Как ни парадоксально, но, несмотря на определенную известность произведений Александра Сергеевича Пушкина, нельзя однозначно назвать его «популярным» или даже «любимым» писателем и поэтом зарубежных почитателей русской классической литературы.
Безусловно, иностранцы в общих чертах знают, кто такой Пушкин и даже знакомы с некоторыми его произведениями – в основном, благодаря экранизациям и театральным постановкам. Однако, по признанию самих же иностранцев, в русской литературе 19 века много других выдающихся фигур, вызывающих у них больший интерес: например, Федор Достоевский или же Лев Толстой.
Как по мне, это как сравнивать мягкое с теплым – дело неблагодарное, но, тем не менее, факт остается фактом: Пушкина современный иностранный обыватель не знает (многие и вовсе считают, что это какой-то русский спортсмен или космонавт) и, соответственно, никакого интереса к его творчеству не испытывает. И это, надо сказать, весьма удивительно, если учесть, насколько лестно о творениях «солнца русской поэзии» отзывались зарубежные деятели культуры и искусства прошлых лет.
К примеру, творчество Александра Сергеевича Пушкина крайне импонировало датскому писателю Гансу Христиану Андерсену. Поэтому, когда в один прекрасный день Андерсен получил в подарок листок со стихотворением «Элегия», которое было написано и подписано рукой Пушкина, писатель не придумал ничего лучше, чем спрятать этот бесценный для него дар и беречь как зеницу ока.
Собственно, так и получилось. Единственное, о чем очень жалел Андерсен, что за всю жизнь ему так и не удалось посетить Россию и встретиться с Александром Сергеевичем лично. А вот Константин Паустовский, описывая жизнь Андерсена в произведении «Великий сказочник», в свою очередь, утверждал, что с детства считал Пушкина и Андерсена закадычными друзьями.
Французский романист Проспер Мериме, известный многим по новелле «Кармен», в отличие от Андерсена, был неплохо знаком не только с самим Александром Сергеевичем Пушкиным, но и с его творчеством. Поэтому смело утверждал, что «всякое его стихотворение является плодом глубокого размышления. …Он долго разыскивает в своем колчане именно ту прямую и острую стрелу, которая неминуемо попадает в цель. Простота, а иногда и некоторый внешний беспорядок являются у него лишь расчетом утонченного мастерства». Согласитесь, звучит весьма по-пушкински…
Анри Труайя, французский литературовед с русскими корнями, заявлял, что «Пушкин, быть может, единственный писатель во всей мировой литературе, сумевший соединить в своем творчестве две противоположные тенденции: простоту формы и новаторство содержания», а французский писатель и режиссер Жан Кокто и вовсе полагал, что в процессе создания Пушкинских стихов «явно замешано какое-то колдовство». Хотя он, к слову, никогда не являлся поклонником Пушкина, однако это не помешало ему признать безусловный талант «солнца русской поэзии».
Но если стихотворения Пушкина были столь притягательны и интересны творческой интеллигенции прошлых лет, почему современный обыватель относится к ней с некоторой прохладой? Неужели все дело в притупленных чувствах или измененном восприятии? На самом деле, все куда проще…или сложнее… В общем, вы поймете. Многие зарубежные литературоведы отмечают, что основная проблема с произведениями Пушкина возникает на этапе их перевода на иностранный язык.
Переводить стихи, не утрачивая при этом весь смак пушкинского слога, невероятно сложно – гораздо сложнее, чем прозу. И тут можно отметить, что у Александра Сергеевича хватает и прозаических произведений: переводи – не хочу. Это факт, вот только пушкинская проза вообще не интересует заграничного читателя, а значит и в ее переводе нет никакого смысла.
Несмотря на всю простоту чтения и восприятия, стихотворения, написанные рукой Александра Сергеевича Пушкина, всегда в буквальном смысле переполнены всевозможными оборотами и метафорами, заключенными в сжатом объеме текста, и это в том числе вызывает сложности у переводчиков. Пушкин не был новатором, он использовал вполне известную и распространенную поэтическую технику, однако его классический стихотворный размер каким-то удивительным образом совершенно не встраивался даже в самый простой и понятный английский язык.
К слову, переводить стихотворения Пушкина пробовал даже сам Владимир Набоков. Такая идея у него возникла после того, как он выступил с резкой критикой перевода «Евгения Онегина» за авторством Уолтера Арндта – на секундочку, профессионального американского переводчика немецкого происхождения.
Вероятно, Набоков посчитал, что он, как личность творческая, справится с этим делом куда лучше. В конечном итоге, в 1964 году Владимир Набоков-таки выпустил свой перевод «Евгения Онегина», снабдив и без того 100-страничный роман построчным комментарием в двух томах. Не справился, в общем…
Непопулярность произведений Пушкина у заграничного читателя многие объясняли еще и тем, что на Западе от русской литературы всегда ждут философствований, рассуждений о смысле жизни, нравственных исканий, диалогов о экзистенциальных кризисах – в общем, обо всей той лабуде, которая якобы способна повысить интеллектуальный уровень читателя. Современный мир любит умные книжки, пусть и не всегда понимает, о чем они.
Именно поэтому заграничным читателям так полюбились Толстой, Достоевский и иже с ними – в их произведениях нравственных исканий и философствований хоть на хлеб намазывай! А вот Пушкин оказался другим – более деликатным и интимным, что ли…И подобные откровения понравились далеко не многим.
Еще один фактор, почему иностранный читатель не питает особо теплых чувств к творчеству Пушкина – это особый русский колорит, который в основе своей базируется на истории нашей страны, на русском духе, если угодно. Как там писал «наше все»? «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…» Без определенного подтекста и скрытого смысла, который закладывал автор в свои произведения, без того самого русского кода, они теряют свою актуальность и становятся пустыми – самыми простыми и банальными сюжетами, которые, по понятным причинам, иностранцам неинтересны.
Известен случай, когда пушкинскую «Капитанскую дочку» сперва перевел на французский язык, а затем и прочитал своим знакомым французам сам Тургенев. Однако иностранные гости остались разочарованы: они в принципе не уловили, в чем основная соль данного произведения.
Бунт? Крестьянское восстание? Это вообще что такое и почему это должно быть интересно?! А в США в 1850 году «Капитанская дочка» и вовсе была запрещена, поскольку цензоры увидели в ней призыв для негров вставать против белых плантаторов. В общем, каждый понял (или не понял) в меру своей распущенности…
Но не все так печально. Возвращаясь к переводам и адаптациям пушкинских произведений за рубежом, хочется отметить вклад в это дело Петра Ильича Чайковского, написавшего оперу «Евгений Онегин». Безусловно, текст Александра Сергеевича являлся лишь основой, фабулой, если угодно, и в версии Чайковского данному произведению больше бы подошло название «Татьяна», а не «Евгений Онегин», но тем не менее.
Создание оперы и ее популярность среди иностранных зрителей вдохновило многих обратиться к первоисточнику, а значит познакомиться с таким «Евгением Онегиным», которым его задумывал Пушкин. Набокову, кстати, опера вообще не понравилась… что, скорее всего, доказывает лишь одно – работа Петра Ильича Чайковского удалась на славу!
Большое спасибо за лайк под этой статьёй!
Обязательно подпишитесь на мой канал! Здесь ежедневно выходят мои репортажи, короткие видео и статьи об Азии, истории и путешествиях. Увидимся в следующей статье!