«Геополитический ЕС» остаётся не более чем утешительной фантазией, основанной на его притягательной силе — очереди на вступление.
Захват Европы
В таком ЕС, о котором мечтали Париж и Берлин 30 лет назад, страны Балтии и Восточной Европы предоставили бы дешёвую землю и рабочую силу, а также новые неосвоенные рынки для своих компаний — идеальное жизненное пространство для амбициозных, предприимчивых западноевропейцев. Этому неоколониальному сценарию способствовал бы культурный империализм и географическая близость.
Но в эйфории после окончания холодной войны франко-германский тандем не обратил внимания на Каменного гостя: расширение НАТО шло гораздо более быстрыми темпами, чем расширение ЕС. Несмотря на распад Советского Союза и Варшавского договора, НАТО не было распущено, во всяком случае, его миссии «не пускать русских, американцев — внутрь, а немцев — вниз» был придан новый импульс после того, как НАТО приветствовало государства, новые политические элиты которых были подготовлены именно для этой миссии.
Американцы не только стали бы командовать громче, чем раньше, они могли бы рассчитывать на большее число союзников, которые будут делать именно это. По мере присоединения новых государств-членов к ЕС их антироссийские настроения также начали играть непропорционально большую роль в формировании отношений ЕС с Россией. На самом деле русофобия активно культивировалась в постсоветских государствах, чтобы поддержать хрупкую, а в некоторых случаях и полностью искусственную национальную идентичность и придать легитимность новым правителям.
Чтобы объединить новых и старых членов и привлечь больше кандидатов, ЕС превратил политические проблемы в технократические, полагался на юридические процедуры и выделял или изымал финансовые ресурсы для навязывания своего «видения», стал идеологическим актором и «глобальным учителем» неолиберальных принципов, западных «ценностей» и стандартов ЕС. Чтобы скрыть свою антидемократическую природу и узаконить агрессивный бюрократический аппарат, полностью оторванный от общества в целом, ЕС превратился в гигантскую пиар-машину, которая истощала ресурсы для демонстрации морального авторитета и поддержания внешнего вида.
Не имея демократической легитимности, ЕС был вынужден инвестировать значительные ресурсы в создание симулякра демократии. Не имея демоса, ему пришлось изобрести его с помощью «цивилизаторской миссии», которая была предпринята с миссионерским рвением. Чтобы создать новый «европейский демос», национальные, культурные и религиозные идентичности должны были быть сначала размыты (или искусственно раздуты там, где они выполняли антироссийскую функцию), шаг за шагом, начиная с детского сада, а затем заменены каким-то проснувшимся эрзацем, предоставленным подобными ВЭФ и Фонда открытого общества — путь социальной инженерии к цивилизации!
Следует иметь в виду, что ЕС не является ни независимым геополитическим субъектом, ни «геополитической державой», независимо от того, о чём бредят Боррель или фон дер Ляйен. ЕС был создан для того, чтобы отнять власть у государств-членов, подорвать их суверенитет, чтобы они никогда не стали вызовом интересам и мощи США. В результате ЕС не больше, чем сумма его частей, это геополитический эквивалент чёрной дыры. Его институциональная архитектура, сложная сеть переговорных пунктов, настолько ошеломляет, что Генри Киссинджер, когда он был госсекретарём США, как известно, пошутил: «Кому мне позвонить, если я захочу позвонить в Европу?»
ЕС не является ни международной организацией, ни национальным государством, его нельзя охарактеризовать как искусственное наднациональное государство. Это принимает форму многочисленных взаимопроникающих сетей социальных, экономических, политических, идеологических взаимосвязей, которые включают в себя на разных уровнях и стадиях наднациональные механизмы, национальные правительства, региональные администрации, многонациональные корпорации и группы интересов, охват которых является международным.
Поэтому, когда мы говорим о ЕС, мы должны помнить, что он управляется как частный клуб для группы трансатлантических корпораций и финансовой элиты. Их лобби и аналитические центры контролируют знания и информацию, которые формируют общественное мнение и на основании которых действуют подставные лица — лидеры ЕС неизменно являются политиками-неудачниками и посредственностями, политической карьере которых способствовали те же лобби, которые владеют ими и диктуют свою повестку дня.
Поскольку эти трансатлантические элиты вовлечены в глобальную борьбу за сохранение и приумножение своей власти, захват ресурсов и контроль над ними, от цифровых данных до природных ресурсов, они создают картели, когда их интересы совпадают, или конкурируют за политическое влияние, когда их интересы расходятся. «Культурные войны», которые сделали рациональные дебаты практически невозможными на Западе, часто подпитываются этими элитами, поскольку у них есть средства мобилизовать политические ресурсы — людей, голоса избирателей и партии — вокруг определённых позиций по вопросам культуры.
Процесс европейской интеграции является империалистическим проектом как в смысле отношения ЕС к остальной части империалистической цепочки, так и внутри ЕС в неравномерных отношениях между различными странами.
Признаки глубокого кризиса европейской интеграции множатся, и Brexit является наиболее очевидным, но не единственным примером. Растущий кризис легитимности также проявляется в реакции избирателей в странах ЕС. Вопреки обвинениям в популизме и национализме, адресованным любому, кто критически относится к европейской интеграции, возникает скорее тревога, вызванная ощущением у людей отсутствия контроля над собственной жизнью, недоверием к недемократическим институциональным и политическим рамкам ЕС.
Поскольку уровень жизни продолжает падать, а обещания процветания и социального обеспечения в европейском саду в значительной степени не выполняются, недовольство и инакомыслие растут, и не только среди простых людей. Некоторые национальные элиты также стали более беспокойными, потому что они наказаны враждебностью ЕС по отношению к России и всё чаще к Китаю. Потенциал экономического роста ЕС исчерпан, и большинство членов блока страдают от хронического бюджетного дефицита и чрезмерного государственного долга.
Но поскольку США нужны все силы, чтобы поддержать свою быстро ослабевающую гегемонию, ЕС удвоил свою роль по обеспечению соблюдения правил США, объединив НАТО и ЕС в архитектуру контроля и пропаганды — гибридная война была развязана против населения Европы под видом защиты его российской дезинформации. В таком контексте всё больше ресурсов направляется в бюджет обороны и безопасности, а также доверенным лицам США, таким как Украина. Независимо от того, как вы это преподносите, очевидно, что лишь горстка компаний с хорошими связями выигрывает от увеличения военных расходов государств-членов и НИОКР.
Чрезвычайная ситуация с Covid-19 предоставила США прекрасную возможность проверить, все ли европейские утки в порядке. Впервые в своей истории ЕС принял стратегию совместных закупок: совместные закупки вакцин не только проверили сплочённость, координацию, способность «действовать быстро» и мобилизовать финансовые ресурсы, это создало прецедент, который позже способствовал совместной закупке оружия для Украины и введению санкций против России. Исключение российских и китайских вакцин показало, что ЕС можно доверять в выполнении приказов, даже если они противоречат его экономическим интересам — американские вакцины с мРНК были дороже альтернативных и основывались на технологии, безопасность которой не была доказана. СМИ ЕС и политические дебаты использовали язык ведения войны, ссылаясь на «войну» против Covid-19, вирусу был «дан отпор», медиков и парамедицинцев называли «солдатами на передовой».
Когнитивная метафора войны помогла структурировать восприятие реальности. Чрезвычайное положение было нормализовано, что привело к приостановлению действия конституционных прав. Пандемия стала предлогом для проведения самой масштабной психологической операции, когда-либо проводившейся в мирное время: любое публичное проявление инакомыслия или несоблюдение бессмысленных правил жёстко подавлялось, средства массовой информации и социальные сети использовались как оружие для промывания мозгов и цензуры общественности, возможности новой армии фактов ЕС — был усилен контроль за «шашками» и расширен охват цифрового наблюдения.
Карантины привели к огромным экономическим потерям (и выгодам для горстки в основном американских технологических и фармацевтических компаний), но также и к смене парадигмы в фискальной, денежно-кредитной и инвестиционной политике ЕС, в частности, путём адаптации государственной помощи, позволяющей государствам-членам поддерживать свои экономики посредством более прямого вмешательства. Это ознаменовало отход от политики жёсткой экономии, принятой после финансового кризиса 2008 года. Поскольку задолженность государств росла, им пришлось уступить ЕС ещё больше суверенитета: стратегии развития и цели государств-членов должны были соответствовать приоритетам, установленным ЕС, и в основном приносить пользу США. Долговая ловушка была представлена как план восстановления с громкими названиями, такими как ЕС следующего поколения (NGEU) — 360 миллиардов евро в виде займов и 390 миллиардов евро в виде грантов.
Как говорится, никогда не позволяйте кризису пройти даром. Чрезвычайная ситуация создаёт ощущение срочности и необходимости действовать быстро, что серьёзно снижает способность тщательно мыслить. Такой подход проложил путь к принятию ещё больших потерь позже, когда ЕС ввёл санкции против России, которые обернулись бумерангом. Любое колебание в отказе от российского газа было незамедлительно пресечено его американским «партнёром» путём саботажа трубопроводов Nord Stream.
Еврократов, которые любят, когда их любят, особенно при проявлении любви «плати за игру», теперь держат на более коротком поводке. По оценкам, в Брюсселе зарегистрировано около 30 000 лоббистов, и они десятилетиями распространяют любовь. Но в последнее время свобода действий была предоставлена только лоббистам, прошедшим проверку в США. Похоже, что аресты, последовавшие за катарским скандалом, были предупреждением еврократам: получение взяток от определённых иностранных игроков, таких как Катар, больше не будет допускаться. Трансатлантические интересы всегда должны быть на первом месте.
Расширение ЕС — cui prodest?
Хотя расширение было закреплено в официальных документах ЕС как геостратегический императив, сейчас ЕС сталкивается с гораздо более серьёзными вызовами, чем в годы после окончания холодной войны. В начале нулевых европейские лидеры обсуждали, следует ли расширять союз, поглощая страны Восточного блока, или углублять его интеграцию. Они попробовали и то, и другое, и в результате получился неприемлемый бардак по всем социально-экономическим показателям, даже если не учитывать умопомрачительные затраты на поддержку Украины, потерю доступных энергоресурсов из России и санкции бумерангом.
Аналитические центры, еврократы и средства массовой информации в последнее время активизировали свои усилия, чтобы представить прошлые примеры расширения ЕС как успех, а будущее расширение — как возможность, но за пределами их эхо-камер скептицизм растёт, и наступает усталость от расширения.
Если обсуждается расширение, то это потому, что разговоры ничего не стоят. Спросите Северную Македонию, страну, которая получила статус кандидата в 2005 году и всё ещё находится в списке ожидания. Заявка Украины и Молдовы была поспешно принята в 2022 году, чтобы помахать перед ними морковкой, прекрасно зная, что ни одна из стран не соответствует критериям для вступления в союз. Кроме того, для ЕС всё равно лучше держать их на крючке, никогда не заключая сделку. Девяти странам было официально дано такое же обещание, и вы не можете ускорить присоединение Украины и Молдовы, не вызвав недовольства.
Но поскольку Вашингтон опасается, что «политически и экономически уязвимые страны» потеряют терпение по отношению к ЕС и найдут более привлекательных партнёров для поддержки своего развития, а именно Китай и Россию, ЕС должен продолжать давать обещания и, что наиболее важно, финансировать политические элиты в соседних странах, чтобы укрепить свою власть и клиентуру. США также рассчитывают на то, что ЕС профинансирует военные усилия Украины и восстановление того, что останется от этой обанкротившейся страны, когда закончится военный конфликт. Пусть европейские налогоплательщики оплатят счёт: поддержка ЕС киевскому режиму в настоящее время достигла 85 миллиардов евро, и фон дер Ляйен пообещала, что будет ещё больше. Европейская комиссия предложила выделить дополнительные 50 миллиардов евро на «Украинский фонд» на 2024–2027 годы. В 2022 году Европейский парламент одобрил выделение 150 миллионов евро на поддержку марионеточного правительства Молдовы.
Поскольку ЕС не может расширяться без распада, Франция и Германия пригласили 12 экспертов для формирования рабочей группы по институциональным реформам ЕС. Они выдвинули ряд предложений по многоскоростной конструкции, которая позволила бы некоторым государствам-членам более глубоко интегрироваться в определённых областях и не позволила бы другим остановить их. В докладе предлагается избавиться от требований единогласного голосования, даже если отмена вето влечёт за собой принятие различных уровней обязательств. Он предусматривает четыре уровня членства, причём последние два вообще выходят за пределы ЕС. Эти «концентрические круги» включали бы внутренний круг, члены которого могли бы иметь ещё более тесные связи, чем те, которые связывают существующий ЕС; сам ЕС; ассоциированное членство (только внутренний рынок); и более свободный, менее требовательный уровень нового европейского политического сообщества.
Главное «преимущество» для коллективного Запада заключается в том, что все страны этой «Европы» будут отрезаны от России и Беларуси, но неясно, каковы преимущества для стран внешнего уровня, учитывая, что у них будет ограниченный доступ к Единому рынку или вообще не будет доступа, но ожидается, что они будут отказываться от части своего национального суверенитета в пользу Брюсселя, потеряв автономию и пространство для маневра в многополярном мире.
В октябре прошлого года Европейское политическое сообщество — переговорная площадка, в которую входят лидеры стран ЕС, кандидаты в ЕС, Швейцария, Норвегия, Великобритания и даже Армения и Азербайджан — собралось в Гранаде, чтобы обсудить потенциальное расширение блока. Предполагалось, что встреча укрепит решимость, но вместо этого она углубила сомнения тех, кто так и не проникся идеей расширения ЕС за счёт нынешних членов. Некоторые члены ЕС уже подсчитали и поняли, что, если предлагаемое расширение ЕС состоится, им придётся больше платить и меньше получать из бюджета ЕС: чистые получатели станут чистыми вкладчиками. Понятно, что они не слишком воодушевлены такой перспективой.
В то время как растущая интеграция ЕС-НАТО и экспансия на восток создали новые мощные лобби и новый класс ультраатлантических еврократов, государства-члены ЕС потеряли всякое подобие стратегической автономии и, следовательно, любой шанс защитить или продвинуть свои экономические и геополитические интересы. Первоначально основной удар расширения ЕС пришёлся на рабочий класс стран Южной и Западной Европы, затем средний класс тоже начал испытывать трудности. В наши дни ВВП Италии на душу населения упал до уровня Миссисипи, самого бедного штата в США. Показатели Франции немного лучше, они находятся где-то между Айдахо и Арканзасом, в то время как показатели Германии, двигателя европейской экономики, соответствуют показателям Оклахомы. Не совсем удачная история.
Хотя скептиков в отношении ЕС в этих странах стало больше, их политическое влияние ограничено. Их противники представляют интересы новой политической и экономической элиты, которая появилась как в результате материального, так и символического совместного создания административного и бюрократического аппарата ЕС. Эта элита, распределяя и расходуя средства, может побудить политиков к уступчивости или вознаградить их за лояльность. Контролируя финансовые потоки, она может выступать в качестве создателя королей в любой стране ЕС.
Само собой разумеется, что эта элита разделяет габитус и неолиберальную идеологию транснациональных элит, которые чувствуют себя как дома в Лондоне и Нью-Йорке, а не в Брюсселе. Было бы наивно ожидать, что она будет защищать европейские интересы. На самом деле, это не так. Страны еврозоны, ВВП которых 15 лет назад составлял чуть более тринадцати триллионов евро, сегодня увеличили его на два жалких триллиона, в то время как США почти удвоили свой ВВП (с 13,8 до 26,9 триллиона евро), несмотря на меньшее население. По данным Financial Times, в долларовом выражении экономика Европейского союза в настоящее время составляет 65% от экономики Соединённых Штатов. Это меньше, чем 91% в 2013 году. Американский ВВП на душу населения более чем в два раза превышает европейский, и разрыв продолжает увеличиваться. Блестящая работа!
Если лидеров ЕС на международных переговорах обычно обходят стороной в пользу национальных лидеров, то это потому, что ЕС подходит под определение бумажного тигра. Единство, продемонстрированное в отношении опосредованной войны в Украине, не может сохраняться долго, и её главные американские и европейские архитекторы больше не будут у власти через год. Политическая система Европы препятствует активной внешней и оборонной политике. Итак, когда Боррель бредит о необходимости превращения Европы из мягкой силы в жёсткую, он удобно забывает, что ЕС не является государственным субъектом. У неё есть некоторые атрибуты государственности — правосубъектность, некоторые исключительные полномочия, дипломатическая служба, а некоторые страны ЕС имеют общую валюту, — но в конечном счёте это гибрид и как таковой не приспособлен для «большой игры» силовой политики XIX века. И, честно говоря, он не будет готов к этому ещё много лет. «Геополитический ЕС» остаётся не более чем утешительной фантазией, основанной на его притягательной силе — очереди на вступление.