У наших предков были очень серьезные отношения со смертью. Вечный покой не считался чем-то противоположным жизни, скорее, был ее всегдашней частью.
Чего стоит только понятие «заложный» в отношении человека, умершего неестественной смертью. Это любая причина, не связанная со старостью — от инфекции до самоубийства. Относительно заложных покойников существовал целый свод правил, отголоски которых до сих пор существуют в нашей речи.
Человек становился как бы «заложником» смерти, не мог попасть в загробный мир, а продолжал существовать где-то неподалеку от живых, в лесу или у воды, часто — в месте своей гибели. По ту сторону он доживал положенную ему жизнь, безрадостно и бесцельно, служа темным силам — чертям и бесам. (Отдельная история — дети, родившиеся мертвыми или погибшие до крещения, к ним было более сочувственное отношение, и про это можно написать отдельно).
Так вот, меня всегда интересовало происхождение пословицы «на обиженных воду возят». Почему воду? Каким образом обиженный позволит делать с собой такое?
Суть пословицы объясняет замечательная книга-исследование Д.К. Зеленина «Очерки русской мифологии»: человек бывает обижен на жизнь в целом, на весь свет. Иными словами, это тот, кто подвержен греху уныния. А значит, велика вероятность, что человек такой сведет счеты с жизнью. Или пострадает от других злых людей, то есть погибнет преждевременно. Иными словами, станет заложным покойником.
Интересно, что у наших предков одинаково плохой считалась любая причина гибели — случайная или намеренная, от чужой руки или от своей. Люди не особенно углублялись в мотивы. Просто считалось, что умереть не в старости — значит, поиметь серьезные проблемы на том свете. Таких людей не хоронили на погосте. Могилой становилось либо само место смерти, либо перекресток.
Детей хоронили в огороде (но так, чтобы никто не знал точного места) или под порогом дома, или под плетнем. Потому что считалось, что при переступании препятствия человек совершает перекрест ногами. Как бы неосознанно крестится. И это помогает некрещеному малышу обрести имя и покой.
Так вот, заложный покойник считался не просто не до конца ушедшей душой, что как бы одной ногой стоит в нашем мире, вредя живым. Он еще и поступал на службу к чертям, которые отчего-то всегда любили воду и активно занимались околоводной логистикой. Для перевозок черти использовали заложных покойников. То есть буквально — возили на них воду.
Интересно, что утонувшие люди становились у чертей кучерами. А проклятые родителями дети занимались пахотой под землей. Загробные «профессии» могли отличаться в зависимости от региона. Но прямой зависимости между причиной смерти и дальнейшей судьбой покойника не было.
И говоря о том, что на обиженных (есть и другой вариант — «на сердитых») воду возят, собеседник напоминал общепринятое представление о мироустройстве: мол, будь добрее, друг, к себе и к окружающим. А то неровен час попадешь в услужение к чертям.
Интересно, что заложных покойников активно использовали в своей работе колдуны. Они призывали их испортить жизнь своей жертве, и те охотно отзывались — видимо, «подрабатывали» в свободное от чертовой логистики время.
Колдуны, кстати, независимо от возраста записывались в заложные после смерти. Считалось, что из-за сделки с темными силами их смерть не могла быть от естественных причин.
Вот так в нашем языке хранятся незаметные отсылки к тесной связи жизни и смерти.