К словосочетанию «свой психолог» я отношусь скептично. Во-первых, потому что верю, что если вы выбираете человека с дипломом, какими-то ещё сертификатами и открыто постулирующим свои знания в сети, то вы наткнётесь на более или менее успешного профессионала. Конечно, когда вы ничего о нём не слышали и не читали, есть вероятность, что судьба вас сведёт просто с человеком, любящим психологию. Однако, к сожалению или счастью, даже такие психологи могут принести пользу и излечение. В основном люди, имеющие профобразование и навыки, являются специалистами.
Да, каждый из нас выбирает какие-то свои любимые направления психотерапии. И тем не менее отвечаю за своих коллег, что множество работает всё же в мультимодальности. То есть где-то СОВМЕЩАЕТ разные направления, по тому, на что откликается клиент. Индивидуальный подход – это не «фишка» психолога, а необходимость, без которой взаимодействия не получится.
Признаю, бывает так, что клиент с терапевтом друг друга понять не могут. При этом это не значит, что один дурак, а другой – непрофессионал. Это просто значит, что у них настолько разные механизмы мышления, что для того, чтобы достигнуть взаимопонимания, им требуется намного больше времени. Это опять же НЕ значит, что взаимопонимание невозможно.
Хотя давайте и не идеализировать такую сложную конструкцию как «взаимопонимание». Абсолютного его вам никто не даст. Этого в принципе невозможно. И даже когда вы окутаны иллюзией особенного понимания со стороны врача, учтите, что это - его профессиональная роль - создавать вам иллюзию взаимопонимания.
Давайте признаем, что клиенты выбирают себе терапевтов не на основании их могущества, а на основании мельчайших деталей. Кому-то проще доверять полненьким. Кому-то, наоборот, нужно, чтобы их терапевт создавал идеальный образ во внешности и жизни: отношения, деньги, свобода и раскрепощённость. Кому-то надо, чтобы психолог был значительно старше. А кому-то очень важно общаться с психологом на равных, чтобы тот был его же возраста. Кому-то нужен психолог-мотиватор из разряда «все ты можешь, я в тебя верю!». А кто-то, наоборот, чурается таких и нужно, чтобы психолог был мега-аналитичен и находил соринку в глазу любого.
Люди не смотрят конкретные качества специалиста, люди ищут подходящего человека на отведенную для него роль.
Проще говоря, кому-то нужны бабушки, чтобы отрабатывать отношения с (метафорической) матерью, кому-то дедушки, чтобы отрабатывать отношения с (метафорическим) отцом. Кому-то важно, чтобы это были именно лица с возрастом и опытом, как бы поумневшая мама или поумневший папа. А кому-то нужны те же мама-папа, но молодые, вроде «как если бы они были нормальные в моем детстве». Кому-то похожие на себя, чтобы отрабатывать отношения с собой. А кому-то похожие на себя, но другого пола, чтобы отрабатывать отношения с другим полом.
Мысль о том, что терапевт и клиент должны «подходить друг другу» как личности ведет нас по ложному следу. Потому что правильнее было бы сказать, что между указанными людьми должен быть комплаенс. Его определяют как терапевтическое сотрудничество, которое держится на доверии клиента.
И если люди подбирают себе терапевта по сочетанию сценариев, то подлинный комплаенс (позвольте мне употреблять это слово далее) возможен не ранее, чем когда догмы сценария будут откинуты. Иначе мы рискуем играть в терапию, когда клиент доверяет терапевту, только когда он в рамках роли, отведенной сценарием. А если он сегодня не в роли, то летит не только комплаенс, но и весь былой результат терапии.
Подбор терапевта на роль в своем же сценарии - это тоже не блажь клиента, а его необходимость. Он искренне хочет довериться и «подходящесть» терапевта для него как защита от того, что ему не сделают больно. Только эта защита одновременно и его сдерживающий фактор.
Бывает, что комплаенс не устанавливается и за 10-15 сессий, а бывает, что уже на второй сессии человек падает в зависимость от терапевта с позицией «делайте со мной, что хотите». И то, и то навевает сомнения. В первом случае человек защищается от доверия, а вот во втором он на самом деле расплачивается собой, лишь бы не нести ответственность за результаты. И в обоих случаях доверие болезненное, даже если его раздают даром.
Однако не надо предполагать наивность в подобных сценариях. Даже если сценарий наивен, в нем все равно есть свое развитие сюжета, развязка и ВЫГОДА именно такой развязки. Огульно рассуждать не будем, потому что в каждом случае она индивидуальна, хоть и прогнозируема.
И люди бы не приходили в терапию, если их сценарий был бы простым хэппи-эндом. Нет, предварительно полагается помучиться.
За чем бы вы ни пришли к психологу (поддержкой, безусловной любовью и принятием, системным пониманием своей жизни или глубокими инсайтами, а также, естественно, за алгоритмом, как все исправить), рано или поздно почувствуете, что вам МАЛО. Что вам не додают. Или что это не то, что бы вы хотели.
Потому что конечная цель психолога - учить вас давать это себе. Хотя первоначально он и будет вам выдавать то, за чем вы пришли. Во-первых, чтобы расположить к себе и установить контакт. Во-вторых, потому что ВЫ УЖЕ ВЫБРАЛИ СЕБЕ ТАКОГО ПСИХОЛОГА.
Иными словами, вы хотите поесть рыбы и психолог, чтобы расположить вас к себе (это не манипуляция, а установление психологического контакта), вам какое-то время рыбу дает. А потом говорит «давай возьмем удочку». И вот тут-то и начинаются проблемы.
Более того, он и НЕ ДОЛЖЕН выдавать ту рыбу, которую вы любите. Т.е. если вы пришли за рыбой- форелью, а вам дают треску, то, напомню, дело психолога – научить вас ловить рыбу самостоятельно. И тогда вы поймайте себе все, что хотите.
Ходят ли к психологу за тем, чтобы научиться ловить рыбу? Да, но давайте признаем, что редко. Люди приходят к психологу, когда уже давно не ели. В метафорическом смысле, конечно. Люди приходят глубоко фрустрированные, в затяжном неврозе или кризисе. А иногда и более тяжелых состояниях. Они давным-давно не «ели» этого принятия, поддержки, системного понимания своей жизни и т.д.; они голодны настолько, что им сейчас не до удочки.
Но даже когда состояние человека на момент обращения удовлетворительно, все равно будет терапевтический откат.
Ведь со временем, в идеале, психолог должен стать конфидентом. Это слово я особенно люблю, не кривя душой. Оно означает, это психолог становится человеком, с которым можно поговорить обо всем, который знает о клиенте очень много и клиент тоже об этом осведомлен. А на такого человека неизбежно ложатся проекции, уже исходящие не из потребности защищаться, а более глубокие.
Как уже наверху было сказано, мы в психологе ищем либо себя, либо любого из родителей. И если вы пришли к психологу, как к маме, то рано или поздно перенесёте на него не только хороший образ мамы, но и плохой. И с психологом-собой вы тоже столкнетесь через хорошие чувства к себе и через то, что вы в себе отрицаете.
Более того, период спада и претензий может начаться значительно раньше, чем вы ожидаете, именно потому, что огромный объем претензий не выработан по отношению к первичному объекту. В терапии это зачастую переживается так, что порождает забывчивость прийти на сессию, желание ее отодвинуть на подальше, страх ожидания новой сессии, а то и желание найти себе другого психолога, попонятливее и потеплее.
Так что эффект терапии определяется не только умениями психолога, но и теми ролями, которые на него будут повешены. Например, широко распространен такой сценарий, что клиент сначала очарован психологом, требует с ним заниматься как можно чаще, потом чувствует, что его психика такими же семимильными шагами не изменяется. Клиент остаётся в терапии, но начинает задевать терапевта колкими фразами, а то и вовсе обесценивает его труд.
Непросвещённому читателю может думаться, что надо валить, как только перестаёт нравиться, но на самом деле в этот период настоящая терапия только начинается. Потому что именно сейчас человек начинает сепарироваться от терапевта как от родителя; понимает, что его никто спасти не может, и принимает судьбоносные решения уже как независимая личность.
Он сталкивается с экзистенциальным одиночеством, объективной незащищённостью и неопределённостью мира. До того, как он остался в терапии, он либо бегал от этих переживаний по психологам, либо подкреплял себя верой, что это всё не так. А тут он начинает взрослеть.
Психолог помогает ему все эти чувства проживать, подсказывая, как можно к ним относиться и как себе помочь. Клиент через доверие к терапевту достигает трансформации. А может от нее убегать через подпитывание надежды, что где-то есть идеальный для него терапевт, либо о том, что данный терапевт ещё не раскрылся, но вскоре станет для него таковым. И, к сожалению, ради трансформации подобные надежды надо потерять.
В силу вышесказанного я уважаю подход психоаналитиков, хотя к ним и не принадлежу. Психоаналитики устанавливают со своим клиентом договорённость на то, что терапия будет длиться не менее скольких-то месяцев, а то и года. Это значит, что клиент будет приходить на терапию, даже если он уже разочаровался в результатах и обесценил терапевта.
Сама я таких условностей не задаю, потому что постулирую принцип свободы воли. Но часто вижу, что клиенты прыгают от одного терапевта к другому, так и не устанавливая настоящий контакт. Да, они несут нам деньги. Но от этого на душе всё равно не сладко, потому что наша профессиональная обязанность - давать результат. А результат возможен, только когда есть комплаенс. Комплаенс не воспринимается как «мой терапевт – лучший», это все же из детства, когда дети меряются между собой, чья мама красивее, моложе и т.д. Когда мы становимся взрослыми, мы перестаем меряться мамами и ценим СВОИХ мам за то, что они наши.
Так и отношения с терапевтом устанавливаются не на основании удовольствия от терапии или восхищения личностью терапевта, а на основе глубокого уважения к нему и ощущения близости из-за того, что терапевт всё о вас знает и на вашей стороне.
Подборки всех статей по тематикам:
Работа с чувствами (кроме боли)