Глава 17
- Поедешь домой? - вызвать тебе такси? - спросил Костя около двух часов ночи. Ему показалось, что Саша выглядит уставшей и нуждается в отдыхе, а может быть он сам устал от неё, захотел поскорее спровадить чтобы спокойно заняться чем-то другим.
- Ну уж нет, я подожду пока обезьяна нарезвится, - ответила Саша, имея в виду ни на шутку разошедшегося банкира. Когда ещё мне доведётся увидеть такое не в спальне, но в общественном месте?
- Я понял. Конечно! Извини, но мне нужно отлучится. Я тебя найду, когда освобожусь, - Костя чмокнул её в щеку и Саша, почувствовав его запах, убедилась, что готова наступить на грабли ещё раз и ещё, пока не насытится в полной мере и не поймёт что Любовь, наконец, ушла, оставила её в покое, не преследует более.
Сидя у бара, и попивая мелкими глотками свежевыжатый апельсиновый сок, Саша дождалась пока господина Андрюхина убедили-таки надеть портки. Пропустить это выступление соло она не могла, потому как случается такое действительно, нечасто, и посмотреть было на что. Взрослый, солидный, важный Андрюхин, преисполненный собственной значимости, будто шут носился по залу, утратив и честь, и достоинство.
Времени и терпения понадобилось немало, поскольку председатель ловко ускользал, уворачивался, не давался. Не исключено, что в его искаженной реальности, он все делал именно так, как следовало. О том, что в очередной раз превратился в клоуна, толстосум если и узнает, то не раньше, чем окончательно протрезвеет. То, что игра давно закончилась, Андрюхину напоминали все, начиная с ведущего, и заканчивая официантами. Но любитель обнажённой натуры не желал никого слушать. Явно получая удовольствие, он повизгивал и похохатывал, время от времени воздевая вверх пухлые ручки, не иначе как в знак победы. Все присутствующие изнемогали от смеха, когда председатель устал и выразил, наконец, готовность одеться. Шоу высокопоставленного эксгибициониста закончилось, можно было собираться домой.
Саша ждала, что Костя вот-вот вернётся, предложит встретится или хотя бы пообещает позвонить, но тот не появлялся.
- Чего только не увидишь... Лучше любого цирка. Каждый раз в предвкушении, - услышала Саша у себя за спиной приятный мужской баритон. Повернув голову, она увидела интересного темноволосого мужчину в прекрасном костюме оливкового цвета.
- Меня зовут Игорь, - вежливо представился мужчина, - Я наблюдал за вами некоторое время. Не мог отвести глаз.
- Вот как? - улыбнулась Саша. - Почему же?
- Вы очень красивая и так открыто хохотали, когда этот человек бегал по залу и не хотел одеваться... Мне очень понравился ваш смех. Вы мне понравились. Могу я узнать ваше имя? Не гоните меня, прошу вас!
- Саша обвела глазами зал, в надежде увидеть Костю, но того по-поежнему не было. "-Наверное, он просто обо мне забыл. " - с горечью подумала Саша и вздохнула.
- Вы молчите... Не хотите знакомиться? Я вам неприятен? - спросил Игорь. - Скажите как есть, я это переживу.
- Нет, нет, ничего подобного! - Александра широко улыбнулась, - Я Саша. Александра. Простите, я немного задумалась.
- Угостить вас чем-нибудь? - предложил Игорь.
- Не обижайтесь, Игорь, вы мне очень даже симпатичны, но я устала и собираюсь домой. Для меня вечер закончился. Уже почти три, а завтра мне с утра на работу.
- Я отвезу вас куда скажете. Согласны? - Игорь галантно протянул руку и Саша её приняла.
Уже на выходе она обернулась, в тщетной надежде обвела глазами зал. Лисецкий так и не появился.
Константин, меж тем, действительно совершенно позабыл о Саше. А все потому, что ему буквально пришлось принять приглашение выпить от одного очень серьёзного человека, отказать которому, не представлялось возможным. Ни одно предложение, исходившее от этого персонажа, не предусматривало возражений в принципе. То был яркий представитель высшего эшелона Измайловцев. Авторитет и влияние которого никто не посмел бы подвергнуть сомнению. Каждый, кому выпала честь составить компанию Московскому дону Карлеоно, должен был немедленно забыть обо всем остальном, дабы всецело поступить в распоряжение до тех пор, пока не поступит разрешение уйти восвояси.
Для возлияний облюбовали небольшой мексиканский ресторанчик за стенкой казино. Зал ресторана насчитывал не более десяти столов, кухня славилась виртуозностью исполнения национальных блюд, а официанты умением держать рот на замке. Вышколенный персонал данного заведения хорошо знал как следует себя вести, что надлежит подать и в какой последовательности. А так же то, когда настал момент испариться, чтобы через секунду возникнуть вновь, едва только появится надобность.
Пили двое суток без перерыва, не отвлекаясь на глупости вроде сна. Увиливать и пропускать не удавалось и остаться в живых, не погибнуть бесславно от общей интоксикации измученного организма, получилось исключительно благодаря молодости, отличному метаболизму и всем тем скрытым резервам, что имелись в запасе у Кости.
Закусывали острым буррито, маслинами, сыром и фруктами, оживленно говорили о чем-то, что-то решали, но что именно и о чем, из памяти Лисецкого улетучилось напрочь. Все эти часы были засчитаны как рабочие. Пьяные будни оказались такими тяжёлыми, что пришлось восстанавливаться минеральной водой и аспирином, но не где-нибудь, а на рабочем месте.
Алкоголь, поглощали который в те годы морями и реками, не отменял, однако, повседневных обязанностей, не нарушал договорённостей и планов. Так, например, один очень известный талантливый фигурист, будучи должным откатать программу в утреннем прямом эфире, пил и танцевал в зале Коруса всю ночь напролёт. Но утром-таки выполнил свой долг, причём безупречно, без сучка и задоринки.
Лисецкий, наблюдавший за спортсменом всю беспутную ночь накануне, и не раз поднимавший бокал с ним вместе, специально включил телевизор, чтобы увидеть своими глазами то, на чем фигурист настаивал и в чем убеждал собутыльников, когда один из них усомнился в том, что завтра все пройдёт как надо. Костя был впечатлен, да что там, сражен наповал возможностями человеческого тела и на всю жизнь проникся уважением к означенному спортсмену, чей профессионализм оказался на столь высоком, высочайшем уровне, что достоин был восхищения и даже преклонения.
В точности так же, он поразился себе самому, очнувшись два дня спустя после начала попойки.
"-Еле выжил. " - подумал Лисецкий и в этом тоже заключалась и стойкость, и профессионализм, поскольку надо понимать с кем и ради чего.
Голова у Константина была тяжёлой, подобной чугунной сковороде, одежда несвежей, да и весь он, как ни удивительно, каким-то помятым.
Отправившись домой переодеться и привести себя в порядок, Лисецкий поздравил себя с благополучным исходом и понадеялся на то, что подобное, если и повторится, то ещё очень и очень не скоро.
Доставив Сашу до подъезда,
Игорь протянул ей визитку и выразил желание увидеть её снова в самое ближайшее время.
- Я тебе позвоню! - убирая визитку в сумочку, пообещала Саша.
- Если не позвонишь, я стану ждать тебя у подъезда, столько, сколько понадобится, чтобы дождаться.
- Я позвоню! - повторила Саша.
- Я бы очень хотел узнать тебя поближе, - произнёс Игорь Александре вслед. - Ты самая удивительная, самая красивая женщина, какую я когда либо видел. Знай это!
Не оборачиваясь, Саша подняла руку в знак того, что услышала и не возражает.
Уже дома, поставив на зарядку почивший телефон, она обнаружила пятнадцать пропущенных вызовов от Птахи.
- О, нет! Нет, нет, нет! - ужаснулась Александра вслух, но хорошо зная Семена, понимала, что не дозвонившись, он непременно явится к ней домой. Ложиться спать не имело смыла, осталось слишком мало времени. Выходные закончились, нужно было собираться на работу в офис.
Саша лежала в ванне с маской на лице, слушая Вивальди "Времена года", когда раздался настойчивый звонок в дверь.
"Птаха, черт бы его побрал", - мгновенно поняла она и неохотно вылезла из горячей, ароматной воды, поскольку знала точно, тот не уйдёт и будет трезвонить до тех пор, пока не начнут собираться соседи.
- Заходи! - Саша широко распахнула дверь, - Посиди пока на кухне, я скоро.
Птаха с подозрением посмотрел на подругу, принюхался, но ничего из того, чего опасался не унюхал.
Будучи посвящённым в семейные тайны семьи Рудиных, Птаха всегда допускал возможность того, что Саша запьет. Тем, более учитывая то, какой образ жизни она вела. Мало кому из девочек удавалось сохранять ум трезвым. Но, не смотря на на то, что годы шли, ничего такого не происходило. Птаха, тем не менее, бдительности не терял и, увидев Александру на скамейке, явно не трезвую, резонно подумал что началось. Именно поэтому он неустанно названивал ей а, не дозвонившись, явился сам, ни свет, ни заря.
Семён Птаха сплошь состоял из противоречий. С одной стороны он бессовестно растлевал девочек-подростков, и по определению не мог претендовать на звание человека года. С другой, это никак не мешало ему быть верным, надёжным другом, положиться на которого не задумываясь, могли все, кто входил в ближний круг. И если бы Саша, например, ничего не знала, о его "хобби", то была бы абсолютно уверена в его порядочности и кристальной честности. Людям не сведущим, Птаха виделся образцом и гордостью Российской милиции. Его приводили в пример новобранцам и почитали за честь знать его лично. Птаха умело маскировался и даже если его видели в компании юных девчонок, никому не приходило в голову, что за этим стоит интерес сексуального характера. В отделении были уверены, что у Птахи роман с Сашей. Ни сам Птаха, ни Саша, опровергать эту уверенность не собирались.
- Я не насильник, ты это знаешь. Я никогда, ни разу ни одну девочку не обидел, - сказал как-то Птаха, в разговоре с Сашей. Сказал, и не слукавил. Насильником он никогда не был, а верным другом - да. Причём насколько было известно Саше, ни одна из девчонок не только не держала на Птаху зла, но многие из них хотели бы составить ему пару на многие годы. Беда в том, что нимфетки взрослели, и Птаха, под надуманными предлогами, расставался с ними до того, как они превращались во взрослых женщин . Так сложилось, что Саша Рудина оказалась единственной, с кем он продолжал общаться уже после того, как ей исполнилось семнадцать .
- Явился проверить, не ушла ли я в запой? - спросила Саша, выйдя из ванной.
- Да, Александра, ты права. Хотел убедиться, что ты в порядке и узнать что на тебя нашло? Почему ты вдруг нажралась, да ещё среди бела дня? Ты же знаешь, тебе нельзя. Дурные гены и все такое. - Птаха не сводил глаз с лица Саши и если в первую секунду, она хотела что-нибудь соврать, то уже во вторую поняла, что номер не пройдёт.
- Понимаешь, Птаха... Тут такое дело... - Саша села напротив и, по обыкновению, подперла руками подбородок, - Короче, ничего я не буду выдумывать! Лисецкий снова нарисовался. Такие вот новости ...
- Твою мать! Да твою же мать! Ну на хрена тебе это?! Опять двадцать пять! - не сдержался Птаха. - Сопли, слезы, страдания. Какая короткая у тебя, Саша, память!
- Мы встретились случайно, у "Ажурного" . - Саша встала и поставила чайник. - Он предложил посидеть... Я не нашла в себе сил отказать. Он меня буквально завораживает. Понимаешь? Такое странное чувство... Ни с кем такого не было.
- Саша, Саша... Те же грабли... Лисецкий , сука, чтоб его... Баб ему мало... И где ты была все это время? Ублажала его в кровати? - Птаха прищурился.
- Между нами ничего не было. Он меня не тронул, хотя я бы не возражала. Сказал, что пьяные женщины его не привлекают. А вечером мы поехали в Корус... - Саша подошла к окну и открыла его.
- Мне на работу пора собираться. Ты тут позавтракай сам, а потом дверь захлопни.
- Да понял я, понял! - огрызнулся раздосадованный Птаха.
Надежда Ровицкая