Обычное утро. Таких было много. Он потом подсчитал - 7300 раз можно было её целовать, говорить комплименты, желать хорошего дня, делать подарки, вместе гулять…
Она встала, как всегда, рано. Приготовила завтрак. Повесила в прихожей вычищенный костюм, свежую рубашку, галстук - как всегда.
– Ухожу. – Жена оделась для выхода - он вопросительно поднял брови. – Помнишь, я говорила, что когда дочери стукнет 18 – разведёмся?
Егор выпятил нижнюю губу, недоумённо поводил глазами – о чём это? Много чего говорила. Ну и что?
“Не помнит. Или делает вид. Нет, точно забыл! Никогда не принимал мою угрозу всерьёз.” – Катя не удивилась. Начинать разговор не хотелось. За двадцать лет столько было бесед! Надоело. Уверен в своей неотразимости. Надеется на её терпеливость.
– Молчи дальше. Я подаю на развод. Мне от тебя ничего не нужно. Жильцы уже съехали с моей квартиры. Эта – твоя. Пока. – Положила ключи на тумбочку.
Егора словно парализовало – не мог сдвинуться с места.
Доносился запах котлет с сырной подливкой. Под ложечкой засосало. Поплёлся на кухню.
Было непривычно тихо – включил телевизор. Уставился в него, но ничего не видел и не слышал. Смотрел на сковороду, гипнотизируя её. Не мог сообразить, что никто ничего подавать ему не будет. Теперь сам.
– Что произошло? Не ругались. Вечером всё было хорошо: поужинали, почитали, уснули. Как всегда…
– Вчера всё было обычно: ни разговоров, ни объятий, – Катя спускалась по лестнице. – Но последний раз.
… Он жевал котлеты, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Хотелось кофе. Вставать было лень…
– Мы живём с тобой как брат с сестрой, – намекала жена.
– Да, мы дружные, – смеялся он в ответ. – Какая любовь через 20 лет?
Вспомнил, что не дарил цветы лет 15.
– Ты не думаешь о том, чего хочу я… И хочу ли вообще, – часто говорила Катя после исполнения им супружеского долга. Иногда плакала. Показывала свои капризульки.
Он, конечно, видел, что она терпит его приставания. Часто отвергает. Но женщины все такие: вечно с больной головой.
Но деньги-то давал! Когда просила.
– Я сделаю сама. – Лет десять назад Катя отстранила его от домашних проблем: лучше сама, чем унижаться и просить неделями. Покупала, заказывала, отвозила, привозила.
– Сама так решила! В чём сейчас вопрос? – нахмурился Егор, выискивая в голове причину ухода жены, в очередной раз уходя от ответственности.
– Ты используешь меня как домработницу, как наложницу… А я тоже работаю! – включала феминистку Катя. Правда, давно. В основном молчала – думал, что смирилась. Не уходить же из-за этого?!
– Получается, что все эти годы она готовилась выпрыгнуть из брака? – он забегал по кухне, швыряя в мойку грязную посуду. Кто её теперь мыть будет?
– Меня выбросила! Выбрала себя! Эгоистка! – самолюбие горело огнём, он даже побрызгал на лицо холодной водой, чувствуя, что покраснел. От стыда? Ещё чего! Давление…
… Екатерина ехала на своё старое место жительства. Испытывала ощущение лёгкости, как будто сбросила груз, балласт, и её воздушный шар взмыл в небо.
С высоты полёта бытовые мелочи, безразличие мужа, ссоры – всё казалось таким маленьким, незначительным по сравнению с безграничностью.
Дома раскрасились в яркие тона, деревья были зеленее, люди улыбчивее…
– Хорошо, что я вчера отвезла чемодан: отрезала путь к отступлению, и уход связался с лёгкостью. – Она подняла глаза на пассажиров метро: милые, такие разные, интересные люди. Почему не замечала раньше?
– Егор, Егор… Двадцать лет… Виноваты оба. Я сдалась, прекратила теребить его, настаивать на ответах. Устала делать вид, что мы счастливы. Оберегала дочь. А ей-то всё равно с 14 лет. Не хотела травмировать. А свою боль терпела. – Катерина по привычке оправдывала мужа, жалела себя, дочку. Навернулись слёзы. Опять же по привычке стала сдерживаться, украдкой смахнула росинки. Повертела головой, отгоняя назойливых мух прошлого. Хватит страдать! Начинается новая жизнь, она не может быть плохой! Свобода не может быть в тягость!
… Егору хотелось разговаривать. С женой. О ситуации. О них. Его разрывало. Слова наскакивали друг на друга, роились, мечтали о выходе. Не хотели молчать. Он чуть не закричал. Руки дрожали. Пальцы не попадали в кнопки.
– Катюша! Вернись! Давай поговорим! Обсудим! Меня заваливает прошлым. Я сам не выберусь!
Она молчала, готовая сдаться.
... Егор открыл крышку сковороды, с удовольствием вдохнул горчичный запах, хлебом запихнул котлету в рот. Глаза ухмылялись: “Вернётся. Никуда не денется”.