В принципе их не контролировали так уж жестко – хоспис все-таки не тюрьма. Впаять могли разве что нарушение дисциплины. Многие хотели сюда попасть – особенно одинокие старики, которые у себя дома уже отчаялись рассчитывать на помощь. Так что в самом крайнем случае – беглецов выписали бы, а на их место взяли кого-то еще.
Алена видела для себя большую сложность в том, чтобы найти подходящую одежду. Сюда она приехала в пуховике, но такие вещи хранились в запертой комнате у кастелянши. Можно было выпросить пуховик на «погулять», но ее быстро хватились бы, стали искать. Тем более, если она уйдет не одна. Попросить же Костика привезти теплые вещи, да еще объяснить, для чего они понадобились – это было как скверный анекдот.
- Милый, я собралась ночью сходить поискать один призрачный дом, вместе с мань-яком, который меня чуть не убил. Так что, будь добр – с тебя куртка и сапожки.
Правда, кое-что у Алены было. Ведь в палате немилосердно дуло, и он спалась от сквозняков, благодаря теплому свитеру, пуховому платку, лыжным штанам. А потом в служебной раздевалке Алена приглядела фуфайку бомж-атского вида, и калоши, отороченные мехом. Может быть, кто-то чистил в этом снег. Или санитарки носили бачки с едой. А может, эту одежду тут кто-то давно забыл.
Но одну вылазку Алена себе все-таки позволила - накинула ту самую фуфайку и добралась до ближайшего хозяйственного магазина. За фонариком. Ведь ясно было, что идти придется не с утра, а ночью, после отбоя. В лесу – ни единого фонаря, и даже если ночь будет лунной, без фонарика там делать нечего.
Ну а вопрос о том, что будет дальше, если всё удастся, просто не вставал. В последнее время Алена избегала смотреть на себя в зеркало. Хотя, благодаря лечению, она и чувствовала себя лучше, вид был еще тот… Изможденное, посеревшее лицо, запавшие щеки….Любой, не ставя ей диагноз, сказал бы, что она тяжело больна. Про Александра вообще можно не говорить. Как на ногах держался….
Алене почему-то вспомнились животные, которые уходят уми-рать из дома, прячутся, чтобы их не нашли. Может быть, и они не осилят этот путь, и кому-то придется их искать. Причем, не факт, что найдут. Разве что Наина догадается, куда они пошли.
Решено было между ними, что после одиннадцати вечера они встретятся у служебного входа, а там, через пару минут будут на улице. Придется вызывать такси, чтобы довезло их до набережной. А дальше… Если бы было лето, запросто до нужного места можно было бы дошлёпать по мелководью. Но сейчас, даже лодкой – по зимнему-то морю – это не вариант. Значит – только через лес, по тропе, которую знал только Александр. Запомнил ли он ее? Не собьется ли с пути?
«Что я делаю? Что я делаю?» - твердила себе Алена. Выкрасть фуфайку и обувку удалось без проблем. Когда же она встретилась в закутке лестничной клетки с Александром, то увидела, что у него и вовсе та самая одежда, что называют «шубняк»
- Я все время мерзну, - пояснил он с чуть виноватой улыбкой, - Вот, разрешили держать в палате, чтобы кутать ноги… И пригодилось.
Что подумал о них таксист, который высадил странную парочку близ набережной? Самый оживленный район в теплые месяцы – теперь был абсолютно безлюден и мертв. Закрылись на зиму гостиницы и кафе, давно свернули свои палатки торговцы. Призрачным стало место – только фонари горели голубоватым светом. А по правую руку была черная пустыня моря.
Путь пока был хорошо знаком Алене. Вот и кончилась набережная. Дальше вдоль отвесных скал дорога вела к турбазе – еще недавно такой шумной и многолюдной. На зиму тут, наверное, оставили сторожа, и хорошо было бы с ним не встретиться.
По счастью, это просто было сделать. Турбазу следовало обойти сбоку – отсюда неширокая асфальтированная дорога поднималась в гору, встречала на пути старинный мостик – девятнадцатого века, кажется – и шла дальше, до того самого заброшенного лагеря.
Когда-то Алена ходила с ребятами в конный поход. Маршрут был несложный. С небольшими дневными переходами и долгими стоянками у моря. Так вот, у них было развлечение – вдвоем или втроем поехать ночью в лес. Острые ощущения, испытания собственной смелости. Туда, куда ни за что не отправился бы в темноте – теперь несёт тебя конь. Подсознательно ты полагаешься на него – он почует опасность, если что… И вместе с тем кажется тебе, что всё это происходит во сне. И эта абсолютная тьма в чаше, и эта зеленая россыпь светлячков под ногами. И этот мерный шаг лошади. Сон, конечно, только сон.
И сейчас у Алены было сходное ощущение. Сон, конечно, только сон, если не думать, куда ты идешь. И с кем. Но сон ужасающий своей реальностью, ибо ни разу после того она не была больше в заброшенном лагере.
А он и не изменился совсем. Те же ржавые ворота без всякого замка, та же полуразрушенная дача… Домики…Вот и скульптура двух девушек, которые сидят обнявшись. Задумку можно только предположить, так как у девушек нет рук. Отколота и часть лиц.
-Посидим, - попросил Александр, - Сил нет идти дальше, нужно немножко отдохнуть…
Это нисколько не было игрой. Он опустился на уцелевшую скамейку, бессильно уронил руки, дышал тяжело, с присвистом. Ирония судьбы! Сколько лет Алена боялась его настолько, что заснуть страшилась – вдруг он ей приснится… А теперь он сидел рядом с ней на той самой поляне, и был настолько слаб, что она смогла бы свалить его одним ударом.
- Вы же здесь были когда-то, - сказала Алена полувопросительным тоном.
Она заметила, что по телу Александра прошла дрожь.
- Я тогда возвращался оттуда, из Дома, - сказал он, - Я мало, что помню.
Алена присела рядом с ним. Хотя было холодно, от Александра пахло потом, больным потом.
- Я знаю… вернее, я скорее догадываюсь, что вы привели в Дом тех, кто погубил ваших жену и дочь. Как вам удалось заманить их туда?
После короткой паузы Александр пожал плечами:
- Их бы не нашли, если бы я сам не взялся за дело… Мои друзья… Те, кому я верил. Мне говорили: «Давай мы с ними разберемся». И даже: «Давай сделаем то же самое с их близкими». Нет. Они должны были ответить сами. И ответить мне. Просто им передали, что у меня есть доказательства. Улики. И они сядут на большой срок. Если не придут разобраться со мной сами. В тот самый Дом.
Конечно, они считали все это бредом, сказкой… Всё это сверхъестественное. Они думали, что я хочу устроить банальную разборку. А Дом выбрал потому, что это далеко. И нет свидетелей. Что это самое глухое место, которое только можно придумать.
Возможно, они думали, что я блефую, и никаких доказательств у меня нет. Но они понимали, что раз я вообще вышел на них, то покоя им уже не будет. На них могут напасть в любое время, в любом месте. Проще было разобраться со мной. И они пришли, всей компанией, конечно. И не с пустыми руками. Они пришли уби-вать. А Дом таких любит – это его главная пища…
- Неужели вы серьезно, с самого начала настолько во все это верили, - спросила Алена, - Что не взяли с собой этих самых друзей, не взяли никакого оружия? Вот так, с пустыми руками… Ведь вы даже не знали – сможете ли открыть двери…
- Эти двери нельзя открыть. Они открываются только сами. Когда захотят.
- Ага. Понимаю, - сказала Алена, - Вам просто самому хотелось свести счеты с жизнью.
Ей вспомнился Костик и те истории, те ужасы, которые он писал одну за другой….Но она никогда не думала, что окажется в одной из них.
- Двери открылись, - меланхолично сказал Александр, - Дом нас ждал…
- И что там было внутри?
- Если бы мы не шли сейчас туда, я бы сказал, что вам лучше не знать… Вы можете представить себе, что человек становится барельефом? Фигуры, распластанные на стенах, корчащиеся, впитывающиеся в них… Беззвучные крики… И остается только рисунок их трещин на грязных стенах… Рисунок, в котором можно угадать эти открытые рты…
- А… а вы?
- Я упал на колени, и обхватил руками голову… Я твердил себе, что я иду к своим, что я сейчас… вот-вот буду с ними… Потому что жизнь не может окончательно кончиться вот так… вот этим… Что мне нужно пересечь черту.
А потом…я не помню, как оказался за порогом дома, на поляне, залитой лунным светом. Двери Дома были закрыты, и, казалось, что они не открывались уже целую вечность. В руке у меня был нож. То самое…единственное оружие, с которым я пришел.
И я просто не помню… Куда я шел, что делал… все казалось мне призрачным. Кажется я снова увидел какую-то компанию, какую-то молодежь, и мне показалось, что это те, кого я оставил в Доме… Не помню…
Потом были годы лечения в психиатрической клинике… Говорили, что друзья добились, чтобы меня поместили туда. Тяжелые препараты. Я не должен был остаться человеком. Во всяком случае, человеком, сохранившим здравый рассудок.
А потом мне приснилась Маша. Мою жену звали Машенькой. Обычно после лекарств спишь без снов. Но на этот раз ко мне пришла Маша, села рядом с постелью, и говорила со мной так ласково… Она сказала, что хватит мне мучиться, что скоро я буду с ними… Это была такая живая, такая реальная встреча, что утром моя подушка была мокрой от слез.
И с этого дня я в своем роде пошел на поправку. Потому что у меня обнаружили неизлечимую болезнь. Вот такой парадокс. Уже нельзя было давать мне прежних тяжелых лекарств, и сознание вернулось. А потом меня отдали в хоспис.
Александр поднялся в два приема:
-Ну что, пойдем? Дальше уж будет совсем темно, там чаща. Включайте фонарик…
Никогда Алене не забыть этого пути. Они шли уже не рядом, а друг за другом, Александр впереди. Узкий луч света, голые деревья почти сплошной стеной, в которой он все-таки находил проход. И бесконечный путь… Вот тут-то и стало ясно, что даже если Алена захочет вернуться назад, без Александра она не сможет этого сделать, заблудится непременно.
Но все заканчивается, и настала минута, когда они вышли на поляну и увидел Дом. Были ли его камни серыми, или синими – в неверном ночном свете не разобрать. Дом стоял на склоне горы, и сейчас, когда деревья облетели, видно было отсюда и море. Лунный свет на волнах. Волны даже отсюда казались большими, потому что тут – отмель.
Двери дома были открыты. Александр не спросил Алену в последний раз – пойдем? Потому что всё меж ними было уже решено. Они не взялись за руки, но шли плечом к плечу. Так, вместе, они и вошли внутрь…
….А там вниз, в холл, спускалась витая лестница. И на ступенях ее сидели двое мужчин. Может быть, они сидели тут давно, целую вечность… Один из них был смугл и черноволос, и костюм его ярок как у жителей юга. А у другого глаза были светлые-светлые…
«Хозяин дома, которого, говорят, тоже тут уб-или, - подумала Алена, - А этот, похожий на пирата – тот, кто возвел эти стены…»
Никаких жутких узоров, никаких трещин не видела Алена. Мужчины смотрели на них и, кажется, чуть улыбались.
- Такое ведь случается первый раз, - начал черноволосый.
- Да, - откликнулся светлоглазый, - Не один из них обманом завлек сюда своего врага… Оба пришли добровольно. И никто не хочет смерти другого, каждый просит для другого - жизни…
- В принципе это такая малость…, - черноволосый подпер кулаком подбородок, - Но удивительно, что находятся смельчаки в это безумное время…Идти в пасть ко льву… Просить бескорыстно…
- Не пожелай другому зла, если хочешь бессмертия… И всё тебе будет дано Может, и Дом ждал этого часа, чтобы не жаждать больше кро-ви и боли, чтобы простить….Может быть, дому нужен был этот глоток света… Идите, дети, - светловолосы вздохнул, - Идите.
Они вышли. Позади них была поляна, залитая лунным светом… пустая поляна….
**
-Я же говорил вам, хоспис – это не только про см-ерть, это еще и про жизнь, - врач протянул Алене папку, в которой были все ее медицинские «документы», - Переделайте свое МРТ, и живите долго и спокойно…Подобрали препараты, причем самые простые, ушли симптомы, и все кончилось…Я уверен, что у вас сейчас на обследовании не найдут ничего плохого…
Врач улыбнулся. Наверное, такое случалось в его практике редко. Может быть, никогда.
- А бабушку эту, Валентину Федоровну, переводите на второй этаж, там освободилось место, - сказал он медсестре, что сопровождала Алену.
Нужно было собирать вещи, которых в палате скопилось не так уж много, но все-таки скопилось. А впереди был период восстановления – более или менее долгий, и Костик, и Мария Захаровна, и где-то там… в самом конце, рынок – копченая колбаса и яйца с двумя желтками.
Александр ждал ее в коридоре. Стол у окна, возле ног – потертый рюкзак.
- Куда вы? – спросила Алена.
-К своим, - сказал он, - К Машеньке и дочке.
Алена взглянула испуганно.
- Я не сошел с ума, - сказал он, - На кладбище нужен сторож. Дорожки занесло снегом. Я буду их чистить. Принесу своим девочкам ветки рябины. Прилетят снегири.
Он протянул ей руку. Они стояли и смотрели друг на друга. Алене нужно было позвонить Костику, чтобы приехал за ней. Но они с Сашей никак не могли разжать рук.