Марта Квест

В пятидесятый день рождения Михаил не стал устраивать праздник. Он вообще не любил отмечать дни рождения, считая это пустой тратой времени, а главное — денег. Его квартира была образцом идеальной чистоты и порядка: каждая вещь стояла на своем месте, каждый предмет имел своё предназначение. Небольшая квартира в престижном районе в бело-фиолетовых тонах досталась ему от жены, которая устала от постоянных придирок Михаила и ушла к другому. Однако и после развода здесь царило холодное спокойствие, словно сама атмосфера поддерживала стремление хозяина избегать любых эмоциональных потрясений...

Близилась дождливая осень. Дни становились короче, а ночи — холоднее. Монотонная морось, назойливая, как осенняя хандра, пробирала до костей, проникая под влажную шерсть и заставляла дворового кота дрожать. Укрытие под старым «Москвичом» уже не спасало от ледяного ветра. Амур! Тётка из второго подъезда так называла, когда приходила кормить. Ну, Амур — так Амур, только бы чаще вискас таскала. Тоска… Он свернулся клубком, пытаясь сохранить хоть немного тепла, и стал безуспешно бороться с накатывающей апатией...

Следов пустынных вьётся лента, И солнце жжёт песок дотла. Вдали, как призраков фрагменты Лживый туман, обманчивая мгла. Теперь лишь зной и камни остры, И ветер сушит губы в кровь. В глазах надежды гаснут искры, Лишь воля жить твердит: «Вперёд!» Но путник, истомлённый жаждой, Не верит зыбкому теплу. Он помнит вкус воды прохладной, Где жизнь подобно серебру. Он знает, что мираж обманчив, Что смерть таится в тишине. И каждый шаг – черненье клянчит Из милосердия к судьбе...

В глухой российской провинции, где время словно застыло, трудится одинокая учительница. Не обремененная семейными узами и не испытавшая радости материнства, она вкладывает всю душу в своих учеников. Но последние годы самые дорогие сердцу дети стали исчезать в тайге. Нервы педагога на пределе. Однажды, в лунную сентябрьскую ночь, тишину разорвал жуткий вой собак, слившийся с воем полицейских сирен. Звуки были настолько оглушительными и пугающими, что учительница не могла остаться в стороне. Какое...

Иной, сомкнув уста иглой, промолвит: «Время лечит»; Другой, что боль утихнет, как прибой, но изувечит. Мудрец, познавший бренность мира, улыбнется в вечность, Проговорит: «Вся жизнь – театр теней и, бесконечность!» Но я скажу вам: это ложь и лицемерье! Оставит лишь осколки, боль и недоверье. Гложет былое словно кость, порой бесплодно, Разрушит дружбу и любовь – опустошит исходно… Чтоб свежей силою обрушиться на жизни берег, Размыв песчаный замок без внутренних истерик И утащив крупицы жизни в воронку бездны тягот, Заманивая в сети лживых обещаний радуг...

Когда группа ступила на насыпь пещеры, участники экспедиции, несмотря на предварительные рассказы Руслана и Олега Нефедова, были потрясены увиденным. Реальность превзошла все ожидания. По всему периметру подземного пространства лежали скелеты и мумии животных, людей в отличном состоянии. Постоянная температура в пещере словно забальзамировала останки. Первым на неровный каменистый грунт ступил геолог Барков, коллега Нефедова. За ним последовал зоолог Зотов, следом Андрей Зладин с лопаточками и щеточками для шурфов...

Руслан направился к базовому лагерю, полный надежд и предвкушения. Он был убеждён, что сегодня случится то, о чём он грезил уже много месяцев. Когда он впервые увидел Юлю, его сердце замерло, а душа наполнилась древним, глубоким и мощным чувством, словно из восточных легенд, о которых рассказывала мама в детстве. В разговоре с Надеждой Руслан преувеличивал, утверждая, что признавался Юлии в любви. Его отношение к женщинам было типично для среднеазиатских традиций: он видел в них объект личного обладания или даже как свою собственность...

С самого утра было душно, хотя солнце только-только показалось из-за холмистой гряды. Наскоро позавтракав, группа спелеологов спустилась к пещере. В 7.15, расположившись в передней части пещеры и обсудив еще раз со всеми план действий, Руслан и Андрей Зладин, вытащили веревки из первого колодца и перенесли их к дальнему провалу. Второй спуск оказался значительно быстрее предыдущего. В новом карстовом колодце было комфортнее работать: значительно меньше камней и пыли, которые могли внезапно обрушиться, да и насекомые не доставляли такого беспокойства...

В песках Каракумов, у истоков древнейшей цивилизации, где некогда процветали города и поселения, а неразгаданные тайны до сих пор ожидают своих исследователей, простирается бескрайний океан песка, обрамлённый величественными горами Кугитанга. Словно застывшее золотое море под палящим солнцем, пустыня дышит историей. Каждый бархан и каждая дюна — страницы летописи прошлого, тихий шёпот ушедших времён. В этом месте, где небо сливается с горизонтом, а зной создаёт миражи, зарождались первые государства, пролегали древние торговые пути и решались судьбы народов...

Руслан отшатнулся, сердце бешено колотилось в груди. Земля уходила из-под ног, он едва не упал на острые обломки. Перед глазами расплывались туманные пятна, но он заставил себя сфокусироваться на жуткой, судорожно выбирающейся из-под серой пыли руке. — Что там? — внезапно раздался голос Олега, прозвучавший как гром среди ясного неба. Руслан вздрогнул и обернулся: — Взгляни! Вон там рука! Олег направил луч фонаря в указанном направлении. Свет выхватил из полумрака обугленный кусок саксаула. — Ты в своём уме? — Олег усмехнулся, но в его голосе почувствовалось напряжение...

Ночью Олег долго не мог уснуть. Образ огромного змея, сотканного из полушепота и призрачных видений, не давал ему покоя. Он ворочался на жестком самодельном лежаке под лозой винограда, которую хозяин любезно предоставил ему. Утром Олег заметил, как Ахмед-ага подошел к Надежде. Старик достал из-за пазухи древний амулет и протянул его со словами: — Возьми, красавица, это тебя защитит. Олег приблизился и заметил изящный кулон в виде серебряного полумесяца, украшенного золотой змейкой с изумрудным глазком...

Дик и угрюм Кугитанг-Тау, словно погружённый в дремоту старик, устремил он взгляд вдаль — на бескрайние песчаные просторы Каракумов, на светлую полноводную озорную красавицу Амударью, протекающую по равнине. В его искажённом маревом взгляде мелькают караваны, которые идут из Афганистана в Керки и дальше — до самой далёкой Хивы. «Тысячелетия назад у подножия Кугитанга шумело огромное море, омывая берега зелёно-серыми волнами. Со временем оно отступило к северу, оставив за собой бескрайнюю песчаную пустыню, похожую на золотое море», — так описывал это место русский путешественник Д...