Цетар он же, ежели на санскрите, пранидан. Выкупа жизни, обряд, и нужна рыба. Живая...
Банально так, гипермаркет, большой аквариум и там карпы, амуры, форель. В детстве не любила этот отдел, смотрела на рыбов и жалко было их, очень. А чем помочь?
Теперь знаю.
В Питере весна, реки открылись, холодно, с неба дождик, и это мой первый цетар. С перепуга вышла заранее (дурная, деревенская привычка), теперь вот гуляю по Окею, греюсь, купила ведро. Карпов много, и я не знаю как выбирать, и имею ли я право решать, кому судьба быть выпущенным, а кому гореть на сковороде?
-Так вам какого?
Продавец, мужчина с сачком на изготовке.
-Какого поймаете.
Нет у меня права решать. Сачок решит сам, и мой подопечный бьётся от испуга, верно, ждёт сковородку. Его взвешивают и упаковывают в пакет, этикетку сверху. Я же прошу, в ведро, и воды той, в которой плавал. Спрашиваю, смогу ли довезти, мне полтора часа ехать.
-Они без воды быват сутки лежат, и не дохнут. Довезёте.
Уверяет продавец. Просьбу мою, всё же выполняя.
Сутки без воды...
Я подхватываю ведро. Тяжёлое очень. Я и не думала, что так тяжело. Но надо спешить, в ведре Жизнь. На кассу бегом, оплачиваю.
-И куда Вы его?
Кассирша любопытна.
-На противень, с луком и майонезом. Мой ответ банален, как и всё вокруг. Я знаю, что не объясню, не смогу, не здесь и не сейчас. Маленькая ложь, в океане лжи моей жизни, ничего не изменит. И я бегу дальше, хочу сказать Ему, что не посмею, так поступить, но время поджимает, и говорить с тем, кто в ведре, как минимум, странно. Не по-людски это, говорить с рыбой.
Автобус, медленный и раздражает меня неимоверно, эдакой неторопливостью. Хочется выскочить и надавать ему под металлический зад, чтоб ехал хоть чуть быстрее. Ведь у меня в ведре Жизнь. И жизнь эта от меня зависит, и власть моя и ответственность. Жизнь в ведре бьётся, плескает воду, но у автобуса своя правда, и я кусая губы жду, и мысленно прошу Карпа потерпеть. Ведь ещё немного совсем, осталось. А он сильный, и прошёл большой путь.
Автобус доезжает, наконец-то!!! Я, давно готовая, выскакиваю и несусь через дорогу к каналу. Мне осталось немного, подземный переход, и спуск к воде. Приехала, слишком рано и никого ещё нет, и как же обряд. Но я не собираюсь ждать, мучать Жизнь в ведре, не посмею.
Выпускаю, облегчение чувствуя, от ответственности. Что могла. Большее, не в моей власти. И, если не сможет выжить там, в своей стихии, то лучше уж так, чем на сковородке. Если выбирать, то я бы хотела умереть свободной.
Пока ехала, вышло солнце, и вода поблёскивает, открывая водоросли, течением гонимые. Они отныне будут касаться чешуи, гладить, ласкать, в забвение унося ужас аквариума. И будет вечер, солнце уйдёт в воды, окрасит, словно чайный пакет, в них опущенный. И утро будет и тысячи тысяч времён, да будут.
Я уже не нужна, и могу уйти, но меня держит интерес, ведь к воде собираются люди. Не там, где я есть, ведь я не знала, где надо, а надо чуть поодаль и я иду к ним. Людей много и вёдер много, в каждом бьётся Жизнь, плеская воду. И люди ждут Ламу, чтобы благословил рыбу в путь. Дожидаемся, и Лама проводит обряд, мне интересно. Я ничего не понимаю, но стою, смотрю, как люди выпускают рыбов. Жизнь обретает свободу, и радость...и я с ними. Солнце вовсю, а к берегу приплывают мальки.
Давно, где было детство моё, и река Ока, большая, приток Волги, с отцом ходила купаться и запруды делала из песка подманивая таких вот мальков, личинками комаров. Они плавали в моей запруде, пытаясь выбраться в большую реку. Я играла. Просто, детские игры в жизнь. Выпускала и ловила новых. Просто детские игры.
Мне, уже восемнадцать дважды, и всё ещё игры. Не наигралась, видать, Пилюлька. В чужие жизни не наигралась?
Наигралась и вдоволь. И моей наигрались да так, что задыхалась от боли и помню не всё. К счастью. Потому как молила небо, память эту забрать. Зачем мне лишнее помнить. Не зачем, ни к чему. И, если могу, то малое, сделаю для рыбы.
Лето ушло. Цетар, не один, много... И уже осень, деревья в золоте и крови. У меня свободное время и я гуляю. Вышла вот, из метро и собираюсь в торговый центр. Ларёк, привлёк движением. На прилавке карпы, живые, без воды. И я уже зналю, чем займусь в свой выходной. Но ведра нет, и в магазин, за ведром, бегом. По дороге ругая себя, что дура мол и делать мне нехер. И ни один нормальный человек никогда и ни за что... Но мне, дуре, можно конечно.
И фраза эта...на всю жизнь запомню:
"-Они без воды быват сутки лежат, и не дохнут."
Просто ковид был, и я задыхалась. Лежала в постели, воздух хватала ртом, и не могла схватить невесомое. Теперь, астма и ингалятор с собой всегда, вот только движение это... когда воздух хватаешь, знакомо очень, и рыбу я понимаю преотлично, сама такая. Астматик потомственный.
Бабушка умерла от астмы, ночью задохнулась. Мать на ингаляторе, в приступе, бегала по квартире, сальбутамол не сработал, и я дала свой. Отпустило, и выяснилось, что от испуга она, просто не открыла крышечку у ингалятора. Но мы люди, и у нас есть лекарства и скорая, что есть у рыбы? У рыбы есть те, кто оставит её задыхаться на прилавке. Рыбу я понимаю преотлично.
Ведро купила.... и воду.... и рыбов столько, сколько лезло в ведро, и выпустить удалось быстро, и вернусь ещё за рыбой...