На исходе зимы Варвара решила вымыть в доме окна: сил не было смотреть сквозь мутные, запылённые стекла на улицу. День неожиданно выдался по-весеннему погожим, с капелью и солнышком, а уличный термометр показывал аж плюс пять – небывалое для конца февраля тепло. Только вот больные суставы подвели Варвару: неуклюже поскользнулась она на мокром подоконнике и с глухим стоном вывалилась через окно прямо на улицу.
Анечка, молоденькая фельдшерица, оглядывая в медпункте распухшую лодыжку, вздохнула:
- В город Вам надо, Варвара Пална, в больницу, рентген делать. Закрытый перелом, скорее всего.
- Да как же, Анюта, я поеду? – ахнула Варвара, - хозяйство у меня, дом. Как без пригляду оставить?
Анюта пожала плечами и посоветовала:
- Соседей попросите, хозяйство-то у вас не великое.
Не хотелось Варваре в больницу. Там она за все шестьдесят с лишним лет своей жизни была всего два раза: когда дочь рожала и когда по молодости да по глупости напилась до рвоты с подружками дешевого портвейна. Впечатления у Варвары остались самые неприятные, но делать нечего. Надо так надо.
Вечером того же дня приехала «скорая» и забрала Варвару в больницу. В палате было пусто, прохладно и до того тоскливо, что у нее сжалось сердце. Но на следующее утро в палату к Варваре положили говорливую Любу, которой муж нечаянно сломал руку, когда они вместе передвигали в прихожей громоздкий шкаф.
- Я ему и говорю: «Лёнь, ты держи крепче, а то придавит твою благоверную», а он мне: «Держу, не боись, я ж у тебя сильный», а сам назад попятился, да тут и наступил нашей Мурке на хвост. Она его цап за ногу, заорал мой силач как резаный, да шкаф из рук-то и выпустил, - со смехом рассказывает Люба, попивая жидкий больничный чаёк вприкуску с куском черного хлеба, намазанного повидлом.
Варваре нравится Люба, с ней больничные дни проходят как будто быстрее. К Любе по вечерам приходит муж. С виноватым лицом приносит апельсины, томатный сок и пирожные: Люба сладкоежка страшная, за один присест всю коробку съедает. Они долго болтают в больничном коридоре, где то и дело слышится заливистый Любин смех и виноватый бас её «силача» Лёни.
На третий день наконец приехала к Варваре дочь, Настя, привезла сменное белье, халат потеплее (в палате прохладно), фруктов и всяких нужных мелочей, которые с собой в больницу Варвара прихватить не догадалась.
- Как ты, мам? – спрашивает Настя, целуя мать в щёку и присаживаясь на стоящий у кровати стул. Она старается улыбаться, но выходит плохо.
- Нормально, Настенька, почти и не болит уже, - отвечает Варвара, с тревогой вглядываясь в бледное лицо дочери. – Вы сами-то как? Как Володя?
При упоминании имени мужа Настя хмурится и нервно теребит пуговицу медицинского халата, наброшенного на плечи.
- А что Володя…Неприятности у него, мама, - отвечает Настя, достает из сумочки платок, аккуратно вытирает набежавшие слезы, щелчком раскрывает карманное зеркальце, смотрит, не размазалась ли тушь.
- Что случилось-то, дочка? – спрашивает Варвара, но Настя качает головой и украдкой кивает на Любу, которая сидит на кровати, уткнувшись в экран телефона.
- Может, выйдем в коридор? Я помогу, - предлагает дочь, не желая, видимо, говорить при посторонних.
Добравшись на видавших виды больничных костылях до обитой дерматином кушетки, Варвара садится, вытянув загипсованную ногу. Настя садится рядом и, не решаясь начать разговор, пару минут молчит. Наконец она, глядя в пол, произносит:
- Мама, Володя задолжал денег. Много денег, у нас таких нет. Вчера к нам приходил человек, угрожал, сказал, что если до конца месяца не вернем… Ну ты понимаешь…
Настя бросила на мать выразительный взгляд, мол, ничего хорошего ни ее, ни мужа в этом случае не ждет.
- Доченька, ну как же так? В полицию надо идти, писать заявление… - говорит ошеломленная такими известиями Варвара, поглаживая дочь по плечу.
- Какая полиция, мама?! – голос Насти срывается, она закрывает лицо ладонями и глухие рыдания сотрясают плечи под белым больничным халатом.
Варвара сидит молча, перебирая в уме возможные варианты, но ничего не приходит на ум. Денег она никогда не копила, да и не с чего было ей набивать кубышку. Разве что занять у Авдеевны, она, пожалуй, не откажет.
- А сколько нужно? – спрашивает Варвара.
- Десять тысяч, - глухо отвечает Настя, шмыгая носом, достает платок и зеркальце, пристально разглядывает опухшее от слез лицо.
- Так это и немного вроде. Давай я завтра Авдеевне позвоню, а? У нее точно есть, я знаю, они с Михаилом на мотоцикл откладывают.
- Десять тысяч долларов, мама, долларов, а не рублей, - усмехаясь, произносит Настя, - Откуда у твоей Авдеевны такие деньги…
Варвара, пораженная озвученной суммой, понуро опускает плечи и снова молчит. И правда, откуда? Отродясь деревенские таких денег не то, что в руках не держали - в глаза не видели. Вдруг Настя, будто что-то вспомнив, хватает мать за руку:
- Мама, а помнишь кольцо? Бабушкино, с рубином, старинное? За него много дадут в одном ломбарде, я узнавала. Отдай его мне, там приличная сумма будет. А, мам? Тебе-то оно зачем?
Варвара виновато смотрит на дочь и не знает, как сказать.
- Ну, так что? – нетерпеливо спрашивает Настя, и Варвара решается.
- Так нет его у меня, Настенька. Я ж его Анюте подарила. Я прошлой зимой так болела, Настя, страшное дело…Если бы не Анюта, я б до сего дня и не дожила, наверное. Вот я в благодарность ей, так сказать, колечко-то и отдала. Кабы я знала, так приберегла бы его…
Настя с недоумением заглядывает матери в лицо.
- Какой еще Анюте?
- Ну, докторше нашей, ты её знаешь. Светленькая такая, на Липовой живёт, за школой.
- Ааа, это которую муж с ребёнком бросил? – смутно припоминает Настя рассказы матери, и в голосе её звучит что-то неприятное.
Варваре тяжело говорить с дочерью. За годы, прожитые с мужем, Настя стала какой-то надменной, желчной, всем недовольной и вечно куда-то спешащей женщиной. Городской, одним словом.
- Настенька, зачем ты так… Всяко в жизни бывает. А то, что бросил, оно и к лучшему – не пара он Анютке нашей, гуляка и пьяница. А сын пусть лучше без отца, чем с таким папашей, он ведь…
- Ладно, мама, мне Анютка ваша до лампочки, - раздражённо перебивает Настя, - ты лучше скажи, когда кольцо у неё забрать сможешь?
Варвара, поражённая словами дочери, молчит. Настя, видя нерешительность матери, идёт в наступление:
- Хочешь, я завтра сама к ней съезжу, поговорю, объясню, что так, мол, и так, такая ситуация…Давай?
- Да что ты, Настя, кто же так поступает?! Я же от чистого сердца, за помощь, а ты говоришь: забрать! Нет, не могу я так, дочка, разве можно? – произносит Варвара и качает головой.
- Ясно, - со злостью бросает Настя, — значит, придётся квартиру продать. На улице будем жить, зато Анютка твоя с колечком. Чужая девка дороже родной дочери оказалась… Да уж, мама, не ожидала я от тебя такого… Ладно, пойдём в палату, холодно здесь.
Варвара пытается возразить, но Настя не слушает. Вдвоём они возвращаются обратно, и дочь уходит, пообещав заехать через неделю: раньше не получится, работа. Варвара, опустившись на кровать, чувствует какую-то странную усталость, ложится и долго лежит, мысленно перебирая всех, у кого можно было бы одолжить денег. Но выходило, что ни богатой родни, ни состоятельных знакомых у Варвары не было. Всю ночь она не спит, погружённая в тяжёлые раздумья, и лишь под утро забывается чутким, беспокойным сном.
Варвара просыпается с первыми солнечными лучами. Вскоре в палату с подносом, уставленным баночками и коробочками, входит Катя – молодая медсестра, которую любят все пациенты травматологии. Улыбчивая, приветливая и разговорчивая Катя нравилась и Варваре.
- Доброе утро! – бодро здоровается Катя, - таблеточки заказывали? А погодка-то какая сегодня, гляньте! Совсем весна!
- Доброе утро, Катюша, - вяло здоровается Варвара.
- А что это Вы сегодня, Варвара Павловна, такая квёлая? Спали плохо? – интересуется Катя, раскладывая таблетки.
- Плохо, - признаётся Варвара.
- Так может, я с доктором поговорю, пусть снотворное Вам выпишет? – предлагает медсестра.
- Нет, Катенька, не надо. Просто сердце у меня не на месте: как там моё хозяйство, хата моя без меня? – рассказывает Варвара. Правду не скажешь: какое дело чужому человеку до её проблем?
- Вы потерпите немного, через недельку выпишут, точно говорю. Лодыжка ваша заживает быстро, слава Богу, а значит, никто Вас долго здесь держать не будет, - утешает Катя.
— Да уж поскорей бы, - улыбается Варвара, - уж и не болит почти.
— Вот и замечательно! А сейчас собирайтесь: поедем на рентген.
По дороге в кабинет рентгенолога Катя о чём-то болтает: хочет поднять притихшей Варваре настроение, но её слова пролетают мимо, становятся фоном для беспокойных мыслей женщины.
- Ну вот, прибыли. Придётся немного подождать, - сообщает Катя, останавливая инвалидную коляску у двери рентгенологического кабинета, - а всё-таки, везёт Вам, Варвара Павловна: в деревне живёте. Я бы вот тоже с удовольствием купила домик где-нибудь в глуши, чтобы лес, речка рядом, свежий воздух…Красота! В городе что? Пыль, шум, суета…
Эти Катины слова словно выводят Варвару из забытья. Вот оно, решение! Такое простое и ясное, как белый день. И как же она раньше об этом не подумала?
Через неделю Варвару и правда выписали. Ходить она могла, правда, пока только с тросточкой, но это лучше, чем, лёжа на кровати, лицезреть целыми днями унылые больничные стены. Да и дел у неё теперь невпроворот…
Варвару из больницы забирала Настя. На вопрос матери о делах ответила нехотя:
- Плохи, мама, наши дела. Володю бандиты замучали, каждый день звонят, угрожают… неделю назад его кто-то избил прямо около подъезда. Он уж из дома никуда не выходит, да еще и пить начал…
На следующий же день после возвращения из больницы Варвара берётся за дела: прибирает в доме, белит, стирает, до блеска натирает деревянные полы, очищает от подтаявшего снега дорожки во дворе. Так несколько дней без устали трудится она, не обращая внимания на боль в злополучной лодыжке. Потом едет на автобусе в город, в редакцию местной газеты, в которой на последней странице обычно размещают объявления....
А ещё у нас есть сайт: razvlechtenie.ru
Пару дней спустя, ранним утром, к дому Варвары подъехал тёмно-серый, забрызганный грязью автомобиль, из которого вышел невысокий, полноватый мужчина в кожаной куртке, представившийся Григорием. Он долго осматривает дом и участок, то и дело одобрительно кивая и бормоча что-то себе под нос, интересуется как бы невзначай:
- А чего продаёте-то? Переезжаете, что ли?
- Переезжаю, к дочери, в город, - отвечает Варвара.
- А я вот, напротив, от сына в деревню решил съехать. Жениться он собрался, - рассказывает мужчина, - а молодые отдельно должны жить, я так считаю…А дом у вас хороший, крепкий. Умели же раньше строить, не то, что теперь.
Варвара кивает, но мысли её заняты другим: «Купит, не купит? Не томил бы уж…».
- Сколько просите? – повернувшись к ней, спрашивает Григорий.
Она называет цену, и, к её удивлению, он соглашается сразу. Варвара обещает освободить дом к концу месяца. Это устраивает обоих, и Григорий уезжает, забрав документы на собственность и оставив на столе внушительную стопку пятитысячных купюр.
Варвара возвращается в дом и долго сидит, обессиленная, у печки. Вспоминаются ей дни, прожитые в этом доме: и счастливые, и не очень, такие, из которых и состоит жизнь человека. От того, что всё это не принадлежит больше ей, что в этих стенах жить будут теперь чужие люди, становится Варваре так горько, что бегут по её щекам непрошенные, горячие слёзы…
Успокоившись, Варвара достает из сумки старенький кнопочный телефон и звонит дочери, но Настя не берёт трубку. Варвара звонит снова и снова, наконец Настя отвечает, и в голосе её чувствуется нескрываемое недовольство:
- Мам, ты чего звонишь в такую рань? Мы спим еще.
- Доченька, ты уж прости, что разбудила. Приехать сможешь сегодня? - просит Варвара.
- Что-то случилось?
- Нет, Настенька, всё в порядке у меня. Просто соскучилась очень.
- Соскучилась она, а мне в такую даль тащиться…Ладно, приеду, к вечеру жди, - нехотя соглашается Настя.
Вечером дочь приезжает, и Варвара торжественно вручает ей деньги. Счастью Насти нет предела:
- Ну мать, ты даёшь! Удивила так удивила! Ты кредит, что ли, взяла? – приговаривает Настя, торопливо пересчитывая купюры.
- Нет, кто ж мне его даст? Стара я уже, выплатить не успею – помру, - смеётся Варвара, - дом я продала, Настенька.
Настя с недоумением смотрит на мать, хмурится:
- То есть как продала? А жить ты где собираешься? Мам, ты ж знаешь, у нас – не вариант. Мы сами в двушке ютимся, была у нас, видела – не комнаты, а клетушки.
- Да ты не переживай, доченька, я себе уж местечко подыскала. Не пропаду, - спешит успокоить её Варвара и улыбается, глядя на довольное лицо Насти. Радуется её материнское сердце, для которого нет ничего важнее на свете, чем счастье дочери…
Варвара доживает свои дни в доме престарелых. Она еще вполне бодрая старушка, но в последний год начала часто болеть. Медсёстры говорят – это от тоски, ведь никто из родных не навещает пожилую женщину. Дочь звонит редко, да и разговоры те длятся не больше нескольких минут. Насте некогда – у них с мужем теперь бизнес. А Варвара каждый день ждёт её приезда, сидя у окна, ждёт и верит: вот-вот войдёт в ворота её ненаглядная доченька…