Алька нехотя приоткрыла один глаз и лукаво посмотрела на мать.
— Можно я ещё немножко посплю, — заканючила она у Нины.
— Нет моя хорошая, вставать нужно, я и так почти на работу опоздала, начальница ругаться будет. Так что давай, вставай, не капризничай.
Алька выпростала из-под одеяла ручки и сладко потянулась. Потом быстро вскочила с кровати и затопала к умывальнику.
— Вот так, правильно, умничка моя, давай умывайся. А я потом тебе косички заплету, — похвалила дочь, Нина.
Через полчаса они были у дома её родителей.
— Ну беги моя хорошая, баба Поля там тебе наверное уже блинчиков напекла, а мне спешить нужно, — Нина погладила дочь по голове и подтолкнула её к калитке, — мам, Альку забери, я заходить не буду, спешу,— крикнула она хлопотавшей во дворе матери.
Нина пришла в контору, когда там все уже были на месте. Людмила Александровна что-то считала, сердито постукивая деревяшками на счётах.
— Ты чего так припозднилась, проспала что ли? — спросила она Нину, на минуту оторвавшись от бумаг.
— Да нет, проснулась вроде вовремя, потом по дому замоталась, Алька ещё раскапризничалась, вставать не хотела. Жалко ребёнка. В такую рань будить приходиться.
— Так пускай бы у родителей твоих жила, а к себе на выходные брала.
— Ой нет, что вы, Людмила Александровна. Я без дочки уснуть не смогу. Нет Алька должна быть всегда рядом со мной.
— Ты вот что, бери вон те ведомости, пересчитай всё. А потом в учётную книгу занеси. Яков Спиридонович сегодня с утра не в духе, злой как чёрт, отчёт требует.
— Я сейчас, я быстро, — ответила Нина, взяла со стола главного счетовода ведомости, ушла в свой угол, и принялась за работу.
В счетоводной воцарилось молчание, было слышно только пощёлкивание костяшек на счётах. Через пару часов, Нина подошла к столу Окуневой и подала готовую работу.
—Ну вот, Людмила Александровна, всё готово, можете идти к председателю.
— Молодец, быстро управилась, — похвалила Нину Окунева, — тебе учится нужно было, а ты замуж побежала. Будешь теперь торчать в нашей Ломовке, ох девки, куда только торопитесь. Она взяла бумаги у Нины, поправила перед зеркалом причёску и пошла в кабинет председателя. Через пару минут, после того как Окунева вышла из счетоводной, туда забежала Галина Лискина, работавшая учётчиком первой полеводческой бригады.
— Ох и жара, с утра такое пекло, дышать нечем, — она подошла к тумбочке на которой стоял графин с водой, налила себе полный стакан и залпом выпила, — пока с дальнего поля от самих Ямок дошла сюда, думала расплавлюсь.
— А чего тебя к Ямкам понесло,— спросила её Лида Петрова, которая работала учётчиком во второй бригаде.
— Как это чего, у меня там вчера мужики свеклу обрабатывать начали, нужно было замерить, сколько за день успели сделать.
— Подумаешь, вечером бы всё сразу замерила, и вчерашнее и сегодняшнее.
— Да нет Лид, я так как ты не могу. Это ты у нас, пашешь одну площадь, сеешь другую, а убираешь третью. Потом все счетоводы во главе с твоим бригадиром, концы с концами сводят. А мне нужно, чтобы тютелька в тютельку было.
— Подумаешь, — фыркнула Лидка, — самая умная в колхозе.
— Может не самая умная, но порядок люблю, — ответила Галина, на выпадок Петровой.
Она отошла к столу за которым обычно работали учётчики, достала из сумки бумаги, и стала что-то записывать в большую толстую тетрадь. Потом на минуту отвлеклась от своего занятия и спросила.
— Новость слыхали?
— Какую, — чуть ли не одновременно, спросили все кто находился в комнате.
— У Одинцовых сын из армии возвращается.
— Это у каких Одинцовых? — спросила Лискину пожилая уборщица, тётя Феня.
— У тех что напротив горбатого моста живут, — пояснила Галина.
— Андрея Ворчуна, Володька что ли?
— Он самый, у них там с утра суматоха. Телеграмму получили, столы во дворе под навесом устанавливают, гулянка намечается.
— Надо же, как время бежит. Кажется, вчера я его веником отходила, за то что в огороде огуречные грядки потоптал, а он уже армию отслужил, — сокрушённо покачала головой Феня.
Приближалось время обеденного перерыва.
— Нин, ты домой пойдёшь, — спросила Лида.
— Наверное нет, у меня сегодня работы много, сбегаю в столовую, перекушу и обратно. Мама надеюсь Пеструху из стада встретит и подоит.
— А ты Галь?
— Я тоже не пойду, мне наряды закрывать нужно, — ответила Петровой, Галина.
— Ну и сидите тут, работяги, а я домой пошла, — Лидия сложила в сумочку свои бумаги и вышла из конторы.
Ну что, пойдём пообедаем, у твоей крёстной знатный борщ получается, нужно как-нибудь рецепт узнать, — позвала Нину, Галина.
Девушки оставили свои бумаги и вышли на крыльцо конторы.
— Ты нашего нового инженера видела? — спросила Галина.
— Нет ещё, слышала что приехал, и на постой в колхозной гостинице что при столовой остановился.
— Говорят красавец, девки наши теперь с ума сходить станут.
— Так может он женат, — улыбнулась Нина, — и тебе вообще, какое дело, у тебя муж есть.
— У меня есть, а у тебя нет.
— Галь, не начинай, а то снова поругаемся, — предупредила Нина.
— Ладно, не буду, тебя видно не переупрямить.
Девушки зашли в здание столовой.
— Надежда Марковна, мы голодные, покормите нас, пожалуйста, — крикнула Галина.
Из окна раздаточной выглянула, полноватая приятная женщина: “А, девчата, проходите, сейчас накормлю”.
Нина с Галиной прошли в маленькую комнатку, где обычно обедали, сами работницы столовой. Надежда Иволгина, крёстная Нины, поставила перед каждой по полной миске борща, и по тарелке макарон с котлетой.
— Ешьте девчата, а то дебет с кредитом свой не сведёте, — улыбаясь проговорила она.
Девушки принялись за еду, а Надежда обратилась к Нине.
— Крестница, я поговорить с тобой хотела.
— О чём, мама Надя.
— Да инженера тут у нас нового поселили. Мается бедолага на казённой койке, может взяла бы к себе на постой.
— Это ещё зачем?
— Ну как зачем, дом у тебя большой, живёшь с дочкой одна. Взяла бы мужика, комнату ему выделила. Может по хозяйству что поможет, и вообще, лишняя копейка не помешает, колхоз то за него платить стане. А там глядишь, может чего и сладится у вас.
— Мама Надя, ну уж от кого, а от тебя такого не ожидала, — возмутилась Нина.
— А что я такого сказала, Нин? Уж третий год пошёл, как Гриши твоего не стало. Конечно, он был мужик золотой, только обратно то, не воротишь. А ты молодая, тебе жить надо, дочку растить. Если так горевать станешь, лет через десять в старуху превратишься.
— Вот и я ей то же самое говорю, только она слушать не хочет, — подхватила разговор Галина.
— Да вы что, сговорились все что ли? Не нужен мне никто, нам с Алей и вдвоём хорошо.
Нина отложила ложку и отвернулась к окну, из глаз побежали слёзы.
— Ну что ты, родная моя, успокойся, — Надежда стала гладить крестницу по плечу, — ну не нужен и не нужен, ешь, а то остынет всё.