— Закурить что найдётся, товарищ старшина.
— Махра. Кури, коли хочешь.
Николай протянул рослому бойцу кисет, газету. Тот, не спеша, оторвал кусочек для «козьей ножки», взял щепотку табаку из кисета, высыпал его на шершавую ладонь и аккуратно набил им свёрнутую на конус цигарку, прикурил, жадно затянулся дымом и, выпустив целое синее облако его, вздохнул... Ритмично стучат колёса под вагонами. Покачиваются из стороны в сторону бойцы. Лица задумчивы. О чём они мыслят сейчас?
— Я вот даже с бабой своей не попрощался, — говорит долговязый боец. — Эх, ма!
— Да что ты вздыхаешь. Не один ты этак, — успокаивает его старшина Николай Бурда.
— Я вон тоже со своей не свиделся. С дочкой и сыном не простился.
— А вообще как-то странно, — продолжает собеседник, — просто трудно представить... Здорово нас немцы скрутили... К Москве рвутся гады.
— В крови захлебнутся. Всё равно мы им рога обломаем, — внушительно звучит басовитый голос с верхних нар...
* * *
Поезд дёрнуло, словно он упёрся во что-то непреодолимое. Многие бойцы послетали с нар, недовольно матюгаясь: «Ну и везёт же машинист, — как дрова из лесу!».
— Во-о-о-здух! — разорвал замешательство громкий возглас.
Над составом с рёвом и свистом пикировали фашистские «юнкерсы». Они по-пиратски, нагло снижались над вагонами и сыпали бомбы, как из мешка. Ад кромешный! Солдаты с шумом и криком ринулись из вагонов врассыпную, а здесь другие самолёты с душераздирающим воем косили людей пулемётным огнём...
— Ну вот, брат, и повстречались мы с войной, — сказал неведомо как оказавшийся рядом долговязый.
— Ложись!.. Каланча. Как секанёт очередью, узнаешь!..
— Нет, здесь слишком открытое место. Бежим, вон там ров какой-то.
— И то верно. Шпарим.
Вскочив и пробежав несколько метров, снова упали:
— Ну, брат, и жарко. Головы не поднять.
— Ничего, ничего, будет и на нашей улице праздник.
* * *
Но долог был ещё путь до победы. Долог и адски труден. После окончания четырёх месячных курсов, Николаю Бурде доверили мощный танк «КВ». Засиживаться на месте было недосуг. Получил танк — и сразу я бой.
Довелось Николаю Захаровичу участвовать и в грандиозной танковой схватке на Курской дуге.
Н. 3. Бурда рассказывает:
«Битва так битва была. Не всю жизнь запомнилась. Прут и прут их «Тигры» и «Фердинанды». А в шлемофоне только и слышно: «Восьмёрка, вперёд! Восьмёрка, вправо, влево...»
Пёрли и мы. Был у меня прекрасный башнёр Володя Нижеборский. Вот уж не мазило! Как даст, так есть — заполыхал немецкий утюг. Однажды помню, он в одном бою 8 танков подбил.
А вообще-то и наших танков тоже сгорело немало. В ротах к концу боя оставалось по несколько человек...
Не спасала никакая, даже самая толстая и надёжная броня. Как дадут снарядом, башня весом 15 тонн летит вверх на 30—40 метров. Где уж здесь уцелеешь!
Мы шли на верную смерть. Дым кругом, разрывы бомб, и ты ни на минуту не останавливаешься, движешься вперёд...»
Да, именно таким видели мы бой на Курской дуге на экране уже известного фильма-эпопеи «Освобождение». А Николай Захарович Бурда — живой свидетель и участник, награждённый за стойкость, проявленную в этой битве, орденом Красной Звезды.
Вскоре на груди танкиста появится и ещё одна Красная Звезда. А за что? Об этом мы расскажем в следующем эпизоде.
...На фронте не окажешь: не хочу, не могу. Есть приказ командира и его надо выполнять. Выполнять беспрекословно. И зачастую, не щадя своей жизни.
Так было и на подступах к городу Киеву. Экипажи пяти советских танков получили задание — выбить немцев, закрепившихся в небольшом украинском селе.
Четыре танка не дошли до села, сгорели от неприятельского огня, остался только один, который вёл механик-водитель Николай Бурда. Ночью его танк проник в село. Над рекой висел плотный туман. В тумане едва угадывались невысокие украинские хатки.
Зашли в одну из них, напились кислого молока. Три дня ничего не ели. И только начало светать, как за школой экипаж обнаружил несколько замаскированных «Тигров».
— Стоят и только стволы виднеются из-за школы, — рассказывает Н. 3. Бурда. — Мы — в танк и прямой наводкой по неприятелю. Разлетелась и школа, и танк. Но другой «Фердинанд» не растерялся и по нам огонь открыл. Загорелся танк. Пришлось ретироваться через десантный люк и спрятаться на чердаке одной из хат.
Сюда же пришли и немцы. Мы думали, нас ищут. Сидим наизготове. А они кур ловить принялись.
Потом помылись, поели и ушли. Но это, наверняка, была их последняя курица, съеденная на нашей земле.
Ночью, переплыв через небольшую речушку, мы вернулись в полк. Доложили обстановку. В штабе удивились: как ещё мы живы остались. Дали второй танк.
...В разные опасные переплёты попадал Николай Захарович Бурда, чудом оставался жив, а домой жене, Елене Степановне, писал кратко: «Идём вперёд. За меня не беспокойся...».
* * *
Вот в перерыве между боями он сидит в землянке и при свете самодельной лампы чинит обмундирование, рассматривает семейные фотографии, вспоминает жену, детей. Как-то они там? Вернусь ли к ним?
И вдруг в землянку вошёл в сопровождении офицеров штаба генерал. Бойцы поднялись, приветствуя офицеров.
— Который здесь Бурда?
— Вот он, товарищ генерал.
— Хорош, хорош орёл. Поболее бы таких... Сколько у него орденов?
— Два ордена Красной Звезды, товарищ генерал.
— Дать третий. Пусть будет полным кавалером этого ордена.
— Служу Советскому Союзу!.. .
— А ещё, — генерал хитро подмигнул бойцу, — обмыть бы надо орден-то. Старшина, выдайте ему канистру водки, да закусить что-либо. Пусть отдохнёт денька два, сил набирается...
* * *
Сегодня Николай Захарович Бурда трудится кузнецом в ремонтно-механическом цехе Чунского ЛЗК. Он своё оттрудился и собирается на пенсию.
— Но сила ещё есть у меня, — бодро заявляет Николай Захарович. — Если вдруг грянет новая война, я не задумываясь тоже пойду защищать нашу Родину. Вместе с сыновьями.
Н. ДЕМИДОВ (1970)