Ольга стояла в трапезной у окна и смотрела в щелку на яму, которую копали по ее приказу в красном дворе терема.
С момента прибытия послов от древлян ее душа ныла и требовала кровавой жатвы. Княжна лелеяла свою жестокую месть против древлян, словно маленький ребенок лелеет мечту об игрушке, которую увидел у соседского мальчонки.
Княгиня хорошо помнила, как ее дед готовился к похоронам умершей на его руках бабушки. Он подробно рассказывал, что вместе с бабушкой по древним обычаям захоронит и ее мать. Так хотят боги, полушутя полусерьезно приговаривал дед. «Пусть прошло много времени, но эти женщины должны лежать вместе в одной ладье, как велят предки»,- шептал дед, готовясь к ритуалу. Теперь предки хотят, чтобы ладья была полной, или так хочет она? В тот день для погребения было все, лишь нужно было притащить ладью. В то утро Ольга помогала деду волоком тащить ладью для ее бабушки и мамы…
А сегодня, сегодня ладью будут нести ее подданные. Но это лишь первый акт тризны. Ее личный погребальный обряд будет сопровождаться кровавым пиршеством. Подобные действия помогут укрепить ее власть - и она в этом более чем уверена.
Как учил Великий Олег - смерды боятся сильных властителей. Пусть страх, который она вызовет у своих подданных - передастся и ее врагам. Но пока, пока Киев станет единственным свидетелем жестокости и мести, которые может принести только разъяренная женщина, лишенная своей любви и счастья. Пусть она потеряла любовь, защиту и поддержку в самые трудные годы ее жизни, но это не сойдет с рук ее врагам!
В этот момент чья-то тень мелькнула в слюдяном проеме, и в оконницу тихонько постучали. После некоторых колебаний Ольга отодвинула деревянную задвижку и открыла створку маленького окошечка. За окном, согнувшись, стоял человек, он оглядывался, словно боялся, что его кто-нибудь заметит. Ольга узнала в нем старого слугу своего деда - Глеба, одного из бывших верных слуг, которые исчезли, после смерти Олега. Ольга помнила, что дед ценил этого старичка как умелого плотника, а ранее, как выносливого, испытанного воина. Дед смущенно улыбался, обнажив один крупный зуб во рту. Можно было подумать, что он замыслил какую-то шутку.
Наконец, решившись, он выпалил одним духом:
— Княгиня Ольга, государыня, ваши друзья рядом с вами, а вороги будут не просто рады почестям, а счастливы, только надобно напомнить воеводе о его долге…
И тут же исчез. До Ольги не сразу дошел смысл сказанных слов. Она пригнулась и крикнула в окошко:
— Глеб!
Но его уже и след простыл. Прислонившись к косяку, Ольга собиралась с мыслями. Постепенно слова старого слуги начали доходить до ее сознания. Еще мгновение, и в ней словно что-то оборвалось. Глаза заблестели и увлажнились. Гнев с такой силой полоснул ее по душе, что она едва не задохнулась. Княжна бросилась искать свой плащ, натыкаясь на столы и скамьи в комнате, так как в трапезной не зажгли свечей, а утро было пасмурным, оттого найти что-либо в сумрачной мгле не было возможности. Мысли словно резвые кони скакали: «Он не хочет убивать послов, хочет обмануть меня, посадить других людей в ладью. А если это будет так, боги не получат полного удовлетворения от тризны!»
Набросив на плечи чужой плащ, она уже готова была выбежать из комнаты, но взяла себя в руки. Это явно приказ Свенельда! Нужно было хоть немного прийти в себя, чтобы не подвести Глеба. Все что происходит сейчас в Киеве все под контролем воеводы, а Глеб проявил большое мужество, сообщив ей о его намерениях. Свенельд был не из тех хозяев, чьи решения подвергаются обсуждению. А воевода очень хочет сейчас показать всем, что он решает все! Неповиновение и ошибки дорого обойдутся тем, кто пойдет против воеводы. Но раз Глеб нашел время сообщить ей о намерениях Свенельда, значит простые люди на стороне княжны.
Белянка простерла руки к небу, увидев Ольгу - запричитала:
— Вы собрались в город? Да и зачем облачились в мой старый плащ?
— Нет, всего лишь в свой собственный терем на верфях. Мне нужно как можно скорее переговорить с воеводой.
— Вам никак нельзя выходить, — решительно запротестовал появившийся из темноты коридора Тит. — Ведь там много пьяных ратников. Куда вы одна?
— Ничего, как-нибудь добегу, — ответила Ольга, открывая тяжелую дубовую дверь.
В лицо ей ударил оглушительный шум молотков и поганых слов. Грязные, испачканные землей и смолой рабочие с удовольствием пили пиво прямо из бочонков.
Солнце уже почти стояло в зените, и его лучи, пробиваясь сквозь серые тучи, заливали землю розовым светом, словно предрекая кровавую тризну.
«Скоро все начнется»- пронеслось в голове у княгини.
От огромных чугунных котлов, под которыми жарко трещал огонь, тянуло сладковатым запахом земляной смолы, которую еще ночью на телегах привезли с верфей. Скоро все содержимое этих котлов выльют в одну огромную яму, которую выкопали по приказу Ольги. А двадцать послов, которые будут с гордостью сидеть в своей ладье, понесут на плечах самые сильные парни Киева по городу, но именно у терема княжны их путь будет окончен.
Ольга заглянула в яму. Она была огромной. Подхватив полы плаща, княгиня перебежала улицу и устремилась к дому, где у входа стоял караульный. Забыв о своих обязанностях, он жадно торговался с купцом, пытаясь выгоднее обменять шкурку лисы на бутылку заморского вина.
Ольга тихо прошмыгнула мимо него и остановилась на пороге комнаты, где она надеялась найти воеводу. Свенельд действительно сидел за столом в окружении каких-то незнакомых ей людей; приглядевшись, княжна узнала среди них Ивана, который еще вчера обещал не отходить от нее ни на шаг. Из-за смрада лучин и факелов в комнате царствовало зловоние, хотя свежий воздух, ворвавшись в дом через открытую дверь, несколько рассеял густой чад.
Ольга заметила, что от самого порога до горящего в глубине комнаты очага тянется массивный, крепко сколоченный дубовый стол, уставленный дымящимися блюдами, оловянными кубками и графинами из темного заморского стекла. В центре стола на железной подставке стояла греческая амфора с вином. Ольга чуть не задохнулась от ударивших ей в нос крепких запахов.
Среди сидящих за столом княгиня заметила несколько послов древлян.
Перед каждым из них стояла тарелка с мясом и кубок с вином. Мелькали ножи и жирные пальцы. Энергично работали челюсти. Не отставали от них и языки. Гортанная древлянская речь и громкое чавканье сливались в однообразный, монотонный гул, изредка прерываемый громовым, оглушительным хохотом. Затем все возвращались к еде, а разговоры возобновлялись.
Свенельд, с лицом, похожим на недозрелую свёклу, рассуждал о том, как соседи отнесутся к тому, что Киев будет теперь под бабской юбкой, он, жестикулируя, обсуждал этот вопрос с маленьким смуглым человечком, явно купцом из палестины.
Вдруг смуглый человечек чуть не подавился костью — сплюнув, он громко выругался. Ему померещилось, что в табачном дыму перед ним выросла фигура его жены. Нет, к счастью, это была не Сайсара, но все-таки, глядя на них, на пороге стояла женщина.
Женщина! Какое кощунство! Как могла женщина посетить их пир?
Маленький черный человечек забормотал что-то непонятное и отчаянно замахал руками, будто пытаясь рассеять клубы дыма и смрад от яств. Его сосед остановил его: «Успокойся, яшули!»
От негодования и волнения у Свенельда дрогнул голос. В серых клубах дыма, чуть подсвеченная лучами солнца, проникавшими через полуоткрытую дверь, Ольга казалась не правдоподобно прекрасной. В этой маленькой и нежной женщине трудно было узнать великую княгиню Ольгу. В этот момент великая княгиня словно сошла с одной из тех картин, что видел воевода в Царьграде. Белокурая женщина стояла сейчас перед ними с распущенными волосами. Ее густые белые, словно лен волосы струились по плечам и темному плащу простолюдинки, словно серебряные нити, а над ее головой был заметен нимб из густых клубов чада от очага и луча солнца от распахнутой двери. Она, положив тонкую молочную руку на грубо обструганные перила, посмотрела на воеводу укоризненно.
Иван, заметив госпожу, бросился ей навстречу, но ноги плохо слушались его, табурет упал, а он сам со всего маху растянулся на полу. Потирая зашибленное колено, великан встал на четвереньки и в два скачка очутился у ног княгини.
—Государыня, счастливы видеть вас…, -вставая, пробормотал бедолага.
Несмотря на испуг, Ольга едва сдержала смех и, оглядевшись вокруг, подумала, что никогда еще за годы ее бурной жизни не приходилось ей видеть подобного сборища.
Он помедлил, но спустя мгновение протянул ей руку, чтобы помочь спуститься по лестнице, которая вела от порога.
Ольга вдруг увидела чопорно склонившегося перед ней воеводу.
— Госпожа, позвольте мне поинтересоваться, зачем Вы тут?
При этих словах он бросил быстрый и гневный взгляд на княгиню.
— Мне сообщили, что вы выборочно планируете исполнить мой указ,- шепотом прошипела она воеводе в ухо.
Ольга была раздражена, ей совершенно не хотелось ставить себя в неловкое положение, но то, что она лицезрела, дало пищу к размышлением.
- Похоже,- ваш пир затянулся. И мне любопытно, как Вы намерены ваших гостей с почестями доставить ко мне в терем,- уже более громко произнесла княжна.
— Не следует без особой на то необходимости переживать, — возразил Свенельд. — Буквально через четверть часа, вы в этом убедитесь сами, я всегда умел держать свое слово, как настоящий мужчина. А пока предлагаю всем налить кубки и поднять их во здравия княгини Ольги!
— Сударь, — по-царски обратилась государыня к воеводе, — я думаю, надобно вспомнить вашего князя, который за вас пролил кровь. А меня чествовать будем позже. А вы, Иван, не будете ли так любезны, проводить меня в мой терем, где я с нетерпением буду ожидать своих гостей. Складывается впечатление, что воевода позабыл, кто в этом городе князь, мой сын желает видеть вас, воевода. Я передам ему, что через четверть часа вы будите у его ног! Но не позже! Не так ли?,- в этот момент Ольга резко поставила кубок, на стол, развернулась и уверенно пошла к выходу.
Вдруг возле себя Свенельд заметил своих дружинников, которые всем свои видом показывали, что намерены выполнить приказ государыни.
— Пойду выполнять прихоти глупой бабы, — прошептал воевода.
Свенельд еще раз взглянул на Ольгу и, пригласил всех следовать к ладье. Даже если эта женщина совсем потеряла голову, вступать с ней в открытое противоборство было ему не с руки.
— Пойдемте, пойдемте уважаемые послы, мы окажем Вам честь, — произнес кто-то из дружинников воеводы.
Иван проводил княжну до крыльца ее терема. Встал рядом. Когда Ольга воротилась, все было уже готово. Яма была залита горячей смолой и застелена тонкой доской.
Воины на плечах несли ладью к главной площади, возле терема княжны. Посланники сияли от счастья, но когда их донесли до ямы и опустили в нее, настроение их изменилось. Стоя на краю ямы, Ольга кивнула, поёжилась под ставшими неодобрительными и одновременно жалостливыми взглядами послов - обратилась к ним:
- Все ли хорошо? Всем ли вы довольны? Достаточно ли горячь для Вас мой прием?
После этих слов она махнула рукой и, перекрикивая шум толпы, приказала засыпать посланников землей. Страшная смерть быть похороненным живьем, но еще страшнее все это видеть. Ни один мускул на лице княгини не дрогнул. Она стояла и молча, смотрела как шевелится земля.
Княгиня так и не сняла черный плащ Белянки, белая прядь льняных волос выбилась из-под капюшона, а она, запрокинув голову, закрыла глаза, что-то шептала. Пару мгновений спустя воздух наполнился запахом тлена и испражнений. Громкие истерические вопли, истошные крики ужаса неслись из-под ног Ольги, но она была невозмутима! Спустя время она медленно прошла по свежей, рыхлой земле, словно пытаясь утрамбовать, новую общую могилу. Остановилась и, протянув руки к небу, вскрикнула:
-Прими дар Великий отец - Род!
С первым звуком требы в один миг произошло нечто невероятное. Небо почти чистое затянулось тучами, прогремел гром, из леса послышался глухой рев. Словно все жители леса в один миг откликнулись на призыв княгини. Среди простого люда, кто наблюдал за обрядом, произошла отчаянная свалка. Воевода пробовал было образумить народ, но сейчас же был сбит с ног и очутился под живою, копошившеюся на нем кучей. Откуда-то появились колья и поленья, а простой люд словно обезумев, стал забивать колья в еще мягкую землю. У ворот терема раздался отчаянный женский вопль: это кричала Белянка, пытаясь прорваться к княгине и увести ее в терем.
Над теремом пронесся ледяной ветер. Крики усилились. А затем все разом смолкло. Народ, словно замер. Воцарилась мертвая тишина. Лишь глухие стоны слышались из-под земли.
Воевода на четвереньках попытался отползти от полумертвых, затоптанных тел, а два его дружинника помогли ему встать.
Иван растолкал простой люд, взял на руки княгиню, и уверенно ступая, понес ее к терему. Оказавшись на крыльце, она велела Ивану остановиться. Подняв руку, Ольга громко сказала:
-Киевский люд, храните тайну. Ни один человек не должен покинуть город без моего ведома. О тризне Великому Роду не должны узнать древляне! Но я точно ведаю, что мало принесенной жертвы. Наша задача дать больше! Я, княгиня Киевская, верна своему народу, но обязана пред Родом своим выполнить новую требу! Нужны лучшие мужи племени древлян. Отправьте гонцов, да солдат в земли соседей, пусть пришлют, а мы им обещание дадим, кои они хотят! На Вас уповаю, на защиту вашу, иначе не будет покоя нашему Роду!
В этот момент толпа взорвалась: Требу! Новую требу! Еще древлян, да подарим мы то, что требует Род!
Всю ночь Свенельд ужасно мучился. Ему все виделось, словно он бьется в кругу не на живот, а на смерть: поборет одного — выходит другой, поборет другого — третий, и так без края. На улице долго нетрезвый люд кричал о новой требе, а воевода стонал, как раздавленный.
Его верный пес Тит долго ворочался, прислушиваясь к стонам хозяина и шуму гуляющей пристани, да пьяным песням. Чтобы освежиться, он решил выйти к новым верфям. Над рекой стояла прелестная осенняя тихая ночь, какие бывают только на Днепре. Река потонула в молочной пелене шевелящегося тумана, лес казался выше, в домах кое-где еще мигали алые огоньки лучин. Взбудораженные дневным шумом воспоминания далекого детства поднялись теперь с особенною силой…
Вот он вырос здесь, на этой реке, играл ребенком, а потом в походах с Игорем часто вспоминал эту родную теплую широкую реку, рисовавшуюся ему в разноцветных красках. Как рвалась его душа в родное гнездо, а потом глубокая пропасть навсегда отделила его от близких по крови людей. И сейчас он чувствовал себя чужим, и понять не мог, кто его сердцу милей: княгиня Ольга или старый воевода Свенельд? Но душа не принимала кривду - кричала хозяину: «княгиня права, на ее стороне боги, она и ее сын слабы, ее нужно защищать!».
Но что думать о себе, когда жизнь почти прожита, а вот что ждет Белянку, ровное дыхание которой он часто слушает, когда она засыпает? А ведь сердце его тянется к молодой послушнице. Не желает обмануть. А что если упасть в ноги к государыне, да попросить руки любимой? Все меняется, пора и ему меняться…
Наступило утро, и все, что случилось накануне, казалось теперь уже далеким. В это утро над всеми домами стольного града Киева мирно поднимался дымок, выводя замысловатые белоснежные узоры в голубом небе.
Ольга проснулась счастливая и обновленная, все страхи ее улетели. Постель еще хранила тепло Ивана, и в голове у нее мгновенно пронеслось воспоминание о тех минутах сладостного забвения, о том чувственном восторге, который он заставил пережить ее этой ночью. Княжна ощутила себя так, словно снова стала юной девой. Она до сих пор не понимала, как получилось, что она сама поцеловала робкого юношу, когда он принес ее в комнату после казни древлян.
Но, чтобы убедиться, что это не сон, Ольга осторожно погладила пустое место рядом с собой, где на льняных простынях еще оставалась вмятина от его могучего тела.
Но нужно было подниматься и приниматься за дела; прежде всего ей хотелось обнять своего милого сына. Ольга так хотела сына и сильное крепкое плечо, так долго жадно молила это у Богов. Княгиня еще помнила предостережение чародея у великого синь камня, но этим ярким утром она вдруг поверила, что имеет право на новую любовь и что все будет именно так, как хочет она, княгиня Ольга!
Больше читать тут:
Огромная благодарность, что дочитали. Пожалуйста, не пожалейте лайк.