Признание 25-летней Елены, страдающей т.н. дисморфобией и тревожным расстройством.
"В детстве меня часто брала мама на свою работу в парикмахерскую, и там взрослые женщины как по лекалу говорили мне одно и то же: "Какая милая красивая девочка, и как не повезло с волосами".
И девчонки в школе меня дразнили: "Три-перная". Говорили, что у меня вместо волос "три пера" торчат из головы. Может быть, мне это казалось, что все обращают внимание только на мои больные волосы, но это подкреплялось и взрослыми. Мама часто охала и вместо того, чтобы привести мою внешность в порядок, назидала: "Запомни, Лена, вся красота женщин в ухоженных волосах". Как будто я виновата в том, что у меня больные волосы. На самом деле позже я поняла, что у меня просто обыкновенные жидкие не пышные волосы, ничего необычного. Но весь фокус моего внимания попадал на то, что чаще критиковали люди. Волосы. И это прозвище "Три-перная" едва не доводило меня до мыслей порвать с жизнью. Да. Я не шучу. Девочка-подросток такие прозвища не может спокойно пережить.
И я стала часто и подолгу болеть.
Из-за этого меня стали называть синенькой, худенькой, больной девочкой. Я обижалась и много плакала. Во времена моего детства эти переживания обесценивались, иногда родители меня наказывали за излишнюю эмоциональность: я была очень плаксивой, ранимой и не могла донести до взрослых, отчего я все время болею и плачу. А мне хотелось прокричать в первую очередь маме любимой: "Услышь меня. Я же твоя дочь, а не кукла". Поделиться переживаниями было не с кем. Бабушка была со мной строга и называла непутевой. Почему непутевая? Просто так у них в семье было принято. Никого не хвалили, только осуждали и поругивали. Считали, что так нужно поступать, чтобы ребенок не ленился.
Родителям было не до тонкостей психологии: «Чего еще тебе надо? Сыта, обута, одета! У людей вон рук-ног нет — и ничего, живут! У тебя все хорошо. И мама и папа есть. И бабушка. Староста в церкви. Не гневи Бога. Не гневи! Убери из головы всякие глупости, смирись со своей жизнью. Не ропщи. Все твои слезы и болезни от гордыни. Смирись».
Скорее всего, именно в тот период - от 12 до 15 лет у меня начала развиваться дисморфофобия, тревожность и ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство).
В подростковом возрасте мое недовольство собой и неприятие своего тела только усилились и приводили к затяжным депрессиям, а потом взрывным желаниям что-то с собой делать. Иногда мне мальчишки говорили комплименты, но я уже воспринимала все это в штыки, думала, что они надо мной потешаются. Я начала лихорадочно экспериментировать с внешностью, но потом замечала, что еще больше уродую себя.
Мне было невыносимо проходить мимо зеркал. Хотелось швырнуть что-нибудь тяжелое и разбить все вдребезги. Свое уродство.
В какой-то момент психическое напряжение дошло до крайней точки. Произошел как будто технический сбой: сознание — отдельно, тело — отдельно. Я представляла себя каким-то полумальчиком-подростком, угловатым и противным, а из зеркала на меня смотрела девушка. И я не понимала, кто же я есть на самом деле.
С тех пор я ненавижу зеркала и не смотрю в них. От мужского внимания мне только хуже. Я ненавидела свое тело и прятала его в странную одежду. Выглядела как городская сумасшедшая. Однажды прочитала в бабушкиной книжке про юродивую Ксению Петербургскую и решила, что у нее наверное было тоже самое. Я тоже стала носить мужские балахоны.
Меня злили комплименты относительно моей внешности. Мужчины наперебой говорили мне, что я красивая. Что за бред? Я думала, что все надо мной издеваются.
У меня в то время четко сформировалось: тело - оболочка и гадость, на него не стоит обращать внимание. Главное - это сознание. Оно живет отдельно от тела и гуляет как кошка, сама по себе. Мне это нравилось. Меня это успокаивало.
Я — личность, а тело — оболочка.
В интимной жизни у меня начались проблемы: мне сложно раздеться, показаться, я всегда думаю, как выгляжу, как лучше повернуться, чтобы спрятать побольше тела. При свете нельзя, потому что кажется, что на меня смотрят и думают: какая же уродина. И я никогда не хожу на пляж в купальнике. Если зовут подруги, надеваю на себя халатик и вру, что мне нельзя загорать по болезни.
Обратилась к врачу. Терапевту. Надо было сразу искать нормального психолога или психиатра. А терапевт-женщина выслушала мои жалобы и сказала: «Сидит молодая, красивая. Займись полезным трудом и не придумывай себе проблемы. Все это выдумки. Никогда не сталкивалась в жизни с настоящими проблемами».
Дисморфофобия начала отравлять мою жизнь. Дискомфорт, нежелание жить, боль, к которой невозможно привыкнуть. Идея о том, что «сознание — отдельно, тело — отдельно» прочно засела в моей голове. Это помогало.
Свое тело я стараюсь беречь, и все время экспериментирую, мне ведь еще жить в нем. Украшаю татуировками, которые служат защитой от окружающего мира, делаю пирсинг, мечтаю на лице сделать татуировку кошки. Может быть, таким образом закроюсь от мира.
Год назад я обратилась к психиатру с жалобами на депрессию, но в процессе лечения всплыла моя дисморфофобия. Расстройство не исчезло, просто теперь я учусь с ним жить. В периоды ремиссий могу сказать себе, что я прекрасна, могу смотреться в зеркало, красиво одеться и выйти так куда-то, не боясь чужих взглядов. В период обострения тревоги и навязчивых мыслей обостряется и дисморфофобия: я ненавижу себя, свое тело, которое кажется мне отвратительным, гадким и каким-то грязным.
Недавно я сказала маме всю правду о ее неправильном воспитании, из-за обесценивания моих проблем в детстве, мне приходится расхлебываться теперь и лечиться у психиатра, принимать антидепрессанты, транквилизаторы. Мама выслушала и заплакала. Впервые поняла меня. А бабушка до сих пор считает меня непутевой.
Вместе с лечением ко мне пришло твердое понимание, что я не безнадежна. И когда-нибудь появится нормальный муж, возможно ребенок и семья. И я точно никогда не буду обесценивать детские переживания. "