Парни смеются, а тем временем бутылочка сначала быстро, а потом все медленнее вращается по кругу. В какой-то миг мне кажется, что она остановится напротив Лерки, сидящей рядом со мной, однако этого не случается. Окончательно сбросив скорость, бутылочка замирает. И ее горлышко указывает прямо на меня.
Вскидываю испуганный взор на Соколова и тут же встречаюсь с его смеющимися глазами. Только сейчас они отчего-то не голубые, а почти черные. В его взгляде такая тьма, что даже чертей не видно. С губ срывается судорожный вздох. Шумно сглатываю. Сердце вскачь. Мысли нафиг. Нервы на пределе.
— Ну что, малая, слабо? —дерзко ухмыляется Артем. В его лице читается вызов, в моем—почти наверняка растерянность.
Я сбита с толку, обескуражена и совсем не знаю, как быть дальше. Один конец бутылочки указывает на меня, а другой— на него. На моего лучшего друга, с которым мы вместе драли молочные зубы. На верного товарища и соратника. На человека, который всю сознательную жизнь был мне вместо брата.
— Тем, ты серьезно? — мой голос дрожит.
— Ну да. — Соколов улыбается, но как-то по-новому. Хищно и нагловато. — А что такого?
Он поднимается на ноги и, мягко вздернув мой локоть, вынуждает меня последовать его примеру.
Теперь мы оба стоим. Жжем друг друга взглядами.
— Что такого?! Мы же с тобой друзья! Нам потом стыдно будет!
Я ведь говорю очевидные вещи! Неужели он не понимает?!
— Ты же знаешь мою философию, Вась. Лучше стыдно, чем никогда. […]
Господи, кажется, я схожу с ума! Я не понимаю Соколова! Зачем он это все делает? Да и себя, если честно, тоже не понимаю. И хочется, и колется, как говорится. Хотя нет. Даже не так. Не колется, а режется. Прямо лезвием по сердцу проходится. До крови. До артерий, разодранных в клочья. Мне так страшно…
Артем наклоняется, замедляя ход времени. Губы распахиваются сами собой, словно желают ощутить его вкус. Он рядом. Невероятно близко. Эмоции зашкаливают. Крышу рвет.
Последний жалкий сантиметр расстояния тает в воздухе. Наше учащенное дыхание становится единым. Электрические заряды предвкушения покалывают нежную кожу губ. Соколов обхватывает мое лицо большими теплыми ладонями и… целует. […]
И тут мои предохранители окончательно выходят из строя. Система безопасности рушится по кирпичикам. Исчезает под напором стремительно нахлынувшего безумия.
Стеснение? Нет, не слышала. Парень обхватывает меня за талию, прижимая теснее к себе, а я обвиваю руками его сильную шею. Сотой долей сознания понимаю, что мы не одни, что на нас смотрят люди… Но в данную секунду мне на это плевать. Мне сейчас вообще на все наплевать. Здравый смысл? Что это? Соколов очень горячий. Я прямо кожей чувствую исходящий от него жар. […]
В его властных движениях ощущается буйный, ураганный порыв, против которого невозможно устоять. А еще в них есть надлом. Едва уловимый, но все же вполне реальный. Будто в глубине души Артем тоже понимает, что мы пересекли запретную черту, нарушили грань дозволенного. Что прежними нам отныне не быть. Короткий вздох. Последнее отчаянное объятие. Последняя попытка удержать его тепло в своих ладонях.
Мы с Артемом отлипаем друг от друга, и реальность, о которой мы напрочь забыли, вновь обрушивается на наши головы. Внезапно и как-то неприятно резко. Словно холодная вода из случайно включенного душа.
Оглядываюсь на притихших одноклассников и ловлю на их лицах выражение тотального шока. Они сидят в оцепенении и таращатся на нас с Соколовым с таким неподдельным изумлением, будто только что увидели приземление инопланетного корабля.
— О-фи-геть! — первой затянувшееся молчание нарушает Лерка.
Она бледная и какая-то до одури ошеломленная. Потрясенно качает головой и часто моргает. Блин, неужели мы с Темой выглядели совсем уж предосудительно? Надо было хоть немного себя контролировать…
— Ну вы даете… […]
Морок спадает. Ребята начинают шевелиться, болтать, и напряженная атмосфера постепенно рассеивается. Отхожу к журнальному столику и беру в руки лежащий на нем телефон. Делаю вид, что отвечаю на смс. А на самом деле украдкой наблюдаю за Соколовым, который выглядит на удивление непринужденным и расслабленным. Как ни в чем не бывало прохаживается по комнате и обменивается шутками с парнями. […]
Что же это, черт возьми, было? Мы с Артемом вполне могли поцеловаться холодно и формально. Просто для того, чтобы соблюсти правила игры. Для галочки, так сказать. Зачем же он разжег этот костер страсти между нами? И главный вопрос: зачем я подкидывала в него дров? Сейчас мне уже стыдно, что я льнула к Соколову, словно кошка, истосковавшаяся по ласке, но тогда… Тогда происходящее казалось таким прекрасным, таким настоящим. Квинтэссенция чувств. Пик счастья.
Интересно, а что в тот момент ощущал Артем? Подкашивались ли у него колени, пекло ли в груди? Торкнуло ли его хотя бы в половину так сильно, как меня? Вопросов в голове уйма, а ответов — ни одного. Ненавижу терзаться неведеньем и гадать. В этом мире нет ничего хуже долбаной неопределенности. […]
— Как дела, Тем? — говорю как можно беззаботней. Не хочется первой выдавать свои чувства. Надо сначала убедиться, что он испытывает то же самое.
— Нормально. — Заметив меня, парень слегка вздрагивает. — Ты как?
— Хорошо, — подхожу поближе и замираю в метре от него. — Знаешь… Из головы все никак не идет этот наш… поцелуй. Задали мы жару, верно?
Снабжаю свои слова шутливыми интонациями, чтобы не казаться излишне заморочной и зацикленной, а сама тем временем жадно ловлю малейшие оттенки его реакции.
— Да, было весело. — Он медленно кивает. — Ты классно целуешься, малая. Меня аж пробрало.
Пробрало? Вы слышали? Его тоже пробрало! А-а-а! Хочется завизжать от радости, но я предусмотрительно молчу. Еще рано звонить в колокола.
— Правда? — Игриво закусываю нижнюю губу.
Не знаю, как у меня, но у актрис в кино этот жест смотрится соблазнительно.
— Ага, — отзывается друг и тут же устремляет взгляд на пиликнувший в его руке телефон.
Черт! Ну как не вовремя ему пишут! Надо срочно перетянуть его внимание обратно на себя!
— Слушай, Тем, но я вот все равно переживаю, не переборщили ли мы… Тебе не кажется, что это было чересчур и…
— Вась, забей. Не парься, — перебивает Соколов, по-прежнему не отрывая глаз от телефона. —Это ж просто игра.
Такое ощущение, будто меня грубо столкнули с райского облака. И, летя с небес, я сильно ударилась об землю. Так сильно, что аж дыхание разом сперло. Что аж картинка перед глазами поплыла.
— Просто игра?
Как жаль. Для него это «просто», а для меня, кажется, «слишком».
— Ну да, — отзывается Артем, так и не отлипая от экрана.
Видно, что он не здесь. Отвечает мне «на отвали», толком не вникая в смысл моих слов. Все его внимание там, в чертовом мобильнике. Кто же ему пишет? […]
Сглатываю тугой ком отчаяния, подступивший к горлу. Сжав волю в кулак, вместе с болью выдавливаю из себя улыбку и будничным тоном интересуюсь:
— Кто пишет?
Тема взволнованно покусывает губы, которые я не так давно упоенно целовала, и вскидывает на меня горящий взор.
— Блин, Вась, ты не поверишь! Мне Диана написала. Сама, прикинь? Я следовал твоим инструкциям и… походу, она клюнула!
Продолжение истории читайте в книге Татьяны Никандровы «Слабо не влюбиться?» (16+): https://go.ast.ru/a00bm4k