Древние манускрипты, собиратели корней мандрагоры, книга трав византийской принцессы, ингредиенты раннесредневековых красок, «язык дьявола»
Около 100 г. до н. э. при дворе понтийского царя жил целитель по имени Кратеуас. В обществе он был широко известен как собиратель корней мандрагоры, за что его прозвали Ризотомистом (греч. ῥιζοτόμος - тот, кто собирает корни в целях зельеварения). Всю жизнь он изучал терапевтические свойства растений и создал травник в трех томах, где текстовые описания сопровождались цветными изображениями. Так Кратеуас стал «отцом» ботанической иллюстрации, а его метод - образцом для тысяч последователей. Сегодня травник Ризотомиста утрачен, но ходили слухи, что еще в XVI в. в Константинополе видели оригинал рукописи. Прошло чуть более столетия, и в I в. на службу в армию императора Нерона в качестве военного врача поступил греческий натуралист Диоскорид. Долгие годы в походах с легионерами он занимался сбором и коллекционированием растений, делал лекарства из растительного сырья, анализировал морфологию флоры и зафиксировал более 1000 фармакологических рецептов на папирусе. Он выписывал цитаты из рукописи Кратеуаса и имел доступ к травникам еще более древних целителей, чьи имена канули в историю. К 78 г. Диоскорид обобщил весь материал в пяти томах «De Materia Medica» («О лекарственных веществах»). В течении последующих 1500 лет вплоть до открытия Нового Света этот труд будет фундаментальным, наиболее полным и авторитетным источником познаний о царстве Растений.
Бесценные свитки Диоскорида переписывали другие авторы, дополняя копии новыми сведениями. Началась активная фаза эволюции ботанической науки, и, соответственно, ботанической иллюстрации. А вместе с этим развивалась история книги. К середине III в. римляне стали заменять свитки египетского образца кодексами: папирус резали на листы и сшивали в мягком или деревянном переплете. В условиях ослабления империи поставки папируса почти прекратились. Патриции вспомнили о технологии производства более прочного материала, которую изобрели во II в. в г. Пергам.
Процесс изготовления пергаментного кодекса был крайне трудоемким и длительным. В течение нескольких недель шкуры молодых (или даже нерожденных) коз, телят или ослов вымачивали в растворе извести, после чего шлифовали и отбеливали мелом. Чтобы подготовить пергамент для рукописи в 300 – 400 страниц, было необходимо забить стадо в 300 голов. Рукописи стали роскошью.
В это время в Риме появился необычный человек, создавший травник «Herbarium Apuleii Platonici» (IV в.) с опорой на источники поздней античности, в том числе на Диоскорида. В этой рукописи он выдавал себя за философа-платоника Апулея Мадаурского, жившего на два столетия ранее. Долгое время подлог оставался тайной, и только в наше время ученые смогли доказать, что истинный автор остается инкогнито. В официальных источниках неизвестного гербариста, а также копии и все производные от его труда атрибутируют как «Псевдо-Апулей».
В 512 г. пергаментная копия труда Диоскорида была преподнесена в дар дочери западно-римского императора Аникии Юлиане в знак благодарности за основание церкви Св. Марии в Константинополе. Сейчас этот иллюстрированный манускрипт называют «Венским Диоскоридом» («Wiener Dioskurides») или «Кодексом Аникии» («Anicia-Codex»). В состав этого уникального памятника ранневизантийской культуры также были включены копии фрагментов текста Кратеуаса. Помимо сюжетных композиций, он содержит 435 цветных рисунков с растениями, из которых 383 занимают полные листы формата 30 х 37 см.
По художественным характеристикам искусствоведы условно разделяют иллюстрации кодекса на две группы. Первая группа - композиционно сбалансированные и детально проработанные листы. Изображения второй группы стилистически отличаются. Они написаны более схематично и плоско, будто наглядными образцами для их выполнения послужили засушенные гербарные препараты.
Известно, что ботанические иллюстрации Венского Диоскорида были скопированы со старинного шаблона III или IV в. (ныне утерянного свитка). Часть страниц рукописи исчезла, некоторые из них - еще до Средневековья. Ниже представлена копия XIII в. утраченной 26-й страницы с примитивным изображением мандрагоры.
Образ мандрагоры также присутствует и в нескольких интересных сюжетных сценах. На одной из миниатюр сам Диоскорид получает этот антропоморфный магический корень от Эврезис – нимфы, покровительствующей изобретениям. Умирающая собака у ее ног изображена не случайно. Вплоть до конца Средневековья люди верили, что мандрагора кричит, когда ее выдергивают из грунта, и этот крик убивает или сводит с ума. Поэтому ризотомисты привязывали растение длинной веревкой к хвосту собаки. Собака начинала бежать на приманку и выдергивала корень, принимая проклятие мандрагоры на себя.
В аллегорической сцене из «Кодекса Аникии» ниже мандрагору держит Эпинойя (олицетворенная сила мысли). Сидящий справа Диоскурид описывает корень в кодексе, а художник за мольбертом слева (возможно, Кратеуас) делает ботаническую иллюстрацию.
А между тем, уже началось становление раннесредневековой культурной формации. Базовые сведения Диоскорида и Псевдо-Апулея, а также других античных «отцов» естественных наук продолжали копировать в скрипториях зарождающихся европейских стран. Рукописи уточняли, вольно интерпретировали, дополняли комментариями и выводами на основе целительских практик, концепциями арабских и византийских авторов, а также фольклорными преданиями и легендами. Естествознание еще не отделилось от мифологических представлений. На данной стадии развития это была скорее «протонаука» без четкого методологического аппарата, опоры на фактический материал и крепких стандартов качества. Иллюстративное сопровождение также было очень схематическим, часто допускало магические толкования и фантазийный вымысел.
Художников-иллюстраторов называли миниаторами или иллюминаторами, а иллюстрированные рукописи – иллюминированными. Изображения выполнялись натуральными пигментами:
Чтобы получить чернила, с древесных спилов собирали камедь, растворяли ее в воде, добавляли выделения из наростов на дубовой коре или сажу, настаивали, после чего заливали яичный белок в качестве связующего элемента. Чтобы получить кармин, варили с белком высушенную кошениль (тлю). Краплак изготавливали, вываривая корни марены красильной или кору боярышника. Основой для получения других оттенков красного были киноварь и сурик. Очень дорогостоящий пурпур поставляли из Византии, где его делали из моллюсков иглянок. Оранжевую краску добывали из сока ягод крушины. Методами получения оттенков синего были: отвары цветков василька, листьев вайды красильной и корневищ спорыша птичьего; растолченная ляпис-лазурь; разведенный на молоке сок дельфиниума. Желтые оттенки получали за счет отвара шафрана и луковой шелухи или разведенной в воде охры. Сепию делали из жидкости чернильного мешка моллюсков, а другие оттенки коричневого - из некоторых разновидностей глины и отвара ольховой коры.
Инструментарий иллюминаторов составляли калам (тростниковое перо для письма, заимствованное из греко-римской традиции, а также кисть для живописи), каламари (чернильницы трех видов: спаренные сосуды для красной и черной туши, рог и конусовидный сосуд с длинной внутренней втулкой), свертки с чернильными порошками, толченый мел для выбеливания, всяческие губки и скребки.
В VI в. был создан еще один иллюминированный Псевдо-Апулей, известный как «Лейденская рукопись». Вот некоторые из содержащихся в ней ботанических иллюстраций:
Особенное любопытство у меня вызвал лист с подписью «Dragontea» (см. ниже слева). Я долго пыталась выяснить, что это за растение и разобраться в вопросе мне помогла иллюстрация художницы 1-й пол. XVIII в. Элизабет Блэквелл (см. ниже справа). Если в древнем Псевдо-Апулее растение со столь интересными, похожими на оленьи рога листьями представлено очень декоративно, то у Блэквелл морфология экземпляра показана объективно.
Выяснилось, что «Dragontea» — это старинное общее название для Dracunculus vulgaris (Дракункулюс обыкновенный). Загадочный автор первого Псевдо-Апулея, как уже упоминалось, жил в Риме и имел доступ к этому растению в природе, поскольку ареал его произрастания – Греция, Турция, Италия и Южная Европа.
Еще в античности за весьма зловещий вид, поглощение насекомых и неприятный гнилостный запах, Dragontea прозвали лилией дракона, драконьей травой, арумом дракона, черным арумом, языком дьявола и верили, что длинный початок – это маленький змей, прячущийся под багряным покрывалом. На стебле дракункулюса действительно есть пятнистая фактура, напоминающая окрас змеиной кожи. Все эти настораживающие качества растения объясняют повышенный интерес к нему в области народной медицины, ведовства и монастырской фармакологии.
Вплоть до XII в. «Лейденская рукопись» считалась одним из наиболее авторитетных источников по траволечению и в относительно хорошем состоянии сохранилась до наших времен.