеби задал вопрос:
- Ибрагим-паша, а кто же будет этим сильным ханом? Уж не ты ли?
- Искендер-Челеби, кто станет этим ханом, будет решать повелитель, - едва сдерживая раздражение, ответил паша.
Искендер усмехнулся, но уже на следующий день отправил в совет дивана и султану лично письмо, в котором написал, что “Ибрагим- паша заявил о своем желании изменить политику нашего великого государства в отношении персидских земель. По его мнению, в персидских землях должно быть создано новое государство, руководить которым будет он сам”.
Султан Сулейман, получив послание, одобрил высказанную великим визирем идею, однако совет дивана единодушно проголосовал против, снова обвинив Ибрагима-пашу в корысти.
Так была похоронена идея Ибрагима о мирном управлении персидскими землями. И что же? Не успели они в том же походе взять Багдад, как молодой шах Тахмасп уже вновь вошел в отвоёванный турками Тебриз.
В этом походе Ибрагим проявил себя как настоящий главнокомандующий и воодушевил воинов на сражение, несмотря на тяжёлые условия этой военной экспедиции. Конечная цель её была достигнута – Багдад вновь стал турецким.
Ибрагим-паша вернулся в Стамбул победителем. Терпение его врагов лопнуло окончательно, горы жалоб они написали султану на великого визиря, однако ответа на них не последовало, и тогда они решили действовать по-другому.
…Ранним хмурым утром к Топкапы съезжались члены дивана, хотя заседания совета на этот день назначено не было.
Паши молча переглядывались, покашливали, нервное напряжение нарастало.
Наконец, открылись центральные ворота, и паши друг за дружкой вошли на небольшую площадку и замерли, устремив взгляды на страшную, но давно вожделенную ими картину: посреди небольшой площади стоял гроб, возле которого напряжённо вытянулись охранники.
Лежащий в нём человек с тёмными кругами вокруг глаз, синюшными губами и бурым следом на шее от удавки был великим визирем османской империи Ибрагимом-пашой.
Чуть поодаль стоял его друг Матракчи Насух-эфенди и, не стесняясь слёз, плакал.
Каждый из чиновников подошёл к телу казнённого, они что-то шептали и быстро отходили, даже не пытаясь придать лицам скорбный вид.
Хранитель покоев сообщил, что султан Сулейман сегодня не принимает, а заседание совета назначил на завтра.
Стражники подвели к гробу лошадь под черной попоной, погрузили тело великого визиря, и возница увёз его прочь, чтобы захоронить в монастыре дервишей в Галате, без какого-либо камня, отмечавшего могилу.
Только после этого государственные чиновники разъехались по домам.
За две недели до этого
…Хюррем наслаждалась статусом замужней женщины. Ей вдруг вспомнились забытые православные слова апостола Павла: “ О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его ! “
”Воистину, так и есть, - думала она, - разве могла я знать тогда, много лет назад, что ненавистный дворец станет мне родным домом, а султан – любимым мужем, отцом моих детей”.
Частый стук в дверь ворвался в благостные мысли госпожи и заставил её недовольно поморщиться.
На пороге появился Сюмбюль-ага, извинился, почтительно поклонился и сообщил, что Хюррем-султан желает видеть повелитель.
Недовольство Хюррем вмиг улетучилось.
В радостном возбуждении она вскочила с дивана, поправила причёску, придирчиво оглядела себя в зеркало и торопливо вышла из покоев.
После свадьбы Сулейман изменился к ней. Он стал более открытым, близким, делился проблемами и, порой, спрашивал совета.
Он считался с её мнением, и это заставляло её испытывать ещё большую любовь к нему.
“Мой Сулейман, я за тебя умру” – клятвенно подумала она, подходя к двери султанских покоев.
Не услышав привычного “Войди”, Хюррем переступила порог и на секунду замерла на месте. Таким Сулеймана она никогда не видела.
Он сидел с потерянным видом и смотрел в пустоту. Возле его ног лежал скрученный в трубочку лист бумаги.
Ощущая спиной холодок, она подошла ближе и встретилась с мрачным взглядом султана.
Внимательно посмотрев на повелителя, Хюррем, ни слова не говоря, подошла, подняла с пола пергамент и стала читать.
“Вопрос: ….если…..и заслуживает ли он казни? Даёте ли Вы своё милостивое разрешение?
Ответ: Разрешаю. Это ясным образом говорится в Великом Коране…Те, кто вправе осуществить казнь великого визиря османского государства Ибрагима-паши, пусть осуществит её, ибо необходимо противостоять смуте и нечестию. А Господь Всевышний наиболее Знающий и Мудрый”.
Это была фетва на казнь Ибрагима-паши.
Гулявший по спине Хюррем холод превратился в ледяной ураган.
Оторвав взгляд от чёрных строк, она испуганно посмотрела на Сулеймана и попятилась к двери.
- У меня был Эбуссууд-Эфенди, - глухо сказал он, - Хюррем, я не знаю, что делать. Я не думал, что они решатся на это, - впервые она увидела в глазах Сулеймана отчаяние, было понятно, что эта бумага загнала его, уверенного и непоколебимого, в тупик.
- Сулейман…ты же не сделаешь этого? – едва слышно прошептала Хюррем.
Султан опустил голову.
- Они грозят бунтом. И даже дело не в этом. Они всё равно его убьют. Это просто чудо, что после стольких покушений он ещё жив. О, Аллах! Эти невежественные грубые и неотёсанные визири! Только в Ибрагиме я могу найти элегантность ума, интересную беседу, правильные политические взгляды и ещё многие качества, присущие мне самому! Но я ничего не могу сделать. Их много, я один. Власть в конечном счете мне не принадлежит. Муфтий, высший авторитет по мусульманскому праву, может написать всего лишь несколько слов, уличающих меня в нарушении закона, если я откажусь исполнять его решение, и я больше не буду султаном. Так требует традиция. Это их надо казнить! Да покарает их Аллах! - сжав кулаки, яростно вскрикнул султан.
- Покарает, Сулейман, обязательно покарает. Однако как помочь Ибрагиму?
- Хюррем, я ломаю голову над этим и ничего не могу придумать, - султан с трудом поборол гневный крик, вырвавшийся из груди.
- Сулейман, Ибрагиму нужно бежать, другого выхода нет, помоги ему, - Хюррем с мольбой посмотрела на повелителя.
- Нет, Хюррем, это не выход. За ним давно и пристально следят. Обеспечь я его хоть тысячей охранников, они всё равно доведут своё дело до конца. Возможно, пострадает и его семья.
- Сулейман, но не казнить же его в самом деле в угоду этим шайтанам? – разозлилась Хюррем и осеклась, - хотя…а почему бы и нет…- медленно произнесла она, задумчиво прищурив глаза.
Султан в недоумении поднял на неё взгляд.
- Что ты хочешь этим сказать? Объяснись! – потребовал он.
- Сулейман, они успокоятся лишь тогда, когда увидят Ибрагима-пашу мёртвым. Ты сам это сказал. Поэтому единственный выход остаться ему в живых это умереть. В фетве указан срок для её исполнения – три недели. За это время надо подготовить побег Ибрагима с семьёй и найти человека, вернее, труп, похожий на него, тайно принести его во дворец, а затем вынести на улицу в гробу, якобы его задушили дильсизы.
Ты вызовешь дильсизов, но отменишь приказ и отправишь обратно. С ними запрещено кому бы то ни был общаться, да они и не смогут, ведь они глухонемые. А ты прямо сейчас вызови верных друзей Ибрагима-паши Насуха-эфенди и Омера-пашу и дай им задание поискать по больницам или ещё где труп человека, похожего на Ибрагима-пашу.
Султан резко встал, подошёл к своей хасеки и крепко сжал её в объятиях.
- Хюррем, да благословит тебя Аллах и твою светлую умную голову! Не в первый раз ты даёшь мне правильный совет. Будь всегда рядом, моя любовь! Моя поддержка! Моя жизнь! Я думал о побеге, но чтобы таким путём, не догадался.
- Локман-ага, срочно позвать ко мне Насуха-Эфенди и Омера-пашу, - громко крикнул султан.
- Слушаюсь, повелитель, в приоткрытой двери показался хранитель покоев и тут же исчез исполнять приказание падишаха.
