Однажды Алекс оказалась на одиннадцатом этаже своего дома. Прежде она не была там. Ей хотелось подняться выше, но она не смогла сделать этого — испугалась. Что это за лифт, который может подняться на высоту, не зависящую от количества этажей в доме?
Читайте рассказ «Этажом выше» Альте Гамино о запредельном путешествии, стратегии «вверх-вниз» и познании мира.
Примерное время чтения — тринадцать минут.
— На какой максимальный этаж ты поднимался? — спросила Алекс у младшего брата. Она уже не надеялась получить вменяемый ответ, потому что этот негодник вертелся на месте и хихикал под нос.
— Смотря в каком доме. В нашем — на девятый.
— Ты ведь знаешь, что высота, на которую может подняться лифт, не зависит от количества этажей в доме? — Алекс с раздражением посмотрела на брата и его придурковатых дружков.
Трое мальчишек переглянулись, кто-то из них весело загоготал. Конечно, кого она спрашивает… Девушка закинула длинные светлые волосы за спину и задумчиво пошла по двору. Ей не нравилось обращаться к брату с просьбами, ведь у того помимо его игрушек и ветра в голове ничего не водилось. Даже тараканов, не желавших жить в такой пустой башке. Но слова сами вырвались. Явление слишком захватило Алекс и не выпускало из цепких пальцев.
Когда девушка поднималась на седьмой этаж, скучающе ответив на вопрос, что всегда высвечивался на панели лифта перед отправлением, она заметила странность. Нет, не совсем странность. Алекс знала, что такое случается, но с ней — никогда. С ней это произошло впервые.
В тесной унылой кабине с налепленными жвачками полюбоваться можно было разве что рекламой. Вот бы зеркало повесили, так нет же, отвели целую сторону под пёстрые брошюры! Хотя какое там зеркало... Его же своруют через неделю, как было с предыдущим.
Эти мысли занимали Алекс во время отнюдь не короткой, как ей всегда казалось, поездки на седьмой этаж. По длительности — восход на Эверест, не иначе! Заменил бы кто-нибудь эти проржавевшие кабинки на скоростные модели. Иногда Алекс мечтала о стеклянном лифте, но тут же с содроганием отказывалась от этой идеи: ей не хотелось знать, кто или что живёт в шахте.
Когда двери лифта послушно разъехались, кнопок с цифрами было уже не девять. В их-то девятиэтажном доме! Девушке вмиг расхотелось идти к квартире. Притягательные «десять» и «одиннадцать» манили клацнуть по ним пальцами. Алекс так и сделала. Она вдавила одиннадцатую кнопку, представляя, что новые металлические кругляшки окажутся особенными. Может, они будут горячими, словно неизвестный волшебник их только-только отлил и прилепил в лифтовую реальность? Или, наоборот, леденящими подушечки пальцев?
Увы, ничего такого не ждало Алекс. Лифт просто высветил на панели вопрос. Как и всегда.
Обычно вопросы касались банальных вещей. Алекс почти не задумывалась, когда отвечала на «сколько будет три плюс три» или «как называется мяукающее домашнее животное мужского пола». Лифт не проверял эрудицию — он требовал банальщину в обмен на услугу. Все знали ответы на его вопросы, вот и катались с первого по девятый этаж, игнорируя лестницу. Зачем напрягаться?
Однако задачка, выставленная лифтом для поднятия на одиннадцатый этаж, была иной. Нетривиальной. Сложнее. Алекс пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить, к какому семейству относятся выдры.
— Эм... Куньи?
И спасибо нужно сказать не школьным урокам биологии, а документальной программе о природе, которую девушка недавно смотрела. Самой смешно стало, как бесполезно обучение в пыльных классах, после которых она мало что могла вспомнить.
Но это было уже неважно, так как лифт потянуло вверх. Алекс в предвкушении задержала дыхание. Так высоко в их доме она ещё не поднималась. Кабина замерла на одиннадцатом этаже, и это был даже не розыгрыш, как подозревала девушка. Она присвистнула от увиденного на лестничной клетке. Никаких окурков, нахально оставленных на самом видном месте. Никаких потрескавшихся стен, словно их периодически навещали землетрясения. И — о чудо! — забытых пивных банок. На её седьмом этаже даже на стене успели написать какие-то похабные слова. И пол был весь заплёван, так что мокрая уборка не помогала вывести въевшуюся слюну — она и после помывки издевательски блестела. А тут... чисто, будто Алекс занесло в совсем другой дом. Возможно, что и так, ведь в её было девять этажей.
Девушка потопталась в кабине, но из лифта не вышла. У неё начинала болеть голова от белоснежности плитки. Освещение казалось неестественно ярким, так, что резало глаза. Полюбовавшись стеной напротив, на которой никто ещё не оставил грязных следов и отпечатков ботинок, Алекс вернулась к панели. На которой было тринадцать кнопок с цифрами.
В горле пересохло. Девушка прижала ладони к лицу и отступила на шаг в волнении. Они так и будут добавляться после каждого раза? Интересно, какой вопрос на этот раз выдаст ей лифт?
Верхняя кнопка была такой привлекательной. Вроде обыкновенный кружок с номером, а сколько в нём было при этом нетипичного и загадочного. Лишние кнопки не выглядели неуместно. Панель сама собой вытянулась, давая место «новеньким», и те никак не отличались от... нормальных кнопок. Они все были одинаковыми, не считая цифр, даже затёртости сохранялись, словно кто-то в этом доме часто катался на двенадцатый или одиннадцатый этаж.
Девушка протянула руку, но до «тринадцати» так и не дотронулась. В ней что-то воспротивилось. Страх неизвестности ли, а может просто домой уже пора, а она тут развлекается. Выше Алекс не поднялась.
И теперь, разгуливая по двору, убивалась сомнениями. Что бы она увидела на тринадцатом этаже? Такую же чистую лестничную клетку? Открытый балкон с выходом к морю? Она слышала, что чем выше от последнего этажа дома, тем сюрреалистичнее становятся виды. Может, ещё не поздно зайти в лифт и прокатиться на девятый, а потом на одиннадцатый и тринадцатый? Лифт же не обидится на её нерешительность, он ведь неживой.
Бросив хмурый взгляд на подъездную дверь, которая иногда отказывалась открываться после плохого обращения с ней, Алекс отправилась к своей подруге Анне. У той был высокий уровень контроля, и она иногда находила проходы там, где другие видели голые стены. Очевидно, тринадцатый этаж для неё не был пределом.
* * *
— Какой у тебя максимальный? — Рассказав историю своего сомнения, Алекс потребовала от красноволосой подруги откровения. Та поправила очки в круглой оправе и поставила локти на стол.
— На какой я поднималась? Или какой видела на панели?
— Есть разница?
Анна улыбнулась и переплела пальцы. Она была в чёрном платье и таких же колготках, что невероятно гармонировало с её огненными волосами. Алекс присосалась к чаю, всегда такому вкусному в гостях у подруги, и приготовилась во все уши слушать.
— Ну да, я же видела тринадцать кнопок, хотя поднялась только на одиннадцатый этаж. Ох уж эти эмоции! Всё искажают!
Девушка откинулась на спинку стула и бесцельно пробежала взглядом по кухне, пока подруга подбирала слова. Анна жила в двухкомнатной квартире с выходом на Лес, и Алекс немного завидовала её везению. За окном зелень, а не серый асфальт. Притом ещё и дружелюбная зелень, приветливо машущая шелестящими «ручками» прямо в стекло. Анна называла умиротворяющий пейзаж за окном «Добрым Лесом» и клялась, что на территории «Злого Леса» отнюдь не так светло и жизнерадостно; что бы это ни значило.
Подруги перебрались из кухни в гостиную, захватив чашки, угощения и пузатый чайник. На уютном диване, куда с ногами забралась Алекс, остались следы бывшего питомца Анны: царапины и зацепки — как вечная память о сером усатом прохвосте. Девушки надеялись, что его кормят самыми лучшими кормами в кошачьем раю, а то ведь был таким привередой.
— Какой этаж, говоришь? — Анна покусала ноготь. — Тридцать четвёртый. Выше мы не смогли.
— «Мы»?
— Я поднималась не одна, а со знакомым. Помнишь Графа, того выскочку, которого так не любит мой лиственный друг? Мы тогда не думали ставить рекорды. Я, кхм... — Девушка кашлянула и с насмешкой поглядела на подругу. — Я тогда спасалась от твоего брата.
— Серьёзно? — Алекс едва не поперхнулась чаем.
— Он такой приставала. Твои родители не думали, что порка порой не такое уж и плохое средство воспитания? Ладно. Он что-то канючил со своими тупыми друзьями. Знаешь ведь этих двенадцатилеток.
— Знаю своего брата.
— Я зашла в лифт с Графом, и он помог выпнуть твоего брата из дверей. Мы поехали на четвёртый, но... — Анна поставила подбородок на тыльную сторону ладони. — Знаешь, как это бывает? Я поняла, что если выйду, то твой брат вызовет лифт на первом этаже, догонит меня и продолжит доставать. Лифт быстрый, может подбросить на любой этаж. И я поехала выше, на восьмой. Мой знакомый только руками развёл. Знаешь, в чём главная беда верхних этажей?
— М-м..? — замычала Алекс. Ей нравилось следить за повествованием, рисовать картинки в голове, фантазировать, какие были перекошенные лица у брата и его дружков. А её заставляли соображать.
— В том, что выше ничего нет. Ты приезжаешь на самый верхний — и всё, — сжалилась Анна. — Дальше обратно вниз. А внизу ждал твой дотошный брат. И я подумала: можно же не в самый низ! Я могу прокатиться на шестой, например. А потом снова подняться. И снова опуститься. И подняться. Так мы и решили с Графом. Стратегия «вверх-вниз». Ты держишь лифт, и его никто не может вызвать, пока он тебе нужен. Бедные люди, которые хотели сесть на шестом и отправиться на первый! Они были огорчены, услышав, что мы едем наверх.
Алекс воочию увидела буро-серые стены кабины и нетерпеливое лицо Анны, бившей по кнопкам с настойчивостью золотоискателя. Она даже внешность Графа представила, чтобы живее воображать сценки. У него, наверное, коричневые завитушки волос и добрые голубые глаза. Учитывая, что парень согласился кататься с упрямой Анной, его можно было даже изобразить с нимбом над головой или в тунике святого.
— И долго ты так ездила туда-сюда?
— Нет. Очень скоро мне пришло в голову, что твой брат ведь может подняться пешком. Когда всё время катаешься на лифте, забываешь про лестницу. Но твой брат молодой и настырный молокосос. Вдруг я приеду на шестой, а он там меня уже караулит? И своей проблемой в нос тычет! Ох, как представлю... — Анна недовольно скривилась.
— Твой знакомый не хотел сбежать от твоих заморочек? — рассмеялась Алекс, представляя, в какой ситуации оказался бедный парень. Стоит, окутанный смиренным терпением, опёршись о стенку, и наблюдает со снисходительной улыбкой. А лифт сочувственно мигает ему лампочкой.
— Нет. Ему было любопытно, чем всё закончится. И тогда мы решили поехать выше девятого. Благо кнопки уже появились. Твой брат всё равно не может подняться так высоко. Но нас уже не волновали эти мальчишки. Появилась новая цель — подняться как можно выше. Нам обоим стало интересно, сколько кнопок ещё появится на панели. Они не выскакивают все сразу, как ты могла заметить, а присоединяются после прохождения определённого этапа. Будто награда за преодолённое испытание. — Девушка долила себе и подруге чай. — И тут Граф предложил и дальше использовать стратегию «вверх-вниз». Недоумеваешь, зачем? Чтобы примириться. И выровнять… Не знаю, как это назвать. Давление? Когда ты резко ныряешь на глубину, тебе так нехорошо долбит по всему организму. Когда ты едешь только вверх, происходит примерно то же: тебя кружит от резкого подъёма. И не забывай про вопросы! Чем выше, тем они сложнее. Вернее, это не совсем вопросы, — сбилась Анна и пожевала губу в задумчивости. — Я бы их так не называла. Это знания о мире. Иногда они просто берутся у тебя в голове, даже если ты не думала об этом раньше. Вот так мы и катались: вверх, вниз, вверх, вниз, вверх... Четырнадцатый, двенадцатый, шестнадцатый, тринадцатый, девятнадцатый, пятнадцатый, семнадцатый...
— На что похожи этажи? — нетерпеливо перебила Алекс.
— На что-то менее материальное, чем ты привыкла видеть. Каскад объектов, которые объединены в одном месте. Там может быть стол с бокалами шампанского. Или поляна, на которой отдыхают живущие там люди или приехавшие, как и мы, с других этажей. Меняется только атмосфера. Но не в самом лифте. В нём всё по-старому.
То есть серо-бурые цвета и тусклое освещение, от которого клонит в сон. Алекс с разочарованием подумала, что возвращаться в эту тесную кабину после какой-нибудь полосатой дорожки на этаже совсем невесело. Девушка попыталась вообразить упоминаемый каскад объектов, но в её фантазии получалось некрасивое нагромождение образов, где пианино уродливо приклеено к берёзе. И прочие изуверства.
— Когда ты знаешь стратегию, кнопки не преминут появиться, — после паузы продолжила Анна. — До двадцатого этажа было комфортно. Это, конечно, от людей зависит. Не обижайся, но сомневаюсь, что на пятнадцатом ты будешь чувствовать себя хорошо. Когда-нибудь — да, но если тебя кружило на одиннадцатом, то...
— Там просто плитка была ослепительной! Я не была к этому готова, — защищалась Алекс.
— Любопытство тянуло нас всё выше, но... — Анна облизала нижнюю губу, на которую налипли пряничные крошки. — После двадцатого начинается страшная мигрень. Материальное распадается. В лифте ты стоишь и сжимаешь виски, обхваченные горящими обручами. Но за пределами кабины — единство и хаос всего. Ты уже не ступаешь на плитку, какого бы цвета она ни была на прошлых этажах, а ныряешь в вихрь.
Алекс представила, как Анна и её знакомый с той же неуверенностью, посетившей её лично, смотрят на кнопку с какой-нибудь тридцать пятой цифрой. И решают, надо ли оно им вообще.
— Вопросы о кварках и энергии на панели лифта похожи на злую насмешку. Это уже не знания о мире — это знания о бытие. И ты видишь на этажах такую мешанину образов... Холодные дали космоса. Переплетение линий и геометрических фигур. Рождение и смерть. Цвета и вкусы, что неразделимы. Всё это пока поверхностно, но усугубляется с каждым новым этажом. С тобой говорит сама Вселенная. И тактика «вверх-вниз» уже не особо скрашивает впечатления, потому что голова раскалывается. А потом... тридцатый этаж. Вопросы на панели больше не имеют буквенного оформления. У тебя течёт кровь из носа от обилия информации. Чистых знаний о всём сущем. Если синий цвет, то такой глубокий, что у тебя чешется роговица. Если мысль, то настолько вострая, что прошивает череп насквозь. Если попытка, то такая отчаянная, что само время растекается незастывшей смолой. У этого водоворота нет дна, и весь он состоит из разрозненных кусков в таком количестве, что если разобрать океаны на капли — окажется мало. Это истинное сумасшествие, и оно граничит с сумасшедшей истиной о реальности и её слоях. У этих чувств даже нет имён, и для них не придумали слов.
— Это так больно? — осмелилась спросить Алекс.
— Это очень тяжело. Кажется, что ещё хотя бы этажом выше, и мозг вытечет через уши. Ещё этаж — и ты сольёшься со Вселенной. Она поглотит тебя, развеет по закоулкам. На тридцать четвёртом мы остановились. Сил больше не было.
— Но ты говорила, что кнопок всегда больше.
— О, да, — усмехнулась Анна, но в глазах у неё стояли слёзы. Возможно, она не помнила и половины увиденных образов, но впечатления сохранились. — Там были ещё этажи. Граф сказал: «Если нас так плющит на тридцать четвёртом, то что будет на пятьдесят втором?»
Алекс некоторое время молча переваривала услышанное. Надсадный визг закрывающихся дверей лифта и тусклая лампочка уже не казались ей такими банальными и скучными.
— Это нечестно, — наконец сказала она. — Мы ведь не ограничены высотой дома, так какого чёрта нельзя поехать... на пятьдесят второй?
— Этажами дома мы, может, и не ограничены. Но ограничения познания всё равно есть. Нужно быть гением или сверхсуществом, чтобы уехать настолько высоко. — Анна помолчала. — Заметь ещё, что кнопки появляются постепенно. Никто не может сразу после девятого уехать на двадцатый. Или может... Лифту виднее. Не знаю. Я вспоминаю эти издевательские кнопки — пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два — и меня прямо злость берёт! Я не понимаю, для кого они! Ведь мы двое — я и Граф — с таким хорошим чутьём, зреющие сквозь материю, едва сохранили рассудок на тридцать четвёртом. На нас не действуют проклятья и внушение, ты в курсе, но мы едва не потеряли себя. Так для кого они? Для кого сороковые и пятидесятые этажи? И зачем лифт предоставил кнопки, если мы не можем выдержать такого... сейчас?
Алекс подавлено покачала головой. Ей не хватило смелости подняться на какой-то тринадцатый! Как она могла рассуждать о таких высотах с её то позиции?
— Так тебе не понравилось? — задала она волнующий вопрос. — Какой смысл тогда в этом подъёме, если ты так страдаешь? Если ты вспоминаешь мигрень и боль. Ты хоть что-то вынесла из этого путешествия помимо ярких образов?
Анна пожала плечами.
— Я не знаю. Я даже не уверена, что хочу попробовать вновь. Но, — девушка усмехнулась, и, впервые за последние минуты, это была весёлая эмоция, — мне нравится цитировать вопрос лифта про закон, который «отражает эмпирическое соотношение между скоростью удаления внегалактических объектов и расстоянием до них».
Алекс вновь поперхнулась. Анна отчеканила фразу с таким бесстрастным выражением, что это даже впечатляло. Интересно, она выучила её после, чтобы хвастаться, или формулировка отпечаталась в памяти во время лифтового путешествия?
— Или как тебе нравится назвать такую последнюю причину вещей, которая называется Богом? Предвосхищая твой вопрос — нет, я ничего из этого не знаю. Ответы сами залетают в голову, когда ты оказываешься на нужном этаже. Это последовательное восхождение. Может, поэтому стратегия «вверх-вниз» так хороша?
Рассказ подруги придал Алекс необходимую уверенность, хотя, казалось бы, должен был сделать обратное: утолить любопытство и отвадить от попыток. Но что если разные люди видят что-то своё на этажах? Кто-нибудь вообще пробовал сравнивать?
— Пятьдесят второй, — мечтательно произнесла Алекс. — Я даже не знаю, что там, но уже хочу попасть на него.
— Я даже не знаю, что там, но не хочу приоткрывать завесу тайны. — Покачала головой Анна. — Не хочу.
Редактор Ася Шарамаева
Корректор Вера Вересиянова
Ещё больше Чтива: chtivo.spb.ru