Дейенерис
Получив свое удовольствие, Кхал Дрого поднялся с их спальных циновок и возвысился над ней. В красноватом свете жаровни его кожа отливала бронзой, на широкой груди были видны едва заметные линии старых шрамов. Иссиня-черные волосы, распущенные, каскадом ниспадали на его плечи и спину, доходя до талии. Его мужское достоинство влажно блестело. Рот кхала скривился в хмурой гримасе под обвисшими длинными усами.
- Жеребцу, который покоряет мир, не нужны железные стулья.
Дени приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него снизу вверх, такого высокого и великолепного. Особенно ей нравились его волосы. Их никогда не стригли; он никогда не знал поражений.
- Было предсказано, что жеребец поскачет на край света, - сказала она.
- Земля заканчивается у черного соленого моря, - сразу же ответил Дрого. Он намочил тряпку в тазу с теплой водой, чтобы стереть пот и жир со своей кожи. - Ни одна лошадь не сможет пересечь ядовитую воду.
- В вольных городах тысячи кораблей, - сказала ему Дени, как говорила раньше. - Деревянные кони о сотне ног, которые летают по морю на крыльях, полных ветра.
Кхал Дрого не хотел этого слышать.
- Мы больше не будем говорить о деревянных конях и железных стульях.
Он отбросил скатерть и начал одеваться.
- Сегодня я отправлюсь на траву и поохочусь, жена, - объявил он, надевая расписной жилет и застегивая широкий пояс с тяжелыми медальонами из серебра, золота и бронзы.
- Да, мое солнце и звезды, - сказала Дени. Дрого брал своих кровных всадников и отправлялся на поиски храккара, великого белого льва равнин. Если они вернутся с триумфом, радость ее лорда-мужа будет бурной, и он, возможно, захочет выслушать ее.
Он не боялся ни диких зверей, ни любого другого человека, который когда-либо дышал, но море - совсем другое дело. Для дотракийцев вода, которую не могла пить лошадь, была чем-то нечистым; вздымающиеся серо-зеленые равнины океана вызывали у них суеверное отвращение. Дрого был смелее других повелителей лошадей во многих отношениях, как она выяснила... но не в этом. Если бы только она могла затащить его на корабль...
После того, как кхал и его кровные всадники ускакали со своими луками, Дени позвала своих служанок. Теперь ее тело казалось таким толстым и неуклюжим, что она была рада помощи их сильных и ловких рук, тогда как раньше ей часто было не по себе от того, как они суетились и порхали вокруг нее. Они вымыли ее дочиста и одели в шелк песочного цвета, свободный и ниспадающий. Пока Дорея расчесывала ей волосы, она послала Джики найти сира Джораха Мормонта.
Рыцарь явился немедленно. На нем были гетры из конского волоса и разрисованный жилет, как у наездника. Жесткие черные волосы покрывали его мощную грудь и мускулистые руки.
- Моя принцесса. Чем я могу быть вам полезен?
- Вы должны поговорить с моим лордом-мужем, - сказала Дени. - Дрого говорит, что жеребец, который покорит мир, будет править всеми землями, и ему не нужно будет пересекать ядовитые воды. Он говорит о том, что после рождения Рейго поведет свой кхаласар на восток, чтобы разграбить земли вокруг Нефритового моря.
Рыцарь выглядел задумчивым.
- Кхал никогда не видел Семи Королевств, - сказал он. - Они для него ничто. Если он вообще думает о них, то, без сомнения, он думает об островах, нескольких маленьких городах, прилепившихся к скалам на манер Лората или Лиса, окруженных бурными морями. Богатства востока, должно быть, кажутся более заманчивой перспективой.
- Но он должен идти на запад, - в отчаянии сказала Дени. - Пожалуйста, помогите мне заставить его понять.
Она тоже никогда не видела Семь Королевств, не больше, чем Дрого, но ей казалось, что она знает их по всем сказкам, которые рассказывал ей брат. Визерис тысячу раз обещал ей, что однажды заберет ее обратно, но теперь он был мертв, и его обещания умерли вместе с ним.
- Дотракийцы делают все в свое время, по своим собственным причинам, - ответил рыцарь. - Наберитесь терпения, принцесса. Не повторяйте ошибку своего брата. Мы вернемся домой, я вам обещаю.
Дом? При этом слове ей стало грустно. У сира Джораха был свой Медвежий Остров, но что было домом для нее? Несколько историй, имена, произносимые торжественно, как слова молитвы, угасающее воспоминание о красной двери... Должен ли Ваэс Дотрак навсегда стать ее домом? Когда она смотрела на старух дош кхалин, смотрела ли она на свое будущее?
Сир Джорах, должно быть, увидел печаль на ее лице.
- Ночью прибыл большой караван, Кхалиси. Четыреста лошадей, прибывших из Пентоса через Норвос и Кохор под командованием капитана торгового флота Байана Вотириса. Иллирио, возможно, прислал письмо. Не хотели бы вы посетить Западный рынок?
Дени зашевелилась.
- Да, - сказала она. - Я бы хотела этого.
Рынки ожили, когда появился караван. Никогда не знаешь, какие сокровища могут принести торговцы на этот раз, и было бы здорово снова услышать, как люди говорят по-валирийски, как это было в Вольных городах.
- Ирри, прикажи им приготовить носилки.
- Я скажу твоему кхасу, - сказал сир Джорах, удаляясь.
Если бы Кхал Дрого был с ней, Дени ездила бы на своем Сферебре. У дотракийцев матери оставались на коне почти до момента родов, и она не хотела казаться слабой в глазах своего мужа. Но когда кхал ушел на охоту, было приятно откинуться на мягкие подушки и чувствовать, как тебя несут через весь Ваэс Дотрак, а красные шелковые занавески защищают от солнца. Сир Джорах оседлал коня и поехал рядом с ней, с четырьмя молодыми людьми из ее кхаса и ее служанками.
День был теплый и безоблачный, небо темно-синего цвета. Когда подул ветер, она почувствовала насыщенные ароматы травы и земли. Когда ее носилки проезжали под украденными памятниками, она переходила от солнечного света к тени и обратно. Дени покачивалась, изучая лица мертвых героев и забытых королей. Она задавалась вопросом, могут ли боги сожженных городов все еще отвечать на молитвы.
Если бы я не была кровью дракона, с тоской подумала она, это могло бы быть моим домом. Она была кхалиси, у нее были сильный мужчина и быстрый конь, служанки, чтобы служить ей, воины, чтобы охранять ее, почетное место в дош кхалин, ожидающее ее, когда она состарится... и в ее чреве рос сын, который однажды покорит мир. Этого должно быть достаточно для любой женщины... но не для дракона. С уходом Визериса Дейенерис была последней, самой последней. Она была семенем королей и завоевателей, а значит, и ребенок внутри нее тоже. Она не должна забывать.
Западный рынок представлял собой большую площадь утоптанной земли, окруженную загонами из обожженного кирпича, загонами для животных, побеленными питейными заведениями. Холмы поднимались из земли, как спины огромных подземных зверей, прорывающихся на поверхность, зияющие черные пасти, ведущие вниз, в прохладные, похожие на пещеры складские помещения внизу. Внутренняя часть площади представляла собой лабиринт киосков и кривых проходов, затененных навесами из сплетенной травы.
Когда они прибыли, сотня торговцев разгружала свои товары и расставляла прилавки, но даже при этом огромный рынок казался тихим и пустынным по сравнению с переполненными базарами, которые Дени помнила по Пентосу и другим Свободным городам. Караваны направлялись в Ваэс Дотрак с востока и запада не столько для продажи дотракийцам, сколько для торговли друг с другом, объяснил сир Джорах. Всадники позволяли им приходить и уходить без помех, пока они соблюдали покой священного города, не оскверняли Мать Гор или Чрево Мира и чтили старух дош кхалин традиционными дарами - солью, серебром и семенами. Дотракийцы по-настоящему не понимали, что такое бизнес купли-продажи.
Дени тоже понравилась необычность Восточного рынка со всеми его необычными видами, звуками и запахами. Она часто проводила там утро, поедая древесные яйца, пирог с саранчой и зеленую лапшу, слушая высокие завывающие голоса спеллзингеров, разинув рот от изумления при виде мантикор в серебряных клетках, огромных серых слонов и полосатых черно-белых лошадей Джогос Наи. Ей тоже нравилось наблюдать за всеми людьми: смуглыми, серьезными Асшайями и высокими бледными Картинами, светлоглазыми мужчинами из Йи Ти в шляпах с обезьяньими хвостами, девушками-воительницами из Байясабхада, Шамирианы и Каякаяная с железными кольцами в сосках и рубинами на щеках, даже за суровыми и пугающими Людьми-Тенями, которые покрывали свои руки, ноги и грудь татуировками и прятали лица за масками. Восточный рынок был для Дени местом чудес и волшебства.
Но Западный рынок пах домом.
Когда Ирри и Джики помогли ей выбраться из носилок, она принюхалась и узнала резкие запахи чеснока и перца, запахи, которые напомнили Дени о давно минувших днях в переулках Тироса и Мира и вызвали нежную улыбку на ее лице. Под этим она почувствовала пьянящий сладкий аромат Лиса. Она увидела рабынь, несущих рулоны замысловатых мирийских кружев и тонкой шерсти дюжины насыщенных цветов. Охранники каравана бродили по проходам в медных шлемах и туниках до колен из стеганого желтого хлопка, на их плетеных кожаных поясах болтались пустые ножны. За одним прилавком оружейник выставил стальные нагрудники, украшенные золотыми и серебряными узорами, и шлемы, выкованные в форме причудливых зверей. Рядом с ним сидела симпатичная молодая женщина, продававшая изделия из золота Ланниспорта, кольца, броши, торсы и медальоны изысканной работы, подходящие для пояса. Огромный евнух охранял ее стойло, немой и безволосый, одетый в пропотевший бархат и хмурящийся на любого, кто подходил близко. Через проход толстый торговец тканями из Йи Ти торговался с пентоши о цене какого-то зеленого красителя, обезьяний хвост на его шляпе раскачивался взад-вперед, когда он качал головой.
- Когда я была маленькой девочкой, я любила играть на базаре, - сказала Дени сиру Джораху, когда они шли по тенистому проходу между прилавками. - Там было так оживленно, все люди кричали и смеялись, так много замечательных вещей, на которые можно было смотреть... хотя у нас редко хватало денег, чтобы что-нибудь купить... ну, за исключением сосисок время от времени или пирожных с медом... есть ли в Семи Королевствах пирожные с медом, такие, какие пекут в Тиросе?
- Пирожные, это что? Я не могу сказать, принцесса. - Рыцарь поклонился. - Если вы извините меня на время, я разыщу капитана и узнаю, нет ли у него писем для нас.
- Очень хорошо. Я помогу вам найти его.
- Вам нет необходимости утруждать себя. - Сир Джорах нетерпеливо отвернулся. - Наслаждайтесь рынком. Я присоединюсь к вам, когда закончу свои дела.
Любопытно, подумала Дени, глядя, как он пробирается сквозь толпу. Она не понимала, почему ей не пойти с ним. Возможно, сир Джорах намеревался найти женщину после того, как встретился с капитаном торгового судна. Она знала, что шлюхи часто путешествовали с караванами, и некоторые мужчины странно стеснялись своих связей. Она пожала плечами.
- Пойдемте, - сказала она остальным.
Ее служанки последовали за Дени, когда она возобновила прогулку по рынку.
- О, смотри, - воскликнула она, обращаясь к Дорее, - именно такие сосиски я имела в виду.
Она указала на прилавок, где маленькая сморщенная женщина жарила мясо с луком на раскаленном камне.
- Они готовят их с большим количеством чеснока и острого перца.
Восхищенная своим открытием, Дени настояла, чтобы остальные присоединились к ней за сосисками. Ее служанки проглотили свое, хихикая и ухмыляясь, хотя мужчины из ее хаса подозрительно принюхивались к жареному мясу.
- Вкус у них не такой, каким я его помню, - сказала Дэни после первых нескольких кусочков.
- В Пентосе я готовлю их из свинины, - сказала старуха, - но все мои свиньи погибли в Дотракийском море. Они сделаны из конины, Кхалиси, но я добавляю в них те же специи.
Дени почувствовала разочарование, но Куаро так понравилась его сосиска, что он решил съесть еще одну, и Ракхаро пришлось превзойти его и съесть еще три, громко рыгнув. Дени хихикнула.
- Ты не смеялась с тех пор, как Дрого короновал твоего брата, - сказала Ирри. - Приятно видеть, Кхалиси.
Дени застенчиво улыбнулась. Было приятно смеяться. Она снова почувствовала себя наполовину девочкой.
Они бродили половину утра. Она увидела красивый плащ с перьями с Летних островов и приняла его в подарок. Взамен она подарила торговцу серебряный медальон со своего пояса. Так это делалось у дотракийцев. Торговка птицами научила зелено-красного попугая произносить ее имя, и Дени снова рассмеялась, но по-прежнему отказывалась брать его. Что бы она сделала с зелено-красным попугаем в кхаласаре? Она взяла дюжину флакончиков с ароматическими маслами, духами своего детства; ей стоило только закрыть глаза и понюхать их, и она снова могла видеть большой дом с красной дверью. Когда Дорея с тоской посмотрела на амулет плодородия в будке фокусника, Дени взяла и его и отдала служанке, подумав, что теперь она должна найти что-нибудь и для Ирри и Джики.
Завернув за угол, они наткнулись на виноторговца, предлагавшего прохожим свой товар в чашках размером с наперсток.
- Сладкое красное, - воскликнул он на беглом дотракийском, - У меня есть сладкое красное, из Лиса, Волантиса и Арбора. Белое из Лиса, тирошийский грушевый бренди, огненное вино, перечное вино, бледно-зеленые нектары из Мира. Дымчато-коричневые и андалийские кислинки, у меня они есть, у меня они есть.
Он был невысоким мужчиной, стройным и красивым, его льняные волосы были завиты и надушены по лисской моде. Когда Дени остановилась перед его прилавком, он низко поклонился.
- Хотите, кхалиси? У меня есть сладкое красное вино из Дорна, миледи, оно отдает сливами, вишнями и насыщенным темным дубом. Бочонок, чашка, глоток? Один глоток, и вы назовете своего ребенка в мою честь.
Дени улыбнулась.
- У моего сына свое имя, но я попробую твое летнее вино, - сказала она по-валирийски, как говорили в Вольных городах. Слова показались ей странными на языке после стольких лет. - Просто попробовать, если будешь так добр.
Торговец, должно быть, принял ее за дотракийку, учитывая ее одежду, намасленные волосы и загорелую кожу. Когда она заговорила, он изумленно уставился на нее.
- Миледи, вы ... тироси? Может ли это быть так?
- Моя речь может быть тиросийской, а одежда дотракийской, но я из Вестероса, из Закатных Королевств, - сказала ему Дени.
Дорея встала рядом с ней.
- Вам выпала честь обратиться к Дейенерис из Дома Таргариенов, Дейенерис Бурерожденной, кхалиси из рода всадников и принцессе Семи Королевств.
Виноторговец упал на колени.
- Принцесса, - сказал он, склонив голову.
- Встань, - приказала ему Дени. - Я все еще хотела бы попробовать то летнее вино, о котором ты говорил.
Мужчина вскочил на ноги.
- Это? Дорнийское пойло. Оно недостойно принцессы. У меня есть красное сухое из Арбора, хрустящее и восхитительное. Пожалуйста, позвольте мне подарить вам бочонок.
Посещения Кхалом Дрого вольных городов привили ему вкус к хорошему вину, и Дени знала, что такой благородный винтаж придется ему по вкусу.
- Вы оказываете мне честь, сир, - сладко пробормотала она.
- Честь для меня.
Торговец порылся в глубине своего прилавка и достал небольшую дубовую бочку. В древесине была выжжена виноградная гроздь.
- Символ Редвина, - сказал он, указывая, - для Беседки. Лучшего напитка нет.
- Мы с Кхалом Дрого выпьем это вместе. Агго, отнеси это обратно в мои носилки, если будешь так добр.
Виноторговец просиял, когда дотракиец поднял бочку.
Она не осознавала, что сир Джорах вернулся, пока не услышала, как рыцарь сказал.
- Нет. - Его голос был странным, резким. - Агго, поставь этот бочонок.
Агго посмотрел на Дени. Она нерешительно кивнула.
- Сир Джорах, что-то не так?
- У меня жажда. Открой его, виноторговец.
Торговец нахмурился.
- Это вино для кхалиси, а не для таких, как вы, сир.
Сир Джорах придвинулся ближе к прилавку.
- Если ты не откроешь его, я расколю его твоей головой.
Здесь, в священном городе, у него не было оружия, кроме рук - и все же его рук было достаточно: большие, твердые, опасные, костяшки пальцев покрыты жесткими темными волосками. Виноторговец на мгновение заколебался, затем взял молоток и выбил пробку из бочки.
- Наливай, - скомандовал сир Джорах. Четыре молодых воина из хас Дени выстроились позади него, нахмурившись, наблюдая своими темными миндалевидными глазами.
- Было бы преступлением пить такое богатое вино, не давая ему подышать.
Виноторговец не опустил свой молоток.
Чхого потянулся за кнутом, висевшим у него на поясе, но Дени остановила его легким прикосновением к руке.
- Делай, как говорит сир Джорах, - сказала она. Люди останавливались посмотреть.
Мужчина бросил на нее быстрый, угрюмый взгляд.
- Как прикажет принцесса.
Ему пришлось отложить молоток, чтобы поднять бочку. Он наполнил два дегустационных стаканчика размером с наперсток, наливая так ловко, что не пролил ни капли. Сир Джорах поднял кубок и, нахмурившись, понюхал вино.
- Сладко, не правда ли? - улыбаясь, сказал виноторговец. - Чувствуете запах фруктов, сир? Аромат беседки. Попробуйте, милорд, и скажите мне, что это не самое прекрасное вино, которое когда-либо касалось вашего языка.
Сир Джорах предложил ему кубок.
- Сначала попробуй ты.
- Я? - Мужчина рассмеялся. - Я недостоин этого урожая, милорд. И это бедный виноторговец, который пропивает свой собственный товар.
Его улыбка была дружелюбной, но она могла видеть блеск пота на его лбу.
- Ты будешь пить, - сказала Дэни холодно как лед. - Осуши кубок, или я прикажу им держать тебя, пока сир Джорах вливает тебе в глотку весь бочонок.
Виноторговец пожал плечами, потянулся за кубком... но вместо этого схватил бочонок и запустил в нее обеими руками. Сир Джорах налетел на нее, отбросив с дороги. Бочонок отскочил от его плеча и разбился о землю. Дэни споткнулась и потеряла равновесие.
- Нет, - закричала она, раскинув руки, чтобы смягчить падение ... но Дорея поймала ее за руку и дернула назад, так что она приземлилась на ноги, а не на живот.
Торговец перепрыгнул через прилавок, бросившись между Агго и Ракхаро. Кваро потянулся за арахом, которого там не было, когда блондин оттолкнул его в сторону. Он помчался по проходу. Дени услышала щелчок хлыста Чхого, увидела, как кожа вылизывается и обвивается вокруг ноги виноторговца. Мужчина растянулся лицом в грязи.
Прибежала дюжина охранников каравана. С ними был сам хозяин, капитан торгового флота Байан Вотирис, низкорослый норвошиец с кожей цвета старой кожи и топорщащимися голубыми усами, доходившими ему до ушей. Казалось, он знал, что произошло, не сказав ни слова.
- Унесите его, чтобы дождаться удовольствия кхала, - приказал он, указывая на человека на земле. Двое стражников подняли виноторговца на ноги.
- Его товары я дарю тебе, принцесса, - продолжил капитан торгового судна. - Небольшой знак сожаления, что один из моих людей сделал это
Дорея и Джики помогли Дэни подняться на ноги. Отравленное вино вытекало из разбитой бочки в грязь.
- Как вы узнали? - дрожа, спросила она сира Джораха. - Как?
- Я не знал, Кхалиси, пока этот человек не отказался пить, но как только я прочитал письмо магистра Иллирио, я испугался. - Его темные глаза скользнули по лицам незнакомцев на рынке. - Пойдемте. Лучше не говорить об этом здесь.
Дени была близка к слезам, когда они несли ее обратно. Вкус во рту был таким, какой она знала раньше: страх. В течение многих лет она жила в ужасе перед Визерисом, боясь разбудить дракона. Это было еще хуже. Теперь она боялась не только за себя, но и за своего ребенка. Он, должно быть, почувствовал ее испуг, потому что беспокойно задвигался внутри нее. Дени нежно погладила выпуклость своего живота, жалея, что не может дотянуться до него, прикоснуться к нему, успокоить его.
В тебе течет кровь дракона, малыш, прошептала она, пока ее носилки покачивались на ходу, занавески были плотно задернуты. В тебе течет кровь дракона, а дракон не боится.
Под полым холмиком земли, который был ее домом в Ваэс Дотраке, Дени приказала им покинуть ее - всем, кроме сира Джораха.
- Скажите мне, - приказала она, опускаясь на подушки. - Это был Узурпатор?
- Да. - Рыцарь достал сложенный пергамент. - Письмо Визерису от магистра Иллирио. Роберт Баратеон предлагает земли и титулы за вашу смерть или смерть вашего брата.
- Мой брат? - Ее всхлип был наполовину смешком. - Он еще не знает, не так ли? Узурпатор обязан Дрого титулом лорда.
На этот раз ее смех был наполовину всхлипыванием. Она обхватила себя руками, защищая.
- И меня, вы сказалм. Только меня?
- Вы и ребенок, - мрачно сказал сир Джорах.
- Нет. Он не может забрать моего сына.
Она не будет плакать, решила она. Она не будет дрожать от страха. Узурпатор разбудил дракона, сказала она себе... и ее взгляд упал на драконьи яйца, покоящиеся в гнезде из темного бархата. Колеблющийся свет лампы подчеркивал их каменную чешую, и мерцающие нефритовые, алые и золотые пылинки плавали в воздухе вокруг них, как придворные вокруг короля.
Было ли это безумие, охватившее ее тогда, порожденное страхом? Или какая-то странная мудрость, скрытая в ее крови? Дени не могла сказать. Она услышала свой собственный голос, произносящий:
- Сир Джорах, разожгите жаровню.
- Кхалиси? - Рыцарь странно посмотрел на нее. - Здесь так жарко. Вы уверены?
Она никогда не была так уверена.
- Да. Я...У меня озноб. Разожгите жаровню.
Он поклонился.
- Как прикажете.
Когда угли разгорелись, Дени отослала от себя сира Джораха. Ей нужно было побыть одной, чтобы сделать то, что она должна сделать. Это безумие, сказала она себе, снимая с бархата черно-алое яйцо. Оно только треснет и сгорит, и оно такое красивое, что сир Джорах назовет меня дураком, если я все испорчу, и все же, и все же...
Держа яйцо обеими руками, она поднесла его к огню и опустила на горящие угли. Черные чешуйки, казалось, светились, впитывая тепло. Языки пламени лизали камень маленькими красными язычками. Дени положила в огонь два других яйца рядом с черным. Когда она отступила от жаровни, дыхание застряло у нее в горле.
Она смотрела, пока угли не превратились в пепел. Из дымового отверстия взлетали искры. Жар волнами струился вокруг драконьих яиц. И это было все.
Ваш брат Рейгар был последним драконом, сказал сир Джорах. Дени печально посмотрела на свои яйца. Чего она ожидала? Тысячу тысяч лет назад они были живыми, но теперь это были всего лишь красивые камни. Они не могли создать дракона. Дракон был воздухом и огнем. Живая плоть, а не мертвый камень.
К моменту возвращения Кхала Дрого жаровня снова остыла. Кохолло вел за собой вьючную лошадь с перекинутой через спину тушей огромного белого льва. Выше показывались звезды. Кхал рассмеялся, слезая со своего жеребца, и показал ей шрамы на ноге, там, где храккар поцарапал его через леггинсы.
- Я сделаю тебе плащ из его кожи, луна моей жизни, - поклялся он.
Когда Дени рассказала ему, что произошло на рынке, весь смех прекратился, а Кхал Дрого стал очень тихим.
- Этот отравитель был первым, - предупредил его сир Джорах Мормонт, - но он не будет последним. Мужчины готовы многим рисковать ради титула лорда.
Дрого некоторое время молчал. Наконец он сказал:
- Этот торговец ядами бежал от луны моей жизни. Лучше бы он побежал за ней. Так и будет. Джого, Джорах Андал, каждому из вас я говорю: выберите любую лошадь, какую пожелаете, из моих табунов, и она ваша. Любая лошадь, кроме моей рыжей и серебряной, которая была подарком невесты луне моей жизни. Я делаю этот подарок вам за то, что ты сделали.
И Рейго, сыну Дрого, жеребцу, который покорит мир, я также обещаю подарок. Ему я отдам это железное кресло, в котором сидел отец его матери. Я отдам ему Семь Королевств. Я, Дрого, кхал, сделаю это.
Его голос повысился, и он воздел кулак к небу.
- Я поведу свой кхаласар на запад, туда, где кончается мир, и проедусь на деревянных конях по черной соленой воде так, как не делал ни один кхал до меня. Я убью людей в железных костюмах и снесу их каменные дома. Я изнасилую их женщин, заберу их детей в рабство и верну их сломленных богов обратно в Ваэс Дотрак, чтобы они преклонились перед Матерью Гор. В этом я клянусь, я, Дрого, сын Бхарбо. В этом я клянусь перед Матерью Гор, когда звезды смотрят вниз в качестве свидетелей.
Его кхаласар покинул Ваэс Дотрак два дня спустя, двинувшись на юг и запад через равнины. Кхал Дрого возглавлял их на своем огромном рыжем жеребце, а Дейенерис ехала рядом с ним на своем Серебре. Виноторговец спешил за ними, голый, пешком, прикованный цепями за горло и запястья. Его цепи были прикреплены к поводу Дени. Пока она ехала, он бежал за ней, босиком и спотыкаясь. Ему не причинили бы вреда... пока он не отставал.