В прихожей разгорался скандал.
— Рита, неужели вы не можете сразу вымыть сапоги и поставить их на сушилку?
— Марина, это мои сапоги, и если с ними что случится — это моя проблема.
— Сапоги, разумеется, ваши, а пол в квартире общий. Ламинат уже весь пузырями пошел.
— Вот так сразу пузырями от того, что на нем стоят слегка влажные сапоги?
— Не слегка влажные, а с них вода ручьем течет.
— Мариночка, вас зрение подводит. Вам с таким отношением к чистоте надо не врачом в больнице работать, а санитаркой, вы идеально свою работу выполнять будете.
Елизавета Петровна вздохнула. Все было как всегда: дочь ругалась с невесткой.
Дочь так же, как и Елизавета Петровна, работала врачом в кардиологии, невестка была менеджером в автосалоне. Казалось бы, женщины обе интеллигентные, воспитанные, с высшим образованием, но в одной квартире они явно ужиться не могли. Споры возникали по пять раз на дню.
— Рита, куда вы опять задвинули сахарницу?
— Марина, она стоит там, куда вы ее поставили.
— И вовсе не там, а у самой стенки.
— Вы же не хотите, чтобы она упала на голову вам, а тем более вашему ребенку?
— А можно все-таки не двигать вещи взад-вперед, особенно в чужой квартире?
***
Елизавета Петровна только вздыхала.
Строго говоря, невестка в квартире была действительно чужой. Трехкомнатная квартира в центре Москвы в свое время была приватизирована на мужа Елизаветы Петровны, уже покойного, заведовавшего одной из клиник Москвы, ее саму и двух ее детей — Егора и Марину.
Муж скончался четыре года назад от инсульта, правду говорят, что сапожник без сапог. Муж всю жизнь объяснял больным, как важно следить за давлением, за нормальным самочувствием, а сам при виде тонометра только отмахивался:
— В моем возрасте сто пятьдесят на сто — это вполне нормальное рабочее давление.
Вот и доотмахивался
Елизавета Петровна осталась с детьми втроем в трехкомнатной квартире. Но время шло, сын женился, и на семейном совете было решено, что влезать в безумные долги, покупать ипотечную квартиру на окраине Москвы, таскаться оттуда на работу в центр — это блажь. К тому же дочка Марина почти одновременно с братом выскочила замуж и сообщила, что она переезжает к мужу в Ярославль.
Все устраивалось наилучшим образом.
Елизавета Петровна будет жить в своей комнате, сын с женой — в своей. Плюс общая гостиная. Родится ребеночек — можно будет ему выделить детскую. К тому же тогда молодая семья и денег подкопит, можно будет уже внести нормальный ипотечный взнос.
Но все сложилось не так
Ребеночка у сына пока еще не было, но зато дочь вдрызг разругалась с мужем, сказала, что в Ярославле она жить не будет, и вернулась в родительскую квартиру с годовалым Васей.
Дети, конечно, — цветы жизни, но тем не менее впятером в трехкомнатной квартире жить стало тяжеловато. Невестка Рита все время делала замечания то Марине, то Васе.
Ребенок есть ребенок: бегает, кричит, вещи роняет. Елизавета Петровна вначале пыталась объяснить это молодым женщинам, потом мирила их, потом, не выдержав, сама кричала на невестку. Все было бесполезно. Было понятно, что проблему надо решать глобально.
Вот и сейчас сын вышел в коридор и рявкнул:
— Да оставьте вы в покое эти сапоги, я их сейчас с балкона выкину. Человек с работы домой пришел, а у вас тут черт те что. Ей-богу, легче в метро отдохнуть.
Обиженные дамы разошлись каждая по своим комнатам.
Слава богу, хоть комнаты были раздельные, а не смежные.
Сын зашел к матери:
— Мама, так больше невозможно, — сказал Егор. — Мы тут все с ума сойдем. Не совпадают Марина и Ритка. Сами по себе они обе женщины вменяемые, а вместе — тихий ужас. Давай уже продадим квартиру и разъедемся? Нас трое, купим себе каждый по «однушке», а там уже дальше разберемся.
Елизавета Петровна задумалась. В словах сына было рациональное зерно.
— Но ведь три однокомнатных из одной «трешки» никак не выйдет, — подумав, сказала Елизавета Петровна. Цены на «однушки» взлетели.
— Не выйдет, — согласился Егор, — каждый добавит. В конце концов, собственные условия улучшаем. Все лучше, чем каждый день скандалить.
Елизавета Петровна согласилась. Был нанят риелтор. Покупатели на трехкомнатную квартиру в сталинском доме нашлись сразу.
С «однушками» дело обстояло похуже. То самая окраина Москвы, то «хрущевка», то дом еще не сдан. Наконец, сын и дочь подобрали себе квартиры. Елизавета Петровна тоже нашла себе очень миленькую квартирку в «брежневке» рядом с парком, недалеко от метро. Стали считать деньги.
Ситуация оказалась аховая
Выходило, что если поделить деньги от продажи квартиры на три части, то каждому придется доплатить от четырех до пяти миллионов. Елизавете Петровне предстояла доплата относительно небольшая — четыре миллиона двести тысяч. Миллион у нее лежал на вкладе. Проблема оставалась.
— Егор, вы мне с Мариной еще подбросите по полтора миллиона? — попросила сына Елизавета Петровна. — Может быть, часть взаймы, мне сейчас три миллиона совершенно негде взять.
— Мама, ну ты даешь, — удивился сын. — Мне самому пять лямов где-то надо взять. Ты считаешь, что я банки граблю? И вообще, к чему тебе квартира в Москве, мам? Разместим тебя в Дмитрове, и тебе там спокойней и нам денег поболе достанется! Ты нам все детство говорила, что надо жить на свежем воздухе. Давай купим тебе квартиру там, а? Прекрасный городок, чистота, зелень. Ты же все равно уже работать не хочешь. Зачем тебе выхлопными газами дышать? - уговаривал мужчина.
***
Квартира была продана, переезд дети организовали. После чего как-то плавно исчезли из жизни Елизаветы Петровны. Марина снова вышла замуж. Когда мать ей звонила, она неизменно отвечала:
— Мама, ты ухитряешься всегда позвонить в самое неподходящее время. У меня личная жизнь есть так-то.
Егор реагировал на ее звонки в том же духе:
— Мама, я и так на двух ставках работаю. Я могу хоть после работы отдохнуть?
Елизавета Петровна постаралась свести звонки к минимуму
Дмитров действительно был милым городом, но чем там заниматься, Елизавета Петровна не представляла. Подруги остались в Москве. Конечно, есть и ватсап, и скайп, но это все-таки не живое общение. Театров в том количестве, в каком они есть в Москве, в Дмитрове не было. Елизавета Петровна пыталась познакомиться с соседками. Однако разговоры не клеились.
— А где здесь можно погулять? — спрашивала она.
— А зачем тебе гулять? — удивлялась соседка. — У тебя что, дачи нет? Ну ты даешь. Надо свои продукты выращивать, по магазинным-то ценам особо не разгуляешься.
— Да я недавно переехала из Москвы, — объясняла Елизавета Петровна, — дачи у меня не было.
— Да вы все москвички — лентяйки, — замечала соседка.
Грубиянка, провинциалка, что с нее взять
Другую соседку Елизавета Петровна как-то попыталась позвать в Дом культуры на гастроли московского театра. Соседка только засмеялась:
— Я не в Москве живу, у меня нет лишних тысяч на билеты платить. Телевизор включи и смотри свои спектакли.
***
Отношения не складывались. Дети не звонили. Из развлечений оставался только интернет, где, конечно, можно было найти любые спектакли и концерты, но это все-таки не то.
Елизавета Петровна взяла себе полупородистого щенка. В соседнем подъезде болонка согрешила неизвестно с кем, щенков раздавали за бесценок, и Елизавета Петровна, хотя как бывший врач и была противницей собак (от собаки в доме одна грязь), все-таки взяла белый пушистый комочек. С ним все-таки в лесопарке гулять веселее, хотя отмывать его потом — с ума сойдешь.
Елизавета Петровна как раз собиралась на прогулку с Милочкой (так звали болонку), когда к ней заглянула одна из соседок.
— Елизавета, — сказала она, держась за голову, — ты у нас вроде бывший врач, может, у тебя от головы есть что-нибудь? Аптеки закрыты, а дома как назло ничего нет, выкинула на днях все просроченные запасы таблеток, а новые еще не купила. Голова болит, сил нет. Мне в огород надо ехать, а я чуть живая.
Елизавета Петровна внимательно посмотрела на соседку. Как ее зовут-то? Любовь… А как там дальше? Все ее звали просто Любаша.
— Люба, — осторожно спросила Елизавета Петровна, — а голова у вас как болит?
— С одной стороны как обручем обхватило, — пожаловалась соседка, — и так некстати: огурцы надо поливать, картошку.
— Сядьте на диван, я измерю вам давление, — предложила Елизавета Петровна.
— Вот еще! Не выделывайся, дай таблетку, и я пойду.
В Елизавете Петровне проснулся профессиональный врач.
— Люба, немедленно сядьте, — сказала она железным голосом. — У вас возможно предынсультное состояние. Сядьте, расслабьтесь, ноги положите на скамеечку и дайте спокойно измерить давление.
***
Давление зашкаливало. Елизавета Петровна поспешно набрала телефон скорой. Командный тон профессионального врача возымел свое действие.
— Нет, — строго говорила Елизавета Петровна в трубку. — Нет, не «по возможности», а чтобы скорая была через пятнадцать минут. Я знаю, о чем говорю, да, именно врач и именно кардиолог. Да, и главному врачу могу позвонить, и в Министерство здравоохранения могу позвонить.
Скорая прибыла через двенадцать минут. Дело ограничилось микроинсультом.
***
Была уже поздняя осень. Елизавета Петровна надела резиновые сапоги и принялась упаковывать свою болонку в комбинезон, иначе был риск привести с прогулки комок грязи. В дверь позвонили. На пороге стояла Любаша.
— Лиза, мы тебе тут картошки привезли, огурчиков соленых, вот астры последние, — говорила она.
Сын Любаши уже втаскивал в квартиру одной рукой мешок картошки, а в другой держал растрепанные астры.
— Уж возьми, не побрезгуй, ты ж мне жизнь спасла. Врачи говорят, еще бы полчаса, и была бы я парализованным бревном.
Сын Любаши басил что-то невнятное, но тоже благодарственное.
Елизавета Петровна произнесла слова благодарности и вышла с Милочкой на прогулку. Не успела она пройти и ста метров, как из-за ближайшего дерева вылетел такой же белый клубок, только без комбинезона, и радостно стал повизгивать, вилять хвостом и носиться кругами. За ним из-за деревьев показался высокий мужчина лет шестидесяти.
— Чуть не удрал, — произнес мужчина, запыхавшись. — Дети взяли собаку, такой миленький щеночек, а гуляю в итоге я. А вы где свою взяли? Не у Марианны Викторовны?
— Да, у нее, — сказала Елизавета Петровна. — Она говорила, что каким-то молодым людям отдала. Это и есть ваши дети?
— Ну да, дочь взяла, — подтвердил мужчина. — А сейчас ребенка ждет, и ей не до собачки. Давайте хоть прогуляемся вместе, а то мой кобелек все время норовит удрать, а так он от вашей девочки не отойдет.
Елизавета Петровна и Николай Николаевич продолжили прогулку вместе.
Николай Николаевич оказался военным пенсионером, полжизни прослужил на Камчатке, сейчас перебрался к детям в Подмосковье. Тоска тут, конечно, страшная: ни гейзеров, ни сопок, ни моря. Все развлечение — болонка да этот лесопарк.
На следующий день Елизавета Петровна и Николай Николаевич снова выгуляли своих собачек. На последующий — тоже. Через месяц они сыграли свадьбу. Дети очень удивилась, что мама так "отчебучила", и на свадьбе втихаря приперли маму к стенке, взяв с нее обещание, что свою квартиру она по наследству передаст им, а не каким-нибудь родственникам мужа.
А может ей лучше вообще переехать к супругу, а квартиру продать, чтобы помочь детям? Они же все-таки ипотеку платят до сих пор. Елизавета Петровна обещала подумать, а после просто перестала отвечать на их звонки. Ну их, пусть живут своей жизнью, а у нее своя.