Поезд трясся в ночной темени. За окном тянулись бесконечные снега и снега. На горизонте вдруг мелькали тусклые огоньки редких далёких сёл. Всё бы ничего, пока одна из девочек не вздохнула:
- Это моё село. Вон там. И мама дома.
Глянули мы в темень, воззрились друг на друга - куда катимся, Господи? В неизвестность и холод среди зимы. Задёрнули занавеску, чтобы вовсе ничего не видеть.
А несло нас в Карпаты. Зимние каникулы у студентов, когда в секции альпинизма устраивали сборы для новичков. Зачем понесло вообще в секцию, а теперь и вовсе в даль несусветную? Коллективная мысль бродила в глупых головах. Поезд трясся в Яремчу.
Я злилась на Диму, друга со времён детского сада, который и сподобил заняться каким-то странным альпинизмом.
Именно Дима с восторгом описывал прелести поездки в Карпаты. Горы! Лыжи! Каникулы! Это у него, у меня на заводе - отгулы с отработкой. И на лыжах в жизни не стояла, в руках не держала, ведать не ведала. Но соблазнил. Хотя сам ещё не бывал.
Снаряжение брали в прокате. Выдали мне ботинки туристские обыкновенные, брезентовый рюкзак, спальник, свёрнутый в рулон, и деревянные лыжи. Собрала вещички. Ехать никуда не желала категорически. Но Дима, Дима. С которым встречались уже не по детской дружбе. Что делать, попробую. С милым рай и в шалаше.
Но в последний момент милый и отвалил. Не сдал сессию, насколько помню. В общем - не поехал. И катилась я в тряском поезде среди стылого мира одна-одинёшенька. Злая на весь белый свет.
Рассказывали нам, конечно, красиво. Горы, лыжи. Восхождение на Петрос и Говерлу пешочком по снегу. А главное - там ещё будут одесситы под командованием легенды альпинизма Александра Владимировича Блещунова. Познакомимся, увидим! На всю жизнь запомним.
Действительно, человек-легенда. В честь Блещунова назвали пик на Памире. Здесь ссылку лучше не давать, кому интересно, помещу в закреплённом комментарии.
Но сразу нас всех предупредили - Босс (именно так звали Александра Владимировича) весьма и весьма суров. Стоять ровно, в глаза смотреть прямо, головой кивать и не перечить. Никаких возражений! Что скажет - бегом исполнять. А иначе! Лучше до "иначе" не доводить. Все поняли? Все.
Выгрузились из поезда ранним утром на ледяном вокзале. Кругом - снег и снег. Мёрзлые фанерные стулья в зале. Автобус будет через три часа.
Затем тряслись в этом автобусе, который явно с доисторических времён. По местным дорогам через ямы-ухабы. Прикатили в забытое Богом село. Где снег, снег и снег, дым из труб над крышами, сани с лошадьми.
Унылой вереницей через село брели почти до самой окраины. Наконец, возле приземистого деревянного дома остановились. Здесь, значит, обитель наша. И опять, и снова в стопятьсотый раз всем напомнили - Босс! Молча на цыпочках - бегом внутрь.
В предбаннике сидел сухенький старичок. Это сейчас я понимаю, что никакой не старичок, а вовсе мужчина в расцвете сил. Александр Владимирович родился в 1914-м, а дело происходило в 1973-75 гг. И было Боссу, человеку-легенде, вокруг 60-и лет. Что сказать, если мне уже 69. А по молодости все, кто старше лет 40-ка, уже почти современники динозавров.
Босс незаметно сидел в углу, всё пространство предбанника занимала огромная плита, которую и топил дровами.
Мы почтительно здоровались, шмыгая один за другим в комнату, где уже расположились одесситы. Побросали рюкзаки, сели. Человек 25, насколько помню, 20 новичков. Куда нас принесло? Старожилы-разрядники весело приветствовали компанию одесситов. Мы жались в сторонке..
Затем вдруг сказали, что пора готовить ужин. Кто желает дежурить? Как это - дежурить и что вообще делать? Никто не возжелал. Бросили жребий. Выпало двоим - парню и вдруг мне.
А делать-то что? Идти к Боссу, он расскажет и покажет. На дрожащих ногах...дошли, в общем. Два кролика перед удавом.
Босс неожиданно улыбнулся. И вовсе оказался вполне земным человеком. Рассказал и показал. Вот в этом огромном котле варить кашу, здесь нарезать хлеб, посчитать количество. Намазать повидлом. В ведре на плите кипятить чай, вот заварка. Воду носить из колодца во дворе.
Мы справились! Под руководством, разумеется. Поскольку впервые в жизни видели плиту на дровах, ведро с чаем и кашу в огромном казане. Вдвоём справились - я и парень, имени не помню. Гордо понесли ведро и котёл в комнату. Ещё и хлеб с повидлом каждому, никого не обделили.
Народ (полная комната голодного народа) ложками орудовал, кашу нахваливал. Приступили к чаю и хлебу с повидлом. И когда почти закончили трапезу, вдруг в дверях появился Босс. Оглядел картину и сурово спросил:
- Дежурные где? Почему чай без сахара?
Я поняла - всё. Вот и конец, о котором предупреждали. Что делать? Дежурных Босс явно не запомнил. Парень молчал. Нет, ну трусом я никогда не была! Если что - пусть с музыкой! И подняла руку:
- Я!
- Так почему чай без сахара?
- Не...не знаю...
В это время народ загомонил. Очень вкусный чай! И хлеб, и повидло! Даже и не заметили, что без сахара! Босс улыбнулся и вышел. Уф...хорошо, что я сидела.
На следующий день предстоял подъём наверх к горам в домики лесников. Откуда-то взялись общие продукты, которые сказали распределить по рюкзакам. Все набирали самостоятельно. Я тоже приступила к погрузке.
В рюкзаке лежали немного вещичек и свёрнутый скаткой спальный мешок. Получила в прокате, дома и не подумала развернуть. Для продуктов оставалось ого-го сколько места свободного. И начала складывать в рюкзак банки с консервами. Много банок с консервами, поскольку места вполне хватало. Рюкзак собирала впервые в жизни. Да и видела тоже впервые.
Взвалила на спину, лыжи на плечо пристроила - пошла.
Отряд стремительно удалялся. Ноги беспомощно месили снег, груз пригибал к земле. Я плелась из последних сил, не понимая, откуда силы у всех остальных новичков. И отставала, отставала, отставала.
Пока кто-то из разрядников не подошёл посмотреть, в чём дело. Решил помочь с рюкзаком, стянул с моей спины и охнул. Гавкнул на других руководителей - куда смотрели? Я хлопала глазами. Содержимое рюкзака вывалили на снег, присвистнули:
- Ничего себе! Зачем столько банок напихала?
- Ну...место было. А сколько нужно?
- Место было! Почему спальник не разложила?
- Куда?
Оказалось, что спальник в скатке не носят. А вовсе разворачивают и укладывают вдоль спины в рюкзаке. Затем остальные вещи. Когда показали, вдруг очень мало места стало внутри. Буквально на пару кирпичиков хлеба и пяток банок с консервами. Я напихала этих банок штук 40, если не значительно больше. Потому что лезло! Доверху напихала. И никто не проследил.
После разгрузки пошла нормально, не отставала.
Через несколько часов пути наверх, наверх и наверх, притащились к домикам под названием "колыба". По непаханому снегу.
Колы́ба — сезонное жильё пастухов и лесорубов, распространённое в горных районах Карпат.
Весь отряд занял один большой дом из брёвен и с печкой-буржуйкой внутри. Не самовольно, была какая-то договорённость заранее и каждый год. Поэтому на законных основаниях.
В следующие дни катались на лыжах с ближних склонов (где я усердно падала) и сходили на гору Петрос. Просто пешком через снег, снег и снег почти по пояс. Оказалось очень даже интересно. С вершины, хоть и небольшой (высота 2020 м), обозревали мир внизу. Лес под нами, сплошные гигантские сосны, и совсем далеко на горизонте - сёла.
Всё хорошо, но современной лыжной одежды ни у кого не существовало. Да и вообще с одеждой была напряжёнка. Тряпичные спортивные штаны, тоненькие туристские ботинки, курточки на меху рыбьем.
У меня, насколько помню, был шерстяной спортивный костюм, колготки под ним, байковая рубашка и куртка на синтепоне. Сейчас бы околела в два счёта в подобной экипировке. И всё это великолепие постоянно промокало. Мёрзли, но не критично.
Барахло развешивали сушиться на единственной верёвке над буржуйкой. В десять слоёв одно на другое наваливали. Разумеется, толком ничего не сохло. Да и буржуйка быстро прогорала, к утру остывала полностью. Спали на полу, вылезали на свет божий, стуча зубами, а здесь ещё вещи мокрые.
Старшие научили, что делать - ботинки, носки, штаны мокрые засовывать в спальник на ночь, своим телом греть и сушить. Мокрые - свои телом? И ботинки? Сушили. Заодно тёплые с утра надевали.
Замечательную фразу сказал мой сосед по месту на полу. Сидел в спальнике перед сном, задумчиво крутил в руках ботинок. И вдруг изрёк:
- Приеду домой, никого не пущу к батарее! Сам свои вещи буду сушить! На всей батарее - один!
Сколько лет прошло, я до сих пор помню. И частенько по разным случаям вспоминала. Мы жили в старом доме с печкой, которую я тоже облепила единолично, когда приехала. Моё! Сама греться буду! Прижалась к горячим изразцам, так и сяк поворачивалась, бока поджаривала. И ботинки сушила не в постели! Возле печки.
А с гор спускались назад на лыжах. Я впервые в жизни поняла, что держаться на узких деревяшках не умею. Каким образом доехала по крутому серпантину - не знаю. С рюкзаком ещё.
Поселились в другом доме, где стояли нары в два яруса. И после холода в колыбе, раскочегарили печку.
К утру от меня на втором ярусе почти что пар шёл. Выскочила на улицу в одной рубашке. Рядом протекал ручей. Горный, холодный и среди снежных берегов. Народ умывался. С разгону я тоже рукава закатала, руки по локоть окунула, ледяной водой лицо тёрла. После жары в доме - кайф. Зимой в горах на морозе умываться ледяной водой. Но кайф! И до сих пор помню.
Домой вернулась, словно из другого мира. Обновлённая. Приобщилась к древнему и прекрасному. Дима слушал, открыв рот, сокрушался, что не поехал. А кто виноват? Учился бы нормально, а не бил баклуши. Я смотрела свысока. Потому что побывала и приобщилась! Поезд и автобус на обратном пути не запомнила.
И теперь точно буду заниматься альпинизмом, о котором и слыхом не слыхивала. И каждый год, помимо лагерей, были следующие поездки в Карпаты. Со своими приключениями.
Дальше напишу. Продолжение ЗДЕСЬ.