Бегу с работы, прикрываю нос варежкой, мороз лупит больше 40 градусов. У новенького пластикового окошка восседает баба Маня. В тёплом байковом халате с яркими цветами, традиционном белом платочке, завязанным под подбородком. В прошлом году окошки были затянуты морозными узорами, особо и не видишь ничего, разве что дырочку продышать и смотреть одним глазом, а нынче, лепота.
Издалека разглядев меня, замахала она руками, что твоя ветреная мельница, зайди мол, Маринушка, кой чего расскажу. А я и рада стараться, коленки замёрзли.
В доме бабы Мани быстро сбрасываю пуховик, кладу вместо грелки на колени толстого Наполеона, кота. Хозяйка суетится, мечет на стол припасы разные, в деревнях ведь главное что, коли гости пришли? Правильно, их приветить!
-Вот ведь зараза этакая, высмотрела! -заругалась она, мельком глянув в окно, там по узкой тропинке в гости спешила соседка, вечная соперница бабы Мани в разных вопросах. Первый, это замужество. Соседка живёт с дедушкой, баба Маня без, хотя недостатка в кавалерах нет, то и дело одинокие мужчины предлагают ей сойтись. Правда в последнее время желающих поубавилось, да что там, нет таких, а у соседки вот есть, приняла вдовца и счастлива.
Во- вторых, ревности . К гостям, например. Стоит только заскочить в гости к бабе Мане, всё, пиши пропало, все соседки мигом появляются тут же. А хозяйка желает владеть мною одна, чтобы после моего ухода стать единственным носителем интересных новостей, к которым у остальных доступ закрыт.
С приходом соседки начинается цирк с конями и я еле сдерживаю смех, глядя на их словесные перепалки. Мне до старушек далеко, учится да учится.
-Хлеб да соль - приветствует нас баба Нюра, переступая через порог.
-Едим да свой- непримиримо парирует хозяйка, подливая кипятка в мою кружку.
-Как спала-ночевала, Мария - почтительно спрашивает гостья, присаживаясь на табуретку, стоящую у входа. К столу сразу не проходит, соблюдает правила.
-Твоими молитвами, Нюра, вертелась всю ночь, как вошь на гребешке.
-Отчего же? Сны дурные снились или кости ныли?
-Какие сны в нашем возрасте, тут бы заснуть для начала! Чего как неродная у двери уселась? Раболокайся да к столу проходи, я уж и чай тебе налила.
Нюра радостно вздыхает, бросает старую доху на кровать и спешит к столу. Потихоньку подтягиваются и другие соседки. Ритуал повторяется, табуретка у входа, приглашение и только после этого можно присоединиться к сидящим за столом.
Скучно старушкам дома, одиноки, телевизор надоел, да и не понимают они уже многого, а здесь живой человек, болтушка к тому же (да-да, я такая) грех не воспользоваться такой возможностью.
Щедро делюсь с ними последними новостями, рассказываю о делах своих, в пылу рассказа жахаю кулаком по столу, аж ложки чайные на блюдцах дребезжат, так надоело мне по больницам кататься.
-Эк, эк, Маринушка, и к врачам не попадёшь и цены кусаются, -соглашаются собеседницы, бывшие в больнице сто лет назад. В ходу у них до сих пор капустный лист на больной сустав и мёд с малиной при простуде. Любят лечиться они по совету, то дочь посоветовала, то по «тиливизору» она видала.
Всё! Я отстрелялась. Вывалила на них, что знала, затихла, теперь черёд других гостей.
Пододвинула поближе телефон, включила диктофон. Вот он кладезь старинных слов, диалектов, пословиц, поговорок, шуток, прибауток и интересных историй. Слушаю, напитываюсь, словно иссохшая земля долгожданным дождём. Жалею только об одном, не интересны молодым эти рассказы, уходит в прошлое целая эпоха, лишь старые голоса бабы Мани и её сотоварок останутся в моей записи.
Разговор течёт плавно, журчит, словно мелкая речушка по камушкам, а я плавлюсь, словно масло на горячем блине, до того мне хорошо в нём, будто слова старушек обнимают меня, жалеют да чего уж тут скрывать, приласкали мимоходом.
-Засиделась я с вами, девочки - говорю я, спихивая уснувшего Наполеона с колен, - бежать нужно, дел ещё невпроворот.
-Да и нам пора, -враз засобирались гостьи, -сейчас ДНК начнётся, -говорит одна из них, - и «Мужское и женское» вторит вторая.
Расцеловываемся с хозяйкой, дотянувшись до моего уха, она мне шепчет:
-Ты в следующий раз потемну заходи, чтоб сикеры эти не видели.
Ох,уж, эта ревность баб Манина, придётся исполнять её просьбу, только думается это всё зря, такие глазастые соседки и в темноте меня разглядят!
