В одном чудесном банке уютным зимним вечером собрались за чайным столиком в приёмной председателя правления несколько руководителей из его ближнего доверенного круга лиц и кружка лицемеров. Разговор у них зашёл о законах. Вернее, об инструкциях ЦБ и о внутренних положениях и регламентах банка, по которым им выпала честь работать в столь сложное для страны время. Вопрос ставился о том, нужно ли беспрекословно соблюдать внутренние регламенты, либо можно допускать вольности в оценке качества ссуд, если очень этого хочется. Мнения как всегда разделились.
- Никакая инструкция не может уловить все тонкости и по справедливости оценить каждую ссуду, – говорил Продажник, - все бизнесы разные и все они изменчивы во времени, поэтому никакая инструкция ЦБ не может однозначно трактовать ситуацию в отношении всех заемщиков и на все времена.
- Но ЦБ требует неукоснительного соблюдения инструкций и следит за их выполнением, - возражал ему Рисковик, - приходят проверки, выносятся предписания, доначисляются резервы, из-за этого снижается капитал и так далее, вплоть до отзыва лицензии, прости господи!
- Следовательно, для ЦБ нужно давать соответствующие пояснения, чем вызваны такие псевдо нарушения; чем мы руководствуемся при этом, какими такими здравыми смыслами и добродетельными побуждениями, - не мог угомониться Продажник. - А если мы будем все инструкции соблюдать, то мы большую половину ссуд вообще никогда и никому не выдадим и всех денег на свете не заработаем.
- Но кроме формальных ограничений, в наших регламентах содержится накопленный опыт поколений, мудрость предков, простота житейских установок, которые никак нельзя нарушать, ибо не все ссуды возвращаются. И поэтому, кроме ЦБ-шных правил, есть ещё здравый смысл, которым тоже неплохо было бы руководствоваться при принятии решений о выдаче.
- Нет. Я настаиваю на том, что ЦБ со своей стороны устанавливает только общую канву оценки ссуды и анализа заемщика. Ещё раз – общую суть, как религию, заповеди. Все должны выполнять свою работу добросовестно, знать своего клиента, всяким пустышкам деньги вкладчиков не раздавать, всё выданное, по возможности, собирать обратно на базу и с процентами. Но при этом применять гибкий подход, и если надо, то и нарушать инструкции, но только аккуратно и обязательно мотивированно, с описанием сей мотивации и причин. Тогда и ЦБ войдёт в положение и не будет применять санкции. А крючкотворством и соблюдением всех правил мы только всю работу парализуем и нам только и останется, что закрыть нафиг лавочку и разойтись по домам.
- Хорошо. – Парировал Рисковик, - Ты предлагаешь применить разумный подход и поступать по обстоятельствам, невзирая на запреты ЦБ и на внутренние наши установки. Мол, мы в моменте лучше ситуацию оцениваем, мы соответствуем запросу времени, мир изменился, цифровая экономика, пососи у гномика, и поэтому мы эту ссуду выдадим, а причины в пояснительной записке изложим. Но кто даёт гарантии, что сказанное выше, это наше субъективное суждение, это наше ноу-хау в оценке некой ссуды является истиной? Там, в инструкциях, вся техника безопасности, которая, как говорили древние рабочие на заводах, написана кровью. Там закреплён опыт, зафиксированы знания, а у нас что – проект, авось и надежда? Да, да, Надежда… как вас по отчеству? Если ссуда не вернется, кто ответит за эту самодеятельность, вы? Правильно говоришь: ЦБ дает образец, рамки, границы. Совет директоров, заботясь об акционерах, устанавливает дополнительно ещё плюс свои ограничители и вектора, задающие направления. Мы - исполнители. Мы имеем обязанность следовать в заданном направлении и добиваться результата в определенных рамках дозволенного. Всё, что выходит за границы – это наш личный риск. Ещё раз – личный. А что мы можем поставить на кон? Пол зарплаты? Смешно! И поэтому запрещено!
- Тогда, уважаемый кормчий, мы рискуем остаться без хлеба. Как мы сможем заработать, не внедряя лучшие практики? Как нам переиграть рынок? Как соответствовать духу времени и запросам клиентов, если мы не можем выпрыгнуть из данных оков? Да твои ЦБ и Совет Директоров нам спасибо должны сказать, что мы двигаем прогресс, рискуем собственным реноме, нет – собственным именем, и на свой страх и риск берем на себя ответственность за возврат нестандартных и не виданных доселе ссуд и кредитов. Ну а то, что не боги мы и ошибиться могём, так на то вы резервы свои и создаёте, чтобы наши ошибки за счет прибыли с баланса списывать, верно?
- Верно. И согласиться с тобой можно было отчасти. Только вот тебе ещё загадка. Вот ты предлагаешь руководствоваться разумом и по справедливости кредитные комитеты проводить без бюрократии, так? Ну, допустим мы с тобой такие решения станем принимать добросовестные, окей. Но много ли мы таких решений напринимаем – одно, два в день? А надо сколько? А как ты, мил человек, такую практику на сетку размножишь-накопируешь? Я что-то не слышал, чтобы совесть можно было в коробки упаковать и по регионам развести. Вот, например, разрешишь ты в отделениях все решения самим принимать, на свой вкус, лишь бы с добрыми намерениями и на благо банка были. И как ты за ними уследишь? Как проконтролируешь, если каждый в ответ на замечания текущего контроля будет отвечать, что это сообразно истине и делается ради прибыли. Вот такое конфетти с серпантином.
- Не ссорьтесь, горячие финские парни, - вмешался в разговор председатель, - давайте подытожим. Итак, по закону жить не получается, ибо на каждого не угодишь, и всеобщий закон не может уделить внимание личным обстоятельствам каждого. Хорошо. Без закона тоже не выходит каменный цветок: субъективные решения случайны, порождают хаос, не копируются в массы, тоже не выход. Что же нам остается, коллеги?
- Пить чай, господин директор!
Конец.
