Глава девятая
Ломаная крыша дома выделялась на фоне чёрного неба в мелкую звездочку, как будто кто-то специально поместил кусок плотного, чернильного цвета сатина за домом, как экран, и разбросал по нему пайетки звёзд, усиливая эффект загадочности.
Все было тихо, только со стороны деревни доносился лай собак, да редкие грузовики освещали фарами темные и, казалось, совсем нежилые окна дома.
Юна и Терм ломанулись толпой на выход, как только я открыла дверь.
— У нас опять гости,— Лиса виновато вздохнула, осознавая, что все происходящее связано с ней и кто-то сейчас получит по нагло-рыжей.
— Да это уже не дом, а проходной двор, — рыкнула я и, бросив сумку на полку для обуви, прошла на кухню. — Сколько это еще будет продолжаться?
— Я хочу нормально приходить домой и отдыхать, а не прятаться по углам, в надежде, что что-нибудь не рухнет на голову или, того хуже, сгорит или взорвется, — ворча и охая, я поставила чайник на плиту, сама себе напоминая сварливую жену, пилящую надоевшего давным-давно мужа.
— Дожилась. Домой не зайти! Скоро на входном коврике придётся спать, чтобы никто не доставал,— бубнила я про себя, но все-таки решила вслух это не озвучивать.
Лиса уселась за стол и открыла тетрадку с нашими записями.
— Кто сегодня к нам пожаловал? — я уже немного успокоилась.— Там что-нибудь есть про это?
— Это по твоей части, — продолжая листать страницы, исписанные моим корявым почерком, ответила девушка.
— Существо, которое залетело к нам, просит помощи.
— Ага, вот помощь это все мое, — я усмехнулась себе под нос. — Кто людям помогает. Почему бы всем не оставить меня в покое и дать спокойно наслаждаться жизнью в моем доме и в моем лесу? — сама себя заводя больше, чем было на самом деле, я ушла в спальню, громко хлопнув дверью.
А что? Пусть знают, кто тут хозяин!
Через некоторое время в дверь поскреблись.
— Открыто! — бросила я, приняв картинную позу обиженной владелицы родового замка, возлежащую на козетке в своём будуаре с модным романом и пресыщенным взглядом.
Даже ногу за ногу невозможно красиво так закинула.
— Эх, пропала во мне великая актриса! Комиссаржевская, никак не меньше! — подумала я, бросив взгляд на открывающуюся дверь.
На пороге моей комнаты стояла вся честная компания: Лиса, Юна и кот.
Подозреваю, что Мархун тоже там присутствовал, только я не имела такой «счастливой» возможности лицезреть его сиятельство лично.
Лисья и остальные морды имели такой жалостливо-скорбный вид, что, прямо хоть сейчас трио можно было бы отправлять на паперть за милостыней.
Успех бы они там имели однозначно! Жаль только, что до паперти далековато добираться.
— Пожалуйста, — Лиса скорчила просительную гримасу, — ему правда нужно помочь вернуться домой,
— Только ты это можешь! — Лисьи лапки по привычке умоляюще сложились.
Я действительно могла работать с «потеряшками» — приходилось раньше находить людей со слов и по фотографиям.
Если они были живы, то я показывала безутешным родственникам приблизительное место, где находился человек и посылала «потеряшке» картинку маршрута домой. Ну, а если их не было в живых, помогла освободиться из тела для следующей жизни. Таких случаев было много: потерявшиеся в лесу дети, заблудившиеся грибники и ягодники.
Слава «поисковика» бежала далеко впереди меня: люди узнавали об этом друг от друга, и приходили, и звонили в любое время суток. Это было одной из причин моего переезда из города в лес.
Казалось, что здесь точно не достанут: телефона городского не было, сотовый я поменяла.
Дом был оформлен в мою собственность, а вот прописана я была в пустой квартире, доставшейся мне от мамы.
Но не тут-то было: новая волна просящих о помощи, цепляясь за старую, прибоем накрыла мое, так старательно укрытое сосновым лесом жилище.
Спрятаться не удалось.
Но, на самом деле, мне нравилось помогать. Когда кто-то был жив и находил путь домой, это было огромным счастьем и для родственников, и для меня. Ну, а если нет. Вот тогда были и слезы, и крики отчаяния, и даже проклятия такие, что хотелось навсегда забыть о своих способностях...
Лиса поведала то, что она узнала о нашем «потеряшке».
Как и «рекрутер», он оказался родом не из нашего мира.
Естественно, тела у него здесь тоже не было. На родной планете «гость» пользовался телом биоробота, которое сейчас хранилось в специальном растворе, сохраняющим дееспособность и уберегающим от повреждения. Тело не подлежало уничтожению, пока есть хоть малейший шанс для возвращения хозяина, и могло существовать в таком виде тысячелетиями.
Девушка видела «пришельца», как серебристую и искрящуюся субстанцию, которая имеет способность перемещаться и вступать в коммуникацию.
На Земле он находился уже не одно столетие и вырваться до сих пор отсюда не получалось, хоть и пытался не единожды.
Привязан «пришелец» здесь линиями воды, соединяющими все водные ресурсы планеты. Он прибыл сюда ненадолго со специальной миссией: очистка водных богатств Земли от вредных примесей и радиации.
Но что-то потом не заладилось в системе обратной отправки.
Так и остался здесь гостем, на этой голубой планете, вновь и вновь повторяя попытки связаться со своим домом, но безуспешно.
Взяв лист бумаги, Лиса нарисовала схему его «домашней» галактики и наше расположение относительно неё.
Я ещё никогда не работала с такими большими расстояниями, но не видела в этом ничего сложного.
Передать картинку маршрута домой «гостю» и помочь преодолеть ему притяжение, разорвав связь с водой, не представляла для меня особой проблемы.
Просто оказалось в мыслях, а на деле…
Внезапно я его тоже увидела: переливающийся серебристый сгусток энергии, весь опутанный нитями, и веревками, и канатами. С одной стороны — прикрепленными к его «телу», а с другой стороны — через реки, озера и моря, уходящими в самые недра земли.
Ему действительно было не подняться — вода прочно держала его, не давая уйти за пределы планеты.
Одну за другой снимая, распутывая, а где-то и разрывая эти линии, я освобождала нашего «потеряшку».
Нити не поддавались, запутывались ещё больше, освобождённые концы вновь впивались в его серебряное «тело», заставляя его вздрагивать, а меня почти терять сознание от боли в затылке и подступающей тошноты. Я держалась из последних сил, вытаскивая себя за шиворот из воронки, затягивающей меня в вязкое болото бессознательности.
И когда, наконец, последняя линия ушла в землю, возвращаясь на исконное место, я увидела, что серебристый «гость» вдруг вдвое увеличился в размере и, оторвавшись от поверхности земли, стал медленно подниматься к звёздам.
В этот момент я почувствовала его прощальную благодарность и надежду на ещё одну встречу.
И такое это послание без слов было искреннее и полное какой-то «вселенской» любви, что все мое недовольство, бухтение, вся моя головная боль и тошнота исчезли разом, не оставив и следа, сила возвратилась ко мне полностью и ее даже почему-то больше стало.
А я вдруг сама для себя осознала, что, если я люблю свое дело и могу выполнять его профессионально, то это и есть мое личное, персональное счастье!
И действительно стоит жить вот ради таких моментов!
Глава десятая
Постепенно все вошло в привычную колею.
Конечно же, мы привлекали своей двойной силой всяких разных существ, злобных и не очень, но как-то справлялись: одних Лиса отправляла в родильные дома, других подвешивала над землёй в прозрачных кубах, чтобы уже точно не смогли вырваться и нагнать страху на ближайшие города и села.
Надо сказать, что они летели на нас, как пчелы на мёд или как мухи на... и никакие зеркала, и барьеры не останавливали.
Иногда помогал Мархун, отправляя восвояси особенно навязчивых маленьких домовых, которые тоже хотели свой кусок любви и ласки.
Но обычно просто так их не выгоняли: если существо было достаточно адекватное, то мы находили дом, которому требовался присмотр и защита.
Чаще всего хозяевами таких домов были женщины с детьми и одинокие старушки, которым тяжело было уследить за всем хозяйством и у которых имелись небольшие магические способности.
Тогда можно было не беспокоиться за направленных: там их не обидят и будут относиться с уважением.
Предварительно, мы «прощупывали» почву.
Обычно я, как наиболее «популярная» особа, разговаривала с будущими «кандидатами» на предмет доброй «нечистой силы» и их отношению к тем, кто «ухает» по ночам.
В основном, люди, узнавая больше о малом народе, соглашались принять в своё жильё домового, даже договаривались о дне и готовили специальную мисочку для молока.
А в магазине районного центра вскорости какой-то ушлый предприниматель выставил разноцветные керамические тарелочки с надписями «Добро пожаловать» и «Моему любимому домовеночку».
Надо сказать, что раскупались эти нехитрые поделки на ура!
Особенно радовались новым друзьям дети: малыши, как правило, еще не утратили способность видеть мохнатых человечков и с нетерпением ждали, когда можно будет поиграть с ними.
Наша популярность росла.
Утро начиналось с того, что Лиса высовывалась из окна второго этажа и подсчитывала: скольких человек сегодня предстоит нам вылечить, скольких избавить от вросшей в саму сердцевину ауры порчи, из чьего дома нужно выгнать вконец обнаглевшую домашнюю нечисть и скольким существам нужна коррекция поведения, а скольких — поместить в кубы.
Работы всегда было невпроворот: для посетителей не существовало выходных, праздников или каникул с отпусками.
Дни мчались, как скакуны, подгоняемые жокеями в гонке под названием Жизнь.
Так прошла осень и незаметно подобралась зима, замораживая наш колодец с болтающимся в нем на садовом шланге насосом.
Сколько раз за зиму мы по очереди спускались в него с ледорубом, чтобы разбить лед и добраться до воды, просто не счесть.
Со стороны это выглядело так: я торчу на стреме на поверхности, пританцовывая от холода и с мотком веревки в руках, чтобы скинуть ее Лисе по первому требованию, а она копошится в колодце, рубит лед, тяжело дыша и подпискивая, когда слышится угрожающий звук проваливающегося под ногами ледяного слоя.
Потом мы менялись местами и действо продолжалось до тех пор, пока в лунке не появлялась вода.
Страшно было очень! Я, например, чувствовала себя шахтером или спелеологом, который куда-то глубоко забрался и неизвестно как выбираться будет.
Но, на радость нам и, я надеюсь, нашим четвероногим, которые тоже терпеливо ожидали окончания ритуала доставания воды, сидя на снегу копилками около колодца, и к великому удовлетворению одного неравнодушного к нашей непростой судьбе домовому, все заканчивалось хорошо: дырка во льду проделана и вода льется во всех кранах и душах!
В том же, что касается «ведьминской» деятельности, нам оставалась только делать свою работу по возможности хорошо, чтобы вечером, валясь от усталости, сесть на кухне и, подведя итоги прошедшего дня, сказать друг другу: «Все-таки какие же мы молодцы! И какое счастье, что мы вместе!»
Были и неприятные моменты: пару раз приходилось тушить пожар, устроенный не в меру рьяным «инквизитором».
Но после случая, когда я, Лиса и несколько наших клиентов, которые на тот момент находились в доме, носились с ведрами и шлангами, пытаясь загасить начинающий заходиться пламенем дом, мы усилили защиту. И уже от людей.
Не хотелось бы повторять опыт прошлого и сгореть на костре, чтобы опять, в следующей жизни, начинать все сначала: находить друг друга, вытанцовывая «ритуальные» фигуры и обозначая свою принадлежность к одному классу.
А было бы здорово упростить поиск: написала себе в передачу «Жди меня» или какую-либо подобную и спи-отдыхай, пока дотошные профи не принесут тебе на тарелочке с голубой каёмочкой твою любимую нежную ведьмочку. Эх, мечты.
Теперь Мархун всегда был начеку и сообщал, как только незадачливый «поджигатель ведьм» начинал подготовку к акту «святой инквизиции» — открывал багажник, чтобы вытащить специально заготовленные для этого дела сухие дрова и канистру с бензином.
Обычно нашей помощи даже не требовалось: Мархун начинал греметь инструментами горе поджигателя и вырывать у него из рук полешки, заставляя их летать, норовя стукнуть офигевшего мужика по лбу. После этого товарищ, возомнивший себя охотником на ведьм, побросав все причиндалы и захлопнув дверцу какого-нибудь «таза»(как правило, это был «газ» или «ваз»), резко стартовал с места и мчался до своего дома без остановок по сельской дороге, распугивая кошек и собак, лишь изредка притормаживая при виде церкви и истово крестясь.
Но таких случаев было немного — люди в целом хорошо относились к нам, отдавая дань уважения тому, что мы делали.
Однажды ночью (вот почему все самое гадостное случается ночью?) меня разбудил Мархун.
Я его по прежнему не видела, но в минуты опасности, он связывался со мной, как раньше: давил на виски так, что голова, казалось, лопнет, как перезревший арбуз.
Стараясь не разбудить Лису ( нужно иногда давать отдыхать моей девочке), надев боты и завернувшись в бабушкину шаль, я прошлепала к двери.
В турецкой махровой пижаме на три размера больше, чем надо, я выглядела этаким розовым, в синий цветочек йети, который надел резиновые боты и обмотался шалью с легкомысленными розочками с целью защиты от непредсказуемых поворотов природной стихии.
Юна, естественно, тоже собралась посмотреть, кто там.
— Сидеть,— прошипела и захлопнула дверь перед ее любопытным носом.
— Кто здесь?— спросила я, зябко ежась в ночном холодном воздухе и разъезжаясь в резине на утрамбованной снежной дорожке.
За калиткой скрипнули снежным настом и чей-то женский голос произнёс,— Открывай, Полина! Беда у нас.
За забором стояла соседка. Свет фонаря попадал на ее габаритную, килограммов под сто фигуру в старой зеленой китайской куртке, наспех наброшенной на толстый серый свитер.
Маленькие, глубоко посаженные глаза и даже длинный нос с небольшой горбинкой и узкими, плотно сжатыми губами под ним — все это сейчас выражало сильное беспокойство.
— Кукушкина, — вспомнила я фамилию женщины.
Я сталкивалась с ней прежде: типичная деревенская сплетница, которая за время моего пребывания в этой деревне, умудрилась немного подпортить мне «безоблачное» существование.
— Чего ей не хватало? Почему она так сильно возненавидела меня? — эти вопросы я задавала себе снова и снова, не находя ответа.
Когда-то я вытащила ее маленького сына: бесконечные кошмары по ночам и развившаяся на фоне этого астма. Врачи прописывали лекарства, но безрезультатно. Ребёнок задыхался каждую ночь, скорые уже знали адрес и приезжали без задержки, но состояние продолжало ухудшаться несмотря на все старания медиков.
Приступы стали возникать даже в светлое время суток и родители боялись отойти от дома, чтобы совсем не потерять его.
Память мальчика была ещё открыта и мне удалось, разговорив его, узнать, что в жизни, предшествующей этой, он умер в немецком концлагере, в газовой камере..
Воспоминания преследовали его ночными кошмарами, которые сначала рождали ужас закрытого пространства, а затем газ из прошлого начал душить малыша в настоящем времени, проявляясь тяжелыми приступами астмы.
Пару часов потребовалось, чтобы привести ребёнка в норму и избавить его от мучений. Астма и кошмары исчезли навсегда.
Через какое-то время после этого до меня начали доходить интересные «подробности» моей жизни.
Узнавала я новости о себе иногда от ближайших соседей, которые пытались что-то у меня спросить, владея «информацией» от Кукушкиной, а иной раз и от клиентов, которые выдавали такое о нас, что у меня волосы на голове дыбом вставали.
Куда там знаменитым фантастам до неё?
Так виртуозно придумывать могла только Кукушкина: летающие тарелки, пляски у костра, куклы вуду с выколотыми глазами, подброшенные в коляски к младенцам и многое другое, которое она, не дозированными порциями выплевывала в удивлённые лица окружающих.
Ее фантазии не иссякали.
А поскольку она работала продавцом в продуктовом магазине, то свободные уши не переводились.
Как-то я пыталась с ней поговорить, но наткнулась только на выпученные в притворном удивлении маленькие глазки да получила свою дозу мата, которая меня не очень-то и удивила: популярность и её последствия..
Сейчас она стояла на нашей «незарастающей тропе» и тревожно так на меня смотрела.
— Что случилось? — в моем голосе не было ответного волнения: вот не доверяла я ей после всех россказней. — Давай по порядку.
— Ваське опять плохо: весь синий стал! Скорую вызвали. Они приехали, укол сделали и уехали. А ему стало хуже. Помирает! — ее голос дрожал: вот-вот заплачет.
— Сейчас, — я бросилась обратно в дом. Переодеться в божеский вид, сменить «выходные» калоши на меховые ботинки заняло пару минут.
Я выскочила за калитку и порысила по направлению к кукушкинскому дому, благо недалеко было. Она мчала за мной, не отставая.
Прибежав на место и дернув на себя входную дверь в сенцы, я притормозила,, почувствовав что-то неладное, но угроза жизни ребёнка гнала меня дальше, заставляя не прислушиваться к голосу интуиции.
В маленьком коридоре, где я пробиралась среди поставленных как попало вёдер, кастрюль и всякого непонятного хлама, я ощутила легкое колебание воздуха. Потом что-то больно ударило меня по голове и свет внезапно померк..
Только успела подумать, что зря не послушалась своего внутреннего голоса и поперлась сюда, да отправить картинку со случившимся Мархуну — авось найдут..
Продолжение слд. Все главы можно читать в подборке автора Елена Янг