Кто читал Гашека, наверняка, помнит письмо домохозяйки Швейка пани Мюллеровой своей двоюродной сестре, которое она написала из концлагеря. «Милая Аннушка! Нам здесь очень хорошо, и все мы здоровы. У соседки по койке сыпной… есть и черная… . В остальном все в порядке. Еды у нас достаточно, и мы собираем на суп картофельную… . Слышала я, что пан Швейк уже… так ты как-нибудь разузнай, где он лежит, чтобы после войны мы могли украсить его могилу. Забыла тебе сказать, что на чердаке в темном углу в ящике остался щеночек фокстерьер. Вот уже сколько недель, как он ничего не ел, с той поры как пришли меня … . Я думаю, что уже поздно и песик уже отдал душу». Весь лист пересекал розовый штемпель: Zensuriert К.. и k. Konzentrationslager Steinhof/ Просмотрено цензурой. Императорский королевский концентрационный лагерь Штейнгоф. (Я. Гашек, «Похождения бравого солдата Швейка»). Именно это письмо приходит в голову каждый раз, когда садишься писать на тему ближневосточных событий. Начинаю понимать Эз